— Цель оправдывает средства? — буркнула Эри.
— Во! Точно.
— Это лозунг иезуитов. Известная фраза.
Джек ухмыльнулся.
— Тебе, может, и известная. А у меня в башке только похабщина всякая крепко застревает, что другое — хрен впихнёшь... Ладно. Чего я тебя лечу? Не дура, так сама во всём разберёшься.
Эри сердито промолчала.
— Ладно, — повторил Джек. — Спать иди.
— Не пойду. С тобой останусь.
— Я храплю сильно. Не выспишься.
— А я и не хочу.
Джек рассмеялся.
— В твои годы пора уж к жениху прижиматься.
Эри вспыхнула. Пробормотала:
— Я — не прижиматься. Просто тут посижу. — Во взгляде Джека ей по-прежнему чудилась насмешка. Эри продолжила — торопливо, пока он не перебил: — Ты не думай, что я боюсь без тебя остаться, что трусиха какая-то. Просто... я столько тебя искала, а ты опять... — Она поняла, что сейчас снова заревёт, и не договорила, замолчала.
— Да понял я, не мучайся. — Джек подвинулся на кровати. С усмешкой предупредил: —Сегодня — ладно, а как бункерный наших приведёт, я тебе жениха найду. Не фиг.
Эри сердито ткнула его локтем в бок. И заворочалась, укладываясь рядом.
Глава 17
Мрак
Отец разбудил, как обещал — через два часа. Молча проводил до ворот, открыл створку. Придержал за стремя и серьёзно сказал:
— Вернись. Понял?
Ответить Мрак не сумел, перехватило горло. Кивнул. Тронул поводья и, чуть выехав за ворота, поскакал.
Посёлок Егора он пролетел мимо. Старался вообще нигде не задерживаться и подсчитывал в уме, как скоро сможет догнать Шамана.
Считать у Мрака всегда получалось хорошо, не то что писать. Это Серый быстро насобачился, будто родился с карандашом в руках, любо-дорого глядеть. А Мрак сколько карандашей о бумагу переломал — всё без толку. У него и сами-то руки не такие, как у Серого: здоровые, будто лопаты, только топор да мотыгу в них держать. По-письменному Мрак так и не выучился, только печатные буквы мог выводить. Зато считал не хуже Серого, за счёт его Даша всегда хвалила.
Сейчас Мрак, погоняя коня, прикидывал, на сколько часов больше проезжает за ночь, чем Шаман. Выходило не так уж и паршиво. Ночи по нынешнему времени — чем дальше, тем короче. Полной темноты часов, может, шесть, не больше. По два часа утром и вечером Шаману добавит краденый комбез. Его, конечно, и на дольше бы хватило, но Мрак недаром провёл столько времени бок о бок с Шаманом, повадки урода выучил. Трусливый он, себя любимого беречь привык. Рисковать не станет, время рассчитает с запасом. Стало быть, шесть, да два, да ещё два — итого десять часов у Шамана. А у Мрака... Он бы и двадцать выдержал, сил-то полно, но вот конь под ним — не железный. Загонит, так другой, небось, в кустах не дожидается. То есть, если он до Шамана в ближайшие четыре-пять ночей не доберётся, то коня по любому придётся добывать. Своего оставить, другого взять... где-нибудь. Но это уж на самый крайний случай, так-то по всем расчётам выходило, что догнать получится.
Для днёвки Мрак, помня о наставлениях отца, выбрал мёртвый посёлок — из тех, где после того как всё случилось никто не жил. Какой логикой руководствовались люди больше тридцати лет назад, выбирая для обустройства поселений одни места и обходя стороной другие, сейчас уже некого было спросить. Мрак знал лишь то, что таких, изначально «мёртвых» мест, в округе куда больше, чем жилых, выбирай — не хочу. На карте стояла метка: в посёлке сохранилась водонапорная колонка. Если долго качать проржавевшую рукоять, можно добыть воду.
Мрак напоил коня, наполнил опустевшую флягу. И двинулся к дому, который присмотрел ещё на въезде в посёлок: двухэтажному, с широким дверным проёмом. Сами двери не сохранились, как и стёкла в окнах. По скопившимся на выщербленном каменном крыльце палым листьям, по буйно разросшемуся бурьяну, давно победившему остатки искорёженного асфальта, было ясно, что нога человека не ступала здесь долгие годы. Мрак поднялся по ступеням крыльца вместе с конём.
