Находившиеся рядом посетители заворчали, услышав ее слова. Она резко посмотрела на них, и они пересели за другой стол, который стоял у стены, еще дальше от нее.
– Я жалею о том, что не могу взмахнуть топором и избавить Аракс от страданий так же, как босса. Старого босса, а не тора, которого он из себя корчил, не того аристократа, которым он отчаянно пытался стать, – сказала Ани и снова ударила ладонью по стойке. Она проклинала Темсу за то, что он изменился. С трудом сводить концы с концами лучше, чем томиться в рабстве после смерти. – Он ошибся. Такие, как мы, могут добыть сколько угодно монет, но благородными мы от этого не станем. Тут все дело в происхождении и повадках. Аристократы словно чуют родную кровь. Можешь притворяться сколько угодно, но в конце концов от тебя останется лишь пустая оболочка. «Лучше родиться аристократом или вообще не рождаться», – так они говорят. Они возвели высокую и прочную стену, и все лестницы, тоннели, тараны и армии мира не помогут ее преодолеть.
Старсон проследил за ее разъяренным взглядом; она искала то, что можно сломать или раздавить. Он тоже налил себе кружку волкейла и сделал глоток. К его тонкой губе прилипли зеленые усы из пены. Он ахнул от удовольствия, обнажив почерневшие зубы.
– О! То что надо, – вздохнул он. – Ты права. Тысяча лет прошло, но ничего не изменилось.
– Если что-то есть у богачей, это должно быть у всех. Так однажды сказал Темса, вскоре после того, как нанял меня.
Старсон уставился на свое пиво.
– Ты по северу не скучаешь, босс? – спросил он, поднося кружку к губам.
Ани вспомнила черные скалистые берега своей родины и то, как дралась с соседними детьми на палках и всегда побеждала.
– Тогда было проще. И перестань меня так называть. Я не босс.
– Ну а кто тогда босс? – спросил Старсон.
Он был прав: почти все выжившие наемники бежали из башен Буна и Гхора при первой же возможности. У Ани остались только такие «старики», как Старсон, и горстка солдат, которые не хотели тратить время и силы на поиски новой работы.
Бармен почесал осьминога, который был вытатуирован на его шее. Недавно там появилось красное пятно – что-то вроде лишая. Старсон поманил ее к себе.
– Слушай. У тебя есть половины монет Темсы, тени, его таверна. Благородная ты или нет, босс или нет, но, Джезебел, от голода ты не помираешь.
Она посмотрела на свое пиво; сернистый запах защекотал ей ноздри.
– В Нижних доках есть капитаны, которые в долгу перед нами, – сказала она.
– О чем ты думаешь?
– Я думаю, мы должны убраться на хер из Аракса, пока не поздно.
– На север?
Ани осушила кружку и стукнула сапогами об пол, вставая. Она пошатнулась, но осталась стоять; на ее лице появилась ухмылка. Старсон улыбнулся в ответ.
– Отправимся на Разбросанные острова, на мою родину. Утром заглянем в «Монетный двор Фенека» и прикажем тому знаку, Руссуну, продать все монеты Темсы. Заберем все, что сможем унести, и сядем на первый же корабль, который идет в Харрас. – Ани вздохнула и похлопала по своему топору. Ей будет тяжело расстаться с ним и повесить его на гвоздь, но, с другой стороны, он отлично украсит ее собственную таверну. – Мир и покой. Наконец-то.
Ани ожидала снова увидеть улыбку на лице Старсона. Более того, она рассчитывала услышать его смех, похожий на крик дятла – смех, который можно было расслышать даже в те вечера, когда в таверне было не протолкнуться. Но его лицо вытянулось. Ани напряглась; она заметила, что бард перестал царапать свой аргхул и что все разговоры в зале смолкли.
– Старсон?
– Твою мать, – прошептал он.
Ани медленно повернулась и обвела взглядом комнату. Все, кто находился в таверне, повернулись к Ани и Старсону – даже те, кто раньше подслушивал их разговор. Половина из них были призраками в плащах с капюшонами; из-за них наполненный дымом воздух в таверне приобрел голубоватый оттенок. Остальные, живые, пронзали Ани бездушными взглядами. Она заметила под их плащами красную ткань, которая сказала ей о многом.
Ани ссутулилась и раздраженно посмотрела на потолок, который почему-то был залит пивом.
– Ну конечно. Простой жизни у нас не бывает, да?
Последователи Культа Сеша еще даже не подумали о том, чтобы встать, а Ани уже начала действовать. Она вырвала топор из-за пояса и ударила им по стоящим рядом столу и стульям. Пока обломки падали, Ани замахнулась еще раз, разрубив еще один стол и двух сектантов, которые пытались убраться подальше от лезвия ее топора. Первого противника она разрубила надвое. Второй лишился руки и рухнул на пол, вереща и заливая каменный пол кровью.
Ани вращалась, описывая постоянно меняющиеся круги; она сбивала врагов с ног и рубила все, до чего могла дотянуться. Табуреты и стулья рядом с ней взрывались, превращаясь в груду щепок. Приверженцы Культа Сеша бросились на нее, но лишь немногим удалось хотя бы поцарапать ее незащищенные руки, а это совсем ее не замедлило, а скорее пробудило спящего в ней кровожадного зверя.
Старсон достал из-под стойки арбалет и принялся стрелять во всех, кто старался перепрыгнуть через стойку. Когда у него закончились стрелы, он разбил кружку и начал резать и рубить ею все, что движется.
Как только Ани отрубила голову барду, в таверну хлынули новые призраки, уже не прятавшие свои доспехи и алую одежду под плащами и лохмотьями. Чтобы оказать им теплый прием, Ани взяла в другую руку короткий меч. Его рукоять была скользкой от крови, ