Воспоминания были минорны, но уже не выбивали из колеи. Я легко выныривал из них и слушал капитана, потягивая кофе, на порядок лучше, чем наливает кок.
— Вам покажется странным, Сергей Борисович, но его побег — к лучшему. Нагорит, и то с малой степенью вероятности, лишь мне. Скажу проверяющим: сухогруз — не тюремное судно. Ни решёток, ни наручников. А вас такое развитие ситуации избавляет от долгих и неприятных манёвров. У вашего Богушевского наверняка хватает покровителей в Москве. Готов спорить, часть валюты причиталась им. Начались бы козни с целью его обелить и подставить вас.
— Не сомневаюсь. Но если он погиб, это слишком.
— Вряд ли, — капитан пыхнул сигарой. — Мастер спорта международного класса, участник Мюнхенской олимпиады 1972 года. Я его помню по телепередачам. Вариантов два: он тихо натурализуется где-то в Европе или из него захотят сделать громкого борца с мировым коммунистическим злом, попросившего политического убежища. В первом случае он никому в Москве не интересен, потому что равен покойнику. Во втором априори признаётся неправым и лгущим в каждом слове, потому что проявил себя изменником Родины.
— Спасибо за совет. Наверно, ваш опыт столь велик из-за моряков-невозвращенцев?
— Случаи бывают, хоть и редкие. Бегут идиоты, думающие, что в чужой стране без знания языка, законов, обычаев, не имея минимальных знакомств, получат шанс жить лучше, чем в СССР. Они почти всегда испытывают горькое разочарование. Исключение составляют выдающиеся учёные, артисты. То есть — единицы. Я знаю, сколько получают капитаны торгового флота капиталистических государств, больше меня. Но если сложить все составляющие, переход не выгоден. А ещё… Не хотите принять чего-то покрепче кофе?
— Обождите. Вы явно хотели сказать некую весомую вещь. Не томите.
— Ещё я не смогу говорить и чувствовать: я живу в СССР, в лучшей стране на свете. И это не парадный кумачовый лозунг на стене. Вы меня понимаете?
— Ещё бы. Под этим лозунгом я привёл команду к победе, пусть в неофициальном зачёте грузовиков! Не соскочил в Париже, где меня наверняка наняли бы на высокооплачиваемую работу с регалиями победителя ралли Париж-Афины. Есть вещи дороже денег. Меня дочка в Минске ждёт, в мае годик.
— Про дочку и про… про вашу семью слышал.
— Спасибо, Роман Арнольдович. Наливайте!
Но, конечно, куда больше откровенных разговоров случилось с Валей. Они втроём и с привлечением мужиков сумели выпрямить помятости в кабине своего МАЗа, новые стёкла из запасных ровнёхонько стали в проёмы, дверки открываются-закрываются, ожил кондиционер, абсолютно не нужный по Украине и по Белоруссии в январе.
— Гордишься, что даже ноготь не сломала?
Мы стояли в полумраке трюма перед забавным олимпийским мишкой, на фоне которого очень сложно удержаться в серьёзном русле. Штурман устроила мне индивидуальную презентацию результатов ремонта.
Пахло сыростью, смазкой, дизтопливом.
— Женщина всегда должна стремиться остаться привлекательной. Гляди! У меня даже кожа полностью восстановилась после африканских ветров. Хорошие у буржуев крема.
— Честно? Темновато здесь. Не вижу.
— А ты коснись, попробуй. Да не пальцами! Губами.
Меня не нужно упрашивать дважды. Но почему-то губы встретились не с щекой, а с другими губами — влажными и зовущими. Причём соединиться поцелуем невозможно, не обнявшись!
Отстранившись, сказал:
— Должен быть с тобою честен.
— Да… Слишком рано. Марина тебя не отпустила.
— И не отпустит. Дело совсем не в ней. А маленькая Маринка вообще на твоей стороне. Но есть ещё одно обстоятельство, ты первая на МАЗе о нём услышишь. Я скоро уеду из Минска. Надолго. Навсегда.
— Куда⁈
— В Москву. Как только начнётся серийная сборка «березины», то есть в текущем квартале, моя миссия закончена. Поляков приказал перевестись в столицу, решается — или в министерство курировать легковой автопром, или на АЗЛК на должность заместителя Генерального руководить изменением модельного ряда. Вопрос не одного дня, на мне родители, ребёнок, сестра. Но и не долгих месяцев.
Она вздохнула. И бросилась в наступление.
— Возьми меня с собой!
— Хорошо.
Слишком легко согласился? А почему я должен был отказать?
Конечно, 75-летний дед, старый пессимист, заворчал во мне: она слишком долго тебя ждала, завладеет, потом отыграется и отомстит. Её приятные на вид коленки, в Дакаре она одела шорты и показала, наконец, ноги во всей красе, не стоят женских капризов. Я цыкнул на деда, заставив замолчать. Пусть обрёл лишь очередную иллюзорную надежду, что Валя «не такая», но мне нравится эта иллюзия.
Позже, пытаясь разобраться в себе самом, отчего принял столь скороспелое, но абсолютно правильное решение, подумал, что тогда, на борту сухогруза, под болтанку в зимнем Чёрном море, выбор сделал не разум, а моя странная душа. Она напоминала жилой дом, в который попала баллистическая ракета. Один подъезд рухнул, под завалами погибли жители. Что, отстроить этот подъезд повторно, заполнить новыми людьми, делать вид, что ничего не произошло? Я так не могу, память о потере плещется во мне всегда.
Но кто мне запретит пристроить новый подъезд, заселить заново, дать кому-то счастье и крышу над головой?
Жизнь продолжается, какая она есть. В лучшей в мире стране, в далеко не в худшей изо всех возможных реальностей.
Анатолий Матвиенко
Гений АЗЛК
Глава 1
Мечты сбываются? Не все и не всегда
Мужчине нужна мечта. Хотя бы о женщинах и машинах. А также о высоких идеалах, карьере, деньгах, «остаться в истории», семейном счастье и далее по хорошо известному списку. Если потерял способность мечтать и надеяться на лучшее, как я в прошлой жизни, достигнув рубежа в три четверти века, то безнадёжно постарел.
Не знаю, что больше способствовало возвращению ощущения молодости — обладание телом до 30 лет и в отличной форме, сознание, что простительно совершать глупости, поскольку хватает времени на их исправление, или высокий уровень гормонов-андрогенов, особенно тестостерона, отчего глаза сами сворачиваются в сторону, провожая изящные женские ножки с красивыми коленками.
Мечту о женщине, попав в собственное прошлое, я утолил неожиданно быстро и столь же быстро потерял. Удивлялся себе, в первой жизни перенёс немало утрат, научился тому, что называется сухим словом «крепиться». Бывшая жена, покинувшая грешный мир после нашего развода, осталась мне не безразличной, но точно не страдал по ней. Попрощался, сохранил в памяти. Всё. Почему же этот удар вышел не просто болезненным — нокаутирующим?
Марина… Практически идеальная, бурную ревность и прочие тараканы в её голове переносил без труда. Внезапная смерть супруги после родов словно вырвала кусок души — с кровью и мясом.
Минули месяцы, скоро исполнится год, несколько успокоился. Несмотря на рану, незаживающую и кровоточащую, потянулся за женской лаской, чувствуя в себе двойственность: вроде чувства к Марине прежние, но и другие отношения готов себе позволить. Особенно если женщина будет внимательна к дочке.
А ещё восстановлению душевного равновесия помогли машины. В начале 1979 года в Министерство автомобильной промышленности СССР пришла совершенно секретная бумага из КГБ со столь же секретным приложением. Оказывается, фирма «Бош», прославившаяся системами впрыска топлива в двигатели «юнкерсов» и «мессершмиттов» Второй мировой войны, да-да, руинами наших городов мы отчасти обязаны этим славным парням, выпустила новое поколение электронной системы питания автомобильных моторов, именуемое Л-Джетроник. Как только оно увидело свет, было немедленно украдено. К подробнейшей технической документации прилагался действующий образец, изготовленный компанией «Роботрон» и опробованный на «вартбургах». Уши Штази, германской спецслужбы, торчали на метр.
Поляков выдернул меня в Москву в конце января. Предупредил: ничего не записывай, только мотай на ус, лишь после этого вытащил из сейфа папку с документами и коробку, оттуда с видом фокусника извлёк кучу железяк.
