— Я всегда сторонился твоего имени, старательно взращивая своё и всё же, в ключевой момент ты появляешься из-ниоткуда и говоришь, что именно я должен вести воинство Тарлада. А все эти придворные, генералы и даже королева Туидхана… все они слышали то, что сказал ты и никто не посмел оспорить ни слова, — в голосе Тейна прозвучала тоска. — Почему ты сам не повёл войско? Почему не остался со мной?
— К тому моменту я уже не был тем генералом. Более я не искал врагов, а ты… тебе была дана возможность выйти из моей тени, и ты использовал её сполна.
— Едва ли мы сумели победить, не заключи Туидхана сделку с Малассой и безликими.
— Иш-Колл… твоя вотчина. Некогда он принадлежал детям Малассы? Но я не встретил ни единого безликого здесь или в Лан-Лур.
— Если ты не видишь тени, это не значит, что их нет. Безликие ещё предстоит сыграть свою роль, ну а в прошлом… магистры теней склонили чашу весов в нашу пользу. Чёрные драконы стали нашим главным оружием в штурме форта Блэкстоун.
— И всё же, ты был тем, кто дирижировал этим оркестром.
— Я не приуменьшаю своих заслуг, отец. Ты научил меня слишком многому, чтобы я смог подвести Тарлад. Даже когда принц Раилаг и его братья ушли, я продолжил сражаться за эту землю.
— Эта идея… неужели я настолько сильно закрепил её в твоём сознании?
— Более чем. Ведь, разве не ты сам стоял насмерть, защищая родной дом от нашествия демонических тварей? Только представь, сколько сердец вдохновила твоя история! А победа близ Харасан-Талу… — Тейн ускорил темп, его голос наполнился вдохновением. — Аспектомединым, силой народов были повергнуты Ургаша дети, не суждено ранить наши тела их бичам и острым плетям. Победа была не легка, её жертвы в памяти живых хранятся, как и жизни тех мудрецов, что предпочли за свободу сражаться. Луна остыла, цветут черные ели, горя народы не знают, но вид одинокой горы в душах очевидцев, страх и в сей день воскрешает, — процитировав финал «Tal’a’Mon», Тейн сделал мимолётную паузу и навострил невидимый взгляд на отца. — Каждый раз, внемля этим строкам, на моих глазах наворачивались слёзы. Расскажи ещё раз, что именно ты увидел в тот день? Что ты увидел в «День Разрушителя»?
Лорот поднял взор, узрев ухмыляющуюся маску, инкрустированную в шлем. С момента их «воссоединения» эта личина не покидала лица Тейна, однако в сей час, глядя на лидера «Шасури», Тэлагат не видел в нём врага или военачальника эльфийских армий. Это был его сын — юный эльф, что едва сдерживался в предвкушении очередной истории и, как бы сильно, не изменился Тейн, он по-прежнему оставался тем самым эльфом. От этой мысли стало ещё больней.
— Мало, — промолвили уста Лорота. — Но достаточно. Я увидел Его. Обратную сторону нашей богини. Сущность столь же величественную, сколь и ужасную.
— И всё же эта сущность смогла перевернуть картину войны.
— Это обоюдоострый меч, Тейн и в тот день мы сумели отыскать для него ножны. Ценой страшных жертв. Сегодня у тебя не будет этих ножен, особенно, если ты погубишь Лиару.
Лорот не видел лица сына, но знал, что на нём зреет задумчивость.
— Какая она? — вдруг промолвили сокрытые за маской уста. — Моя… сестрёнка.
«Мелкая! Жалкая! Мразь!» — не смея озвучивать мысли, про себя пробурчал Тарум, вспоминая, сколько проблем ему доставила охота за эльфийкой из клана «Иль-Вэн».
— Она… похожа на тебя, — улыбка на лице Лорота вновь наполнилась теплотой. — Такая же смышлёная и упрямая, но в то же время, совсем иная. Она добрая и отзывчивая. Лиаре чужды интриги, чужда ложь и лесть. Она порождение собственного мира…
— Мира, что я отнял, — на мгновение в голосе Тейна поселилась вина. — И Рилан… тот юный эльф…
— Да. Тот юный эльф… — выдохнул Лорот.
