Будни зеркальщика (СИ) - Шарапов Кирилл

— А девочка? — Радим попытался вспомнить, как звали дочь Светаны. — Тиана вроде?

— Жива и невредима, наверху вместе с матерью. Ты бы видела, как она была счастлива, когда увидела нашу ведьму на пороге камеры. — Старостин покрутил головой, оценивая, не слышит ли кто-нибудь, потом понизил голос, — Беглый был правильным мужиком, никто не в курсе, но все, кого из наших он убил, работали на орден. Я это знаю, поскольку бывший глава отдела, и он предоставили веские доказательства.

— Почему не сняли с него обвинения? — задал резонный вопрос Вяземский.

— Я предлагал, он отказался. Сказал, что это ему не выгодно. Розыск отдела давал ему какие-то возможности втираться в доверие к нашим врагам. И это окупалось. Несколько раз он приносил очень важную информацию. Жаль, что он погиб.

— Давай его реабилитируем? — предложил Радим.

Старостин отрицательно покачал головой.

— Это может поставить под удар Светану и ее дочь, найдется немало людей из зазеркалья, которые захотят поквитаться с родней Беглого.

Радим посмотрел на часы, время подбиралось к трем, а он выглядел и чувствовал себя крайне погано. Вяземский стянул через голову кольчугу и изучил дырку на груди. Рана была неглубокой и неопасной, разве что немного кровила. Вяземский принялся рисовать на груди руну здоровья и тут вспомнил, что в зале блокировка, и хрен он сможет себя подлатать.

— Радим, — позвал его Старостин, — сначала нужно заняться ранеными, а затем вскрыть хранилище. Без тебя я это делать не хотел. Нужно вернуть артефакты твоего предка. Да и, как ты говорил, там много разного добра, не боись, мы тебя не обидим. Кольчугу твою Гефест починит, или вообще новую сделает, причем сделаем это бесплатно, думаю, миродита тут хватит на все.

— По рукам — согласился Вяземский и кинул пробитую кольчугу себе под ноги. — Тогда сейчас спускаемся вниз, я накладываю на себя руну здоровья, затем ребята и сокровищница.

— Не выйдет у тебя ничего, — покачал головой полковник, — внизу тоже блокировка. Но уже против пленников.

— Тогда я на жилой уровень, а то чувствую себя хреново. Минут за десять затяну. Ну, и ребятам помогу, если силенок хватит, резерв у меня есть.

Старостин кивнул и кинул ему маску.

— Думаю, лишней не будет, а мы пока соберем трофеи. Твое не тронем, сразу в сторону отложим. Жданов зеркало разблокировал, теперь можно ходить как хочется.

Дикий кивнул и, не спеша, стараясь меньше двигать левой рукой, направился к огромному зеркалу. Перейдя на жилой уровень, он обнаружил огромное количество окровавленных простыней и бинтов, видимо мужиков пытались стабилизировать прямо тут. Но сейчас в коридоре никого не было, наверное, Жданов с Пряхиным уволокли ребят в полноценный лазарет на первом уровне.

На этот раз руна здоровья далась легко, оказалось, что творить руны в маске куда как проще, нарисовать знак получилось с первого раза, прямо по свежей крови. Еще пара минут ушло, чтобы наполнить его силой, рана на груди затянулась быстро. Она была небольшой, больше повреждений нанес Старостин, когда вырвал болт. Резерв таял, но его все еще было больше, чем у Пряхина, самого сильного зеркальщика, которого Радим знал. Однако зеркальные ведьмы крыли его по всем статьям, особенно высшие. На лечение себя ушло восемь минут и треть от имеющейся силы.

Благодаря маске Радим прекрасно видел следы людей, которые побывали тут недавно. Четыре из них были полны жизни, а вот раненые отсвечивали темно серым, ближе к черному, хотя Жданову и Пряхину удалось отсрочить их гибель. Радим тронулся по этому следу. Он угадал, тот привел его на верхний уровень, а затем и в лазарет.

Запах жженного мяса, смешавшийся с запахом крови, вот что учуял Вяземский, переступив порог местной больнички. Парни были еще живы, но угасали на глазах. Хуже всего пришлось Ивану, попавшему под огненный шторм. То, что он еще жив, можно считать чудом. И удерживала его тут слабеющая руна здоровья, причем принадлежала она Светане, которая стояла рядом, бледная, с закушенной до крови губой. Жданова нигде видно не было. Пряхин и почему-то капитан Лесин, которого оставили охранять зеркало, через которое они пришли в подземелье, были почти сухими, у них просто не осталось сил, чтобы поддерживать печати. В сложившейся ситуации гибель штурмовиков — просто вопрос времени. Еще он заметил девочку лет десяти, которая таращилась на полуголого мужчину во все глаза. Радим не мог не заметить, как много она взяла от отца, тот же разрез глаз, губ и носа. А вот волосы и форма лица были матери.

