– Мы здесь. – Робин беспомощно обвел рукой комнату. – Но здесь пусто.
Виктуар встала.
– Только не надо вот так.
Они начали обшаривать комнату в поисках ответов. Виктуар взяла на себя шкаф, а Робин – стол. В ящиках стола лежали многочисленные пачки писем и заметки Гриффина. Прищурившись, Робин подносил их к мерцающей свече. У него ныло в груди, когда он разбирал убористый почерк брата, так похожий на его собственный и на почерк их отца. В этих смелых и плотных строчках Робин видел неистового и методичного человека, каким никогда не знал Гриффина.
И сеть Гриффина оказалась куда более обширной, чем подозревал Робин. Адресаты писем жили в Бостоне, Нью-Йорке, Каире и Сингапуре. Однако имена всегда были зашифрованы, заменены на литературных персонажей вроде «мистера Пиквика» или «царя Ахава» либо на банальных «мистера Рыжего» или «мистера Синего», они явно не выглядели подлинными.
– Хм…
Нахмурившись, Виктуар поднесла к глазам маленький бумажный квадратик.
– Что это?
– Письмо. Адресованное тебе.
– Можно посмотреть?
Она секунду поколебалась и отдала письмо. Тонкий конверт был запечатан. А на обороте резким росчерком Гриффин написал его имя – Робин Свифт. Но когда Гриффин успел это написать? Вряд ли после того, как Энтони привел их в «Гермес», тогда Гриффин еще не знал, где они. Гриффин мог написать письмо, лишь когда Робин порвал связи с «Гермесом» и объявил, что не хочет иметь с ним ничего общего.
– Ты собираешься прочесть? – спросила Виктуар.
– Я… Я просто не могу. – Он отдал письмо обратно, в ужасе от того, что там может быть, от одного прикосновения к конверту у него участилось дыхание. Он не в силах был читать осуждающие сентенции брата. Только не сейчас. – Сохранишь его для меня?
– А если оно может нам помочь?
– Вряд ли, – сказал Робин. – Думаю… там что-то другое. Пожалуйста, Виктуар, можешь прочесть его позже, если хочешь, но сейчас я не могу на него смотреть.
Она поколебалась, а потом сунула письмо в карман.
– Ладно.
Они вернулись к поискам. Не считая писем, Гриффин хранил впечатляющую коллекцию оружия – ножи, удавки, несколько серебряных пластин и три револьвера. Робин не стал ни к чему прикасаться, а Виктуар провела пальцами по оружию, а потом сунула один револьвер за пояс.
– Ты знаешь, как им пользоваться? – спросил Робин.
– Да. Энтони меня научил.
– Ты удивительная. Полна сюрпризов.
Она фыркнула.
– Ты просто никогда не обращал внимания.
Однако списка союзников они так и не нашли, и никаких намеков, где искать другие убежища. Гриффин все зашифровал, создал настолько невидимую сеть, что после его смерти ее невозможно было восстановить.
– Что это? – спросила Виктуар.
На книжном шкафу стояла лампа, задвинутая так далеко, что ее почти не было видно.
Робин потянулся за ней со страстной надеждой – и да, на дне лампы сверкнул знакомый блеск серебра. «Маяк!», – воскликнул Энтони. Робин вспомнил ожог на ладони Гриффина и что даже за сотни миль тот узнал – случилось нечто ужасное.
Прищурившись, Робин перевернул лампу. 燎. Ляо.
Эту пластину придумал Гриффин. На мандаринском «ляо» означает «жечь» или «освещать». А еще означает сигнальную лампу. Над первой пластиной была вмонтирована вторая, поменьше. На ней было написано: bēacen. Похоже на латынь, но Робин, покопавшись в памяти, не мог найти точного значения этого слова. Быть может, это немецкий? [1002]
И все же он смутно догадывался, в чем предназначение лампы. Это способ связи для «Гермеса». Они посылали друг другу сигналы с помощью огня.
– И как, по-твоему, эта штука работает? – поинтересовалась Виктуар.
– Возможно, они все каким-то образом связаны. – Робин передал ей лампу. – Вот как Гриффин узнал, что мы в беде, – видимо, носил одну такую с собой.
– Но у кого другие? – Она повертела лампу в руках, провела пальцем по съежившемуся фитилю. – Как думаешь, кто получает послание?