— А ещё Древен, Илинас, О’Сэйш…
— И Алудан, — лицо отца окутал мрак, но его взгляд неожиданно устремился на сына в надежде отыскать глаза столь же стальные и изумрудне, как и его собственные. — Их кровь на наших руках, Тейн. Все они стали жертвами наших ошибок. Но всё будет потерянно лишь в тот момент, когда ты окажешься с «Талмоном» близ алтаря Харасан-Талу. Тогда, только от твоего решения будет зависеть значимость этих жертв, генерал Шасури.
Глава 13. Генералы Света
1
Солнце неспешно опускалось за горизонт, позволяя сумеркам завладеть пространством. Восточный ветер прошелестел по лесам, загибая остроконечные верхушки чёрных елей. Тарлад продолжал жить, следуя собственной гармонии и обманчивой безмятежности тихих, но отнюдь не пустующих земель.
Звон цепного механизма ознаменовался подъёмом тяжёлой герсы и щелчком затвора…
В отличие от безмятежного ритма окружающих земель, в форте Блэкстоун царила суета. Караулы сменяли друг друга на галереях тридцатифутовых стен, возведённых из массивных базальтовых блоков. Воздух был наполнен запахом дыма, масел и стали. Без устали работали лесопилки и склады, даже с приходом вечерних часов, в ремесленной части форта не затихал стук кузнечных молотов. Огромных размеров стойла переполняли породистые дэстриэ, а в зверинцах слышались голоса существ, угодивших в лапы звероловов. На центральный плац, ставший центроскоплением местной стражи, прибыл очередной отряд со стягами знатного дома.
За минувшие недели это был уже двенадцатый визит имперских подданных, что явились в Блэкстоун под началом собственных сэров. Каждый из гостей, знавших историю крепости, ожидал увидеть полуразрушенные сооружения и руины знаменитой Свечи — величественной башни, представлявшей собой не просто совокупность защитного сооружения и сигнального маяка, но и символ императорской власти, что был разрушен защитниками Тарлада три века назад в окончании «Войны Горького Пепла».
Вопреки ожиданиям, ещё за десяток вёрст до приближения к форту, имперские войска распознавали оранжевый знак, возвышающийся над кронами вековых деревьев, но лишь по приближению к чернокаменным стенам Блэкстоуна, гости Тарлада могли узреть истинное величие сооружения и то самое пламя, что полыхало на вершине Свечи — цента форта Блэкстоун, высшей точке его центральногозамка.
Внешние стены форта замыкались в круг, как и стены внутреннего замка. В жилой части многогранные строения с каменной кладкой выстраивались в стройные ряды подобно элементам пазла. Десятки бастионов тянули ввысь, заполняя окружающее пространство. Повсюду красовались отреставрированные статуи былой эпохи и чёрные флаги с символом ордена. Кольца зубчатых парапетов опоясывали стены замка, выступая в роли позиции для стрелков и расчётов баллист. Тридцатифутовая статуя воителя, сжимавшего в руках жаровни, приветствовала гостей над аркой замковых врат.
Нынешний форт Блэкстоун представлял собой настоящий шедевр архитектурной и военной мысли, а его стратегическое положение и размер позволяли использовать крепость и в совершенно иных, куда более масштабных целях…
2
Красная ковровая дорожка, просторный каменный зал с выходом на балкон, круглый гранитный стол, предназначенный для двух десятков собеседников и завывающий в бойницах ветер. Помимо алых крестов и фресок с событиями трёхвековой давности, что украшали стены помещения, его куполообразный потолок украшала великолепная фреска с изображением битвы между первородными драконами порядка и хаоса.
Зал совета расположился на самой вершине Свечи, прямиком под сводами маяка и именно в таком виде он предстал перед визитёрами форта.
Десятки оруженосцев заняли позиции близ стен и дверных проёмов. Механизм подъёмника, что транспортировал людей и грузы с нижних ярусов замка, издал металлический стук. Пространство наполнилось топотом латных сапог и человеческими взглядами. Двенадцать высокопоставленных феодалов — баронов оленьего герцогства ступили на верхний ярус Свечи в сопровождении воинов ордена. Круглый стол спешно заполнился, оставив единственное место, принадлежавшее графу дома «Трас» — Фридриху Хансу Каствуду.
