Мрак нерешительно перетоптался с ноги на ногу. Рэд подошёл к нему, сбросил с плеча лямку рюкзака:
— Давай-давай, ложись. Дурной будешь, от такой погони толку — с гулькин хрен. А проспать не боись, я уж теперь не лягу. Разбужу.
Эри
— Почему ты её прогнал? Марию? — После ужина Серый, получив от Джека последние наставления, ушёл к себе в комнату. А Эри уселась на кровать рядом с отцом. Она решила, что никуда не пойдёт. — Мария расстроилась. А она хорошая.
Джек вздохнул.
— То-то и оно, что хорошая. Ей и мужик такой же хороший нужен. А со мной связываться — только слёзы лить.
— Почему ты так говоришь? — Эри в сердцах ударила кулаком по кровати. — Вот, всегда ты так! Чем ты плохой?
— Ты когда-нибудь видела горелый лес? — вместо ответа спросил Джек. Эри покачала головой. — А я вот видал, еще по детству. В Киржаче, это посёлок такой, лесной пожар был. Благо, за рекой, на обжитой берег не переберется — а всё равно жуть. Пылало так, что аж глядеть жарко. Сосновый лес, быстро выгорел. Одно за другим деревья вспыхивали, что твои спички. Нам-то с отрядом уходить надо было, до конца не досмотрели. Не видали, что там на той стороне осталось. А когда вернулись, тот берег не узнали. Одни головешки обугленные в небо торчат, и ни травинки под ними. Мухи, и те не летают... Вот у меня внутри так. Будто кусок чего-то такого оторвало, о чём я и не думал, что оно есть.
— Это... из-за Олеси, да? — помолчав, спросила Эри.
— Да чтоб я знал. — Джек криво усмехнулся. — Может, да. А может, просто старый становлюсь. Ничего внутри не шевелится, как в том горелом лесу. Всё, чего хочу — вас с Серым сберечь. А там хоть помирай. Вот, ей-богу, не жалко.
— Перестань! — Эри схватила его за руку. — Что ты такое говоришь? Я тебя только нашла, а ты — «помирай»! Мы даже... — задумалась, как лучше сказать. — Мы с тобой даже не познакомились как следует.
Джек рассмеялся.
— Уж у нас познакомят, дай срок! Такого про меня наболтают, что сбежишь без оглядки.
— И ничего не сбегу! Я и так знаю, что ты... ну... — Эри замялась.
— Бабник, — с усмешкой подсказал Джек. — Пьянь коричневая. Трепло — что твой флаг на бане.
Эри почувствовала, что краснеет. Отвернулась. Упрямо пробормотала:
— Ну, и подумаешь. Это твоё дело.
Джек рассмеялся.
— Держись меня — не пропадёшь! А пропадёшь — не пожалеешь... Ладно, уболтала. Не буду помирать.
— Может, и не уйдёшь? — с надеждой вскинулась Эри.
— Нет. Тут без вариантов. — Рука Джека, лежащая у неё на затылке, напряглась. — Если могу от вас с Серым беду отвести — сделаю. Всё, не вой, — предупредил он жалобный возглас. — И от Серого чтоб на шаг не отходила, ясно? Он в обиду не даст.
— Я и сама не дамся, — буркнула Эри.
— А вот тут не уверен. — Джек приподнял её голову, заставил смотреть на себя. Веско, непривычно серьёзно проговорил: — Нечего с ними цацкаться. Если опять полезут, влупи так же, как тогда на пожаре.
— Не понимаю, о чём ты. — Разговор стал неприятным, Эри попробовала отвернуться.
— Всё ты понимаешь. — Джек продолжал удерживать её, серьёзно смотрел в глаза. — С ними, как с собаками бешеными надо. Сперва бей, потом думай. Стрелять ты не умеешь, драться тоже — так пользуй то, что у тебя есть. И лучше всего — вперёд сработать. Чтоб они к тебе ещё подойти не успели, а уже забыли, за чем шли.
— Они не собаки, — пробормотала Эри. — Они люди. — Вспомнила вдруг, как Мрак приманивал зайца в лесу. — И даже, если бы... Даже со зверями так нельзя! Это нечестно.
— А как — честно? Лапки задрать, и пусть грызут?
Эри растерянно молчала. Джек опустил руку.
