Я только начал осматривать парня, как вдруг услышал злостное рычание со стороны забора. Совсем рядом. Когда я поднял глаза, очередной волк уже спрыгнул на помост. Его морда уставилась на меня, а огненно-жёлтые глаза словно изучали парня. Ему был интересен только он. Зарычав, зверь взмыл в воздух. Я сразу же потянулся за мечом, но не успел даже нащупать рукоять… Кара перехватила цель в воздухе. Вцепившись зубами в серую шкуру, волчица повалила волка на помост в каких-то жалких сантиметрах от нас. Молодец, девочка, вовремя! Звери сделали пару оборотов по залитому кровью полу и сорвались с края помоста. Сказать, что мне плевать — ложь. Я испугался за волчицу. По-настоящему. Я боялся двинуться с места, боялся издать лишний шум, который мог мне помещать услышать Кару. И я услышал то самое рычание. Я услышал её в голове, а потом раздался мучительный визг нагнанной жертвы.
С Карой всё в порядке, осталось осмотреть Ансгара. Но случилось неожиданное. Паренёк положил мне руку на плечо, ту самую, которую ему в плече должен был волк раздробить все кости. Я боялся, что он этой рукой даже не сможет себе задницу подтереть, а тут такое. К моему удивлению он сумел сжать пальцы, болезненно захрипев сквозь стиснутые губы, и начал подниматься, использую меня вместо упора.
Сегодня Ансгар удивил меня не в первый раз.
Глава 17
Лицо молодого правителя побледнело. Но ни усталости, ни страха и даже проявления мучительной боли — никаких признаком. Твёрдый взгляд оценил поле боя. Он крутил головой, бегло осматривая сражающихся солдат с яростным зверьём и стискивал зубы. Когда его острый подбородок обратился в сторону забора, я увидел брызги крови на его шее.
— Ансгар, с тобой всё в порядке? — спросил я.
Дюжина воинов, закрывавших своими спинами нас от бойни, вдруг загудела, их доспехи хрустели от частых взмахов мечами, а каждый удар сопровождался чавканьем и звуком лопающейся кожи. Людей теснили.
Ансгар подарил мне всего пару секунд своего внимания:
— Со мной всё в порядке.
Он тут же бросился к своим людям на помощь, но я успел заметить, как из прокусанного наплечника, из тех самых дыр, оставленных зубами волка, текли струйки крови. Зверь должен был раздробить ему кости, или хотя бы сломать. Но в противоречии моим мыслям, паренёк левой рукой схватил за шкирку упавшего воина и чуть ли не в одиночку поставил его на ноги.
Битву никто не отменял. И что еще хуже, конца резни не видно. Звери продолжали в бесчисленном количестве преодолевать забор и с рёвом обрушиваться на встречающих их воинов. Пол помоста завалило окровавленными трупами животных и людей. Я бился рядом с молодым правителем, наступая то на что-то мягкое, то проваливаясь между плотных сосудов, вьющихся хвостом за каждым зверем.
Мои советы не прошли даром. Воины быстро научились убивать зверьё, рубя их шеи, позвоночники и хребты. Даже если отрубить кабану лапу, он всё равно кинется на тебя с безумным воем и выпустит кишки, в которых потом запутаются другие вояки. Но переруби животному позвоночник — и он замертво рухнет. Ничего удивительно. Это правило действует абсолютно на всё живое в нашем мире.
Я старался не вкладывать слишком много сил в свои удары, но каждый раз зверь либо лишался головы, либо был перерублен пополам. Я испытывал жалость к бедным зверюшкам. Мне хотелось прекратить это безумие, хотелось достучаться до каждого зверя, и приказать ему пойти прочь! Ведь я наделён силой, я могу… Но, к сожалению, сегодня моя сила абсолютна бесполезна. Мне ничего другого не остаётся, как продолжать сражаться и с холодом взирать на кучи трупов.
Изуродовав шкуры пары волков и парочки кабанчиков, на меня накинулся еще один кабан. Он сбросил с помоста двух живых воинов, убил своими копытами бедную лисицу, запутавшуюся в клубке сосудов, и с громким фырчаньем бросился прямо на мой меч. Хватило одного взмаха, чтобы кровавое лезвие разрубило двух серых зайцев, отсекло заднюю ногу оленю и убило кабана, оставив от уродливой морды нижнюю челюсть и язык. Тело по инерции пробежало мимо меня, обвалилось на пол и скользнуло по лужам крови вниз с помоста.