– Надеюсь, друзья. Но что нам им сказать?
Она на мгновение задумалась.
– Призвать к оружию.
Робин посмотрел на нее.
– Мы правда это сделаем?
– У нас нет другого выбора.
– Знаешь, в китайском есть поговорка: сы чжу бу па кай шуй тан [1003]. Мертвые свиньи кипятка не боятся.
Она слабо улыбнулась.
– Взялся за гуж – не говори, что не дюж.
– Мы просто ходячие мертвецы.
– Но именно поэтому нас и стоит опасаться. – Она поставила лампу между ними. – Нам нечего терять.
Покопавшись в столе в поисках бумаги и пера, они сели писать письмо. Масла в лампе осталось угрожающе мало, фитиль догорел до жалкого огрызка. Послание должно было быть максимально кратким и четким. Чтобы не возникло никаких вопросов относительно их намерений. Когда они согласовали текст, Виктуар поднесла к лампе свечу. Лампа неуверенно замерцала, а потом резко вспыхнул огонь, и уже через мгновение перед ними танцевало яркое пламя.
Они не знали, как работает маяк. Робин произнес словесную пару на мандаринском, и оставалось лишь надеяться, что загадочная дополнительная пара усилит эффект. Они составили исчерпывающий список всех возможных способов. Произносили сообщение прямо в пламя. Отбарабанили его азбукой Морзе. Повторили полученный код, засунув в огонь металлический стержень, который мерцал с каждой точкой и тире. Наконец, когда остатки масла уже начали шипеть и испаряться, сунули записку в огонь.
И тут же увидели результат. Пламя взмыло вверх, а потом его длинные языки обвились вокруг бумаги, как пожирающие мир демоны. Бумага не сморщилась и не обуглилась, просто исчезла. А мгновение спустя масло догорело, огонь погас, и комната погрузилась в темноту.
– Думаешь, у нас получилось? – спросила Виктуар.
– Не знаю. Я даже не знаю, слушал ли нас кто-нибудь.
Робин поставил лампу. Он ужасно устал, ноги налились свинцом. Он не знал, какой механизм они сейчас привели в движение. В глубине души ему и не хотелось знать, он мечтал просто свернуться калачиком в темноте и прохладе и исчезнуть. Да, он должен завершить начатое и завтра соберется с духом, чтобы этим заняться. Но пока ему хотелось уснуть мертвым сном.
– Думаю, мы об этом узнаем.
На рассвете они выбрались в город и прокрались к Старой библиотеке. Вокруг здания стояли десятки полицейских, а может, кто-то и залег в засаде, дожидаясь, не окажется ли кто-то настолько глуп, чтобы вернуться. Робин и Виктуар с удвоенной осторожностью прошмыгнули из леса во двор. Да, это было глупо, но они не могли устоять перед искушением оценить ущерб. Они надеялись, что сумеют прокрасться внутрь и прихватить что-нибудь нужное, но полицейских оказалось слишком много.
Поэтому они просто смотрели, потому что, несмотря на риск, кто-то ведь должен запомнить этот символ предательства. Кто-то должен оценить потерю.
Старая библиотека была полностью уничтожена. Заднюю стену разнесло взрывом, и в зияющую рану виднелся опустошенный зал. Выглядело это жестоко и унизительно. Полупустые полки. Уцелевшие после взрыва книги сложили в тележки, чтобы увезти в Вавилон, где, как предположил Робин, их проанализируют тамошние ученые. И вряд ли эти исследования когда-нибудь опубликуют.
Это чудесное оригинальное исследование будет скрыто в имперских архивах из-за того, на что оно может вдохновить.
Лишь подкравшись ближе, Робин увидел до сих пор лежащие среди мусора тела. Бледная рука под обломками кирпича. Обувная пряжка у обугленного голенища. А у боковой стены библиотеки он заметил массу черных, покрытых пылью волос. Он отвернулся, прежде чем успел рассмотреть лицо.
Его затошнило.
– Тела не убрали.
Виктуар закрыла рот рукой.
– Боже мой!
– Тела не убрали…
Робин встал. Он не знал, что собирается делать – оттащить трупы в лес один за другим? Вырыть для них могилы прямо рядом с библиотекой? Или хотя бы накинуть ткань на открытые глаза? Он не знал, но считал, что нельзя оставить их вот так, у всех на виду.