— Вспомни, как нас поджигать приходили, — жёстко проговорил он. — Много в них тогда было от людей? А тот, кто на берегу стрелял — это человек или крыса вонючая? — Горько передразнил: — «Так нельзя»... Вот и у бункерного вечно — куда ни ткни, ни хрена нельзя! Уж сколько лет мужику, сколько горя хлебнул — а не меняется. Да кабы я это «нельзя» слушал, где бы был сейчас... Мы как-то по детству в завалах ковырялись, — вдруг без всякого перехода вспомнил он. — Давно, когда ещё только глухими ночами лазить можно было. Герман нас, мелкоту, берёг, далеко не пускал. В серьёзные места с ним те пацаны, что постарше, ходили. Там и стреляли, и... в общем, всякое бывало. А мы — по мелким магазинам, пригородным домам, гаражам-сараям всяким. Где брать особо нечего, но и на Диких нарваться — риску почти нет. Мы по первости толпой лазили, а потом, как осмелели, стали по одиночке, так больше обшарить получалось. Герману, ясное дело, не говорили, а то бы бошки поотрывал. Мне обычно везло, хорошие места раскапывал. А в тот раз вообще — ух, попёрло! Лампочки. Много, несколько коробок, и нетронутые все! Наверняка целые. Главное, гараж-то с виду — дерьмо дерьмом, в нём и машины внутри не было, только полки вдоль стен. Хозяин, видать, заместо склада использовал. В общем, не успел я коробку открыть — шорох услыхал. Не крыса, не кошка, другой. Я — перекатом в сторону, этому нас Герман с горшка учил. И тот пацан, с ножом, мимо меня просвистел. Не задел. — Эри охнула. — Ну, я на ноги вскочил, — спокойно продолжил Джек, — за свой нож схватился. Стоим, друг на друга пялимся. Я Дикого разглядываю, он меня. Чья в драке возьмёт — чёрт его знает. Он на вид-то постарше, но по тому, как я откатился, видать, понял, что тоже не пальцем деланный. Ну, и ждём. Первым ни я, ни он не рыпаемся. И голоса ни один не подаёт — значит, звать некого. Постояли так маленько, а потом он вдруг нож опускает и говорит: давай поделим? Тут ведь дохрена, обоим хватит. Бери ты, сколько унесёшь, и я возьму, сколько унесу. А потом уж — кто первый своих приведёт, того и добыча. По справедливости будет. Он ещё, помню, ни «р», ни «л» не выговаривал. «Давай подеим» у него получилось. И «по спгаведъивости». Я подумал — вроде дело предлагает. Драться — оно ещё неизвестно, что выйдет, а так оба в накладе не останемся. Говорю, ну давай. Он со своей стороны к полкам шагнул, я со своей. Только к коробкам потянулся — он на меня с ножом. Не убрал его, просто в другую руку перекинул.
Эри ахнула.
— И как же ты?!
— Ну, как... Видишь, живой. — Джек коснулся шрама на виске. — Осталось вот, для памяти.
— То есть... — Эри нахмурилась, не понимая. — Он тебя пощадил?
— Я его не пощадил, — спокойно сказал Джек. — Ушёл с коробками, а он в том гараже навсегда остался.
Эри во все глаза смотрела на него. Понимала, чувствовала, что Джек говорит правду, но заставить себя поверить не могла.
— Ты... его убил?
Джек молча развёл руками.
— Но... ты ведь говоришь, что ещё маленький был?
— Ну, как сказать... Не совсем уж малой-то. Лет десять, может.
— Десять? — Эри вдруг поняла, что плачет. — И ножом, человека?!
— Ножом, — жёстко сказал Джек. — Человека. А если бы не я его, он бы меня. Такая тогда жизнь была.
— Это неправильная жизнь!
— Что поделать. На всех Бункеров не хватало. — Джек помолчал. — Сейчас-то у нас тихо-спокойно. А здесь я — будто в те времена вернулся. Только хуже, потому что втихую всё. С улыбочкой, да с песнями про Мать Доброты. Тогда-то, раньше, просто было: Дикие нас ненавидели, мы их. А здесь из-за угла бьют. Травят, в спину стреляют. Потому и говорю — не жди, пока убивать придут! Если почуешь какую дрянь — глуши их, поняла? Сразу, на опережение. Внушай, что дорогой ошиблись, а на самом деле в баню шли. Я б ещё и раздеться заставил, пусть причиндалами сверкают.
— Прекрати, — поморщилась Эри. — Ты так говоришь, будто они куклы какие-то! А если я им навсегда мозги вывихну? В прошлый раз получилось исправить, а если больше так не получится?
— Значит, туда и дорога.
— Ну и чем я тогда буду лучше Шамана? — вырвалось у Эри. — Вот, чем? Всю жизнь он этим несчастным морочил головы, а теперь я начну?
— Ты защищаешься.
— А Шаман думал, что весь мир защищает!
— Дак, то-то и оно, — кивнул Джек. — Пристрелить собаку бешеную, которая на тебя кинулась — одно дело. А натаскивать свору, чтоб барахло твоё охраняла и по первому чиху каждого, кто приблизится, в клочья рвала — другое. А ещё «всем миром» прикрываться уж больно удобно. Под то, что типа для будущего счастья стараешься, любое говно протащить можно. Бункерный как-то красиво загибал. Про цель что-то... Не помню.