Я проследил за полётом. Оставив в воздухе кровавый шлейф, кабан рухнул торпедой прямо на спину одного из «труперсов». Воин в гнойном доспехе явно не ожидал такого прилёта. Его бросило вперёд, прямо на пару волков, с которыми он сражался. Он упал, погребя под собой хищников, а дальше начался сущий кошмар. Две торчащие пасти принялись рвать его. Тела зверей были придавлены накрепко, но серые, залитые гноем и кровью морды, остались никем нетронутыми. Им ничего не мешало вытянуть свои шеи и дотянутся до вояки.
С диким рыком челюсти сомкнулись на плече «трупераса», вырвав добрый кусок доспеха. На этом они не остановились. Длинные зубы, поросшие коркой из крови, смыкались и смыкались, пока не принялись рвать обнажившуюся плоть. «Труперс» громко забулькал. Вторые челюсти уже сгрызли с его лица гнойную маску и принялись рвать плоть. Бульканье усилилось, он попытался встать на ноги, но, видимо в его теле уже не было сил даже на последний рывок. Тело обмякло, а две волчьи головы продолжали грызть свою мёртвую жертву.
У меня впервые в голове проскользнула мысль о поражении. Я попытался отыскать Дрюню. Шарил глазами. И чем дольше я его искал, тем ярче перед моими глазами раскрывался масштаб надвигающегося пиздеца.
На грязной земле в растекающихся во все стороны лужах крови валялись изуродованные трупы не только людей и зверья. Я насчитал убитыми «труперсов» десять. Цифра, на фоне людских потерь может показаться ничтожной, но не для армии Дрюня. Дрюня нёс потери. И потери эти большие.
Рядом с воротами мелькнуло огромное тело, размахивающее топором. Вот и Дрюня нашёлся. Живой. Воин размахивал уродливой секирой, убивая за один удар по несколько зверей. В глаза бросался его доспех. Гнойные пластины омрачали глубоки трещины, вырванные куски и дыры от кабаньих клыков. Местами сочился гной — нормально это или нет — мне не ведомо. Я даже не знал, кому больше необходима помощь.
Люди.
«Труперсы».
За кем будущее? Где жизнь? Где правда в мире?
Останемся мы сегодня в живых?
Я посмотрел в сторону леса. Закованные в кожаные доспехи спины воинов скрывали от меня всю картину битвы. Скрывали весь ужас потерь, но мне стоило опустить глаза на пол, стоило увидеть количество крови, струящейся реками по полу и льющейся водопадом вниз, к ногам гнойных воинов. Бойня. Никакая это не война. Происходившее вокруг меня можно обозвать только бойней. И у каждой бойни есть инициатор.
Лес.
Если мне и нужно найти инициатора, то найти я его смогу лишь в одном месте. В лесу.
По всей длине частокола шла битва. Звери огромной и влажной меховой горой стояли у подножья забора, помогая другим вскарабкиваться по своим спинам наверх, туда, куда им велит инициатор. Какая цель? Не имеет значение, в любом случае нас истребят. Люди вымотались, а звериные волны и не думают прекращаться.
В подтверждение моим словам очередной обезумевший олень перебрался через забор. Пару стрел вонзились в его спину, одна прошила морду насквозь. А он даже и не думал успокаиваться, а тем более, подыхать на этом помосте, залитым кровью по щиколотку. Один из вояк подбежал к нему с боку и хлестнул мечом по спине, целясь в хребет. Хороший удар, сильный, но не точный. Лезвие посекло шкуру, обнажив розовую плёнку натянутых мышц. А когда он решил ударить во второй раз, олень взял инициативу в свои руки. Вернее, в рога. Олень насадил мужика на рога, поднял в воздух и выкинул за забор, прямо в пасть обезумевшей волны из влажных шкур. Бедолага с воплем пролетел несколько метров и скрылся за забором. Может оно и к лучшему. Мне не хотелось видеть, как его тело разорвут на части, мне хватило криков.
Как бы это не звучало цинично, но смерть бедолаги принесла пользу. Я следил за его полётом, смотрел, как он машет руками и ногами. Как его кровь из вспоротого живота орошала горячий воздух. А когда он скрылся за забором, я узрел лес. Между двух конусов частокола я увидел заваленную сосудами полянку, а чуть поодаль, в глубине леса стояло нечто. Мне пришлось подойти ближе, распихав вояк и убив вылезшего из-за забора волка. Я присмотрелся.