— Займись Яковом, — подойдя и перехватывая печать, приказал Вяземский. — У тебя еще есть резерв?

Ведьма кивнула.

— Да, я пока потратила только то, что было во внешнем хранилище, не зря взяла, мой личный даже не тронут.

— Тогда не медли, — накачивая руну силой, и вливая в Ивана энергию, не скупясь, сказал Вяземский. При этом он старался не морщиться от жуткой вони горелого мяса. Запах забивался в нос, и Радим был уверен, что даже после выхода отсюда на свежий воздух, тот его будет преследовать очень долго.

Но зеркальная ведьма даже не шелохнулась. Округлив глаза, она не могла оторвать взгляда от потока энергии, который Вяземский вливал в созданную ею печать. Дикий посмотрел на Пряхина, тот тоже застыл, глядя на то, что он делает. Один из самых сильных зеркальщиков страны не мог поверить своим глазам.

— Быстрее, — окликнул он женщину, — у Якова тоже мало времени.

Светана мотнула головой, словно прогоняя видение, и поспешила к соседнему столу, где под параличом спал второй раненый штурмовик.

Больше не обращая внимания на Лесина с Пряхиным. Радим опустил глаза на тело, лежащее перед ним. Да уж, досталось Ивану по полной программе, кожа обуглилась до мяса. Светана намазала его какой-то мазью из своих и местных запасов, но это не могло удержать парня на этом свете. Сейчас только Вяземский и его сила стояли между Селиверстовым и смертью. Так прошло пять минут, потом еще пять. Резерв мелел на глазах, даже с маской у него осталось примерно треть от имеющегося, слишком много он потратил сил сегодня. Но все же то, что он делал, давало свои плоды: обугленные куски осыпались черной пылью, и мясо, сочившееся сукровицей, подживало на глазах. Руна сама выбирала наиболее опасные для жизни пациента места, занимаясь ими в первую очередь.

Дверь распахнулась, и в сопровождении Жданова в лазарет вошел не кто иной, как Лев Аронович Кушнир, лекарь при отделе зеркальщиков. Как боевик он был полный ноль, но у него имелся особый талант. Почему-то у этого человека с типичной для еврея внешностью были способности именно к руне здоровья, другие руны у него выходили слабыми, но эта…

Лев Аронович быстро окинул взглядом пациентов, сначала прошел к Якову, с минуту стоял, наблюдая за тем, что делает Светана, удовлетворенно кивнул и направился к Вяземскому.

— А вы умеете удивлять, молодой человек, — специально с акцентом произнес он. — Помнится, когда я вас лечил несколько месяцев назад, вы не проявляли таких талантов. Сколько у вас осталось резерва?

— Минут на пять хватит, — подумав, ответил Радим, — потом рухну.

— Ну, до этого мы доводить не будем, — при этом его акцент стал почти незаметен. — Яше куда как лучше. Не знаю уж, чья это заслуга, ваша или остальных, но смерть слегка отступила в тень. Давайте еще пару минут, и хватит. Руну я перехватывать не буду, свою создам, для меня с ней работать куда как проще и эффективней.

Радим кивнул и продолжил опустошать резерв, через пару минут по знаку лекаря он прекратил подпитку.

Тот кивнул и принялся рисовать свою руну. Надо сказать, он был прав, его символ был куда сильнее того, что создала Светана.

Увидев, как работает профессиональный лекарь, Радим понял, насколько у того сильный дар, а ведь резерв Льва Ароновича не так уж и велик — шестерка, ну или чуть больше. Но прежде, чем тот опустел, Иван стал выглядеть лучше, черноты нигде не осталось.

— Все, полковник, — обратился он к Жданову, — давайте нас всех в большой мир, в больничку нашу ребятам нужно, мы тут сделали все, что могли. Радим, — после он посмотрел на Светану, — прошу прощения, не знаю вашего имени, отлично справились, не дав пациентам загнуться еще на столе, так что у меня теперь есть неплохой шанс их вытащить. Вернее, Якову уже ничего не угрожает, покой, хорошее питание, вот и все лекарство. Много возни с Иваном предстоит, он, наверное, на недельку другую на койку загремит.