Из небольшого холла направо и налево расходились коридоры. Краска со стен давно облупилась. Сползла на пол, и без того густо засыпанный мусором. Из мебели сохранилась только странная хреновина навроде шкафа — с рядами длинных кнопок и большой нишей посредине. На некоторых кнопках, если приглядеться, можно было прочитать выцветшие надписи.
«Эспре...о», — разобрал Мрак. «Ла...е». «Капуч...».
Чёрт его знает, что за штука. До того как всё случилось какой только бесполезной ерунды не выдумывали. Мрак попинал хреновину, убедился, что ненадёжная — коня не привяжешь. Подумав, обмотал поводья вокруг торчащей из стены трубы. Из коридоров выбрал правый — ещё с улицы заметил, что одно из окон с этой стороны загорожено фанерой. Вошёл в помещение.
Сдвинутые в угол столы и поломанные стулья, куча тряпок на полу в другом углу. Закопчённый потолок, слежавшееся чёрное пятно, в котором Мрак опознал золу... Много лет назад кто-то так же, как он, искал в этом доме приют. Вряд ли надолго, задневал да ушел.
Мрак брезгливо попинал ногой заскорузлые тряпки. Отбросил в сторону проржавевшие консервные банки, рассохшуюся пластиковую бутылку, ещё какую-то дрянь. Освободив угол, расстелил на полу спальник. Уселся, вытащил из рюкзака съестные припасы. Отрезал полосу вяленого мяса. Привалившись спиной к стене, сжевал её, пару сухарей и запил водой — в ближайшие ночи только этим и предстоит питаться. Поев, встал и подошёл к окну.
Фанерный щит закрывал проём неплотно. Покосился, пропуская в помещение длинный, узкий треугольник света — на улице уже рассвело. Вокруг, как Мрак и ожидал — ни души. Да и кому тут появиться-то, в такое время? Надо было всё же в лесу задневать. Выбрать место посуше, завернуться в спальник — красота! Куда лучше, чем вдыхать застарелую пыль... Но отец велел «шифроваться».
«Непуганые вы, — хмуро проворчал в ответ на возражения он. — Что ты, что Серый. Горя не нюхали — вот и кажется, что вокруг благодать. А я таких, как этот твой Шаман, ещё по детству навидался. Не дурак, поди, сообразит, что догонять будем. И если навстречу никого не пошлёт, то уж точно своим хомячкам велит, чтоб дорогу пасли... В общем, так. Жилые места и приюты обходить — это раз. На дневку вставать так, чтобы ни самого, ни жеребца не видать было — два. Мёртвых посёлков держись, там есть где схорониться. Благо, не зима сейчас, костёр палить не надо».
«То есть, как — не надо? — удивился Мрак. — Вообще, что ли, без костра? Даже воды не вскипятить?»
«А ты хочешь, чтобы к тебе на огонёк гости заглянули? Или дым утаить сумеешь? — Отец досадливо выругался. — Ох, не надо было мне бункерного слушать! „Нечего растить из детей солдат, — передразнил Кирилла он. — Им надо учиться, а не воевать. Все эти твои премудрости скоро вообще уйдут в прошлое...“ Ушли, как же! Теперь вот разжевывай тебе на ходу такое, чему сам с пелёнок учился... Короче — никаких костров! Понял?»
«Да».
«Звезда!.. На днёвку — прячься. А почуешь опасность — вали оттуда вприпрыжку. Сразу, разбираться потом будешь. Нет возможности свалить — стреляй. Не можешь стрелять — бей, уж этому я вас, слава богу, выучил. А главное, за спиной никого не оставляй. Своих у тебя теперь нету. Только враги. Понял?»
Понял... Куда уж понятнее.
Мрак ещё постоял у загороженного фанерой окна, потом вернулся в застеленный спальником угол.
Лёг. Закурил, пуская дым к закопчённому потолку. Сигарета — не костёр, да и нету рядом никого, чтобы дым учуять... Мрак с удивлением подумал, что остался один едва ли не впервые в жизни. Дома к нему неотвязно липли мелкие, а во время работы или отдыха почти не расставался с Серым. Уж по крайней мере, забираться так далеко от дома в одиночку точно не приходилось... Ладно. Как говорит Джек, всё когда-нибудь бывает в первый раз.
Мрак отвёл себе на сон шесть часов. За это время надо выспаться. Он добил сигарету и затушил окурок о грязный пол.
***
Следующие сутки мало чем отличались от предыдущих. Мрак снова скакал. Объезжал стороной жилые посёлки, выискивал на карте нежилые, где можно пополнить запас воды и напоить коня. Дважды, разглядев вдалеке, что по дороге кто-то движется, сходил с маршрута — это тоже было категорическим требованием отца.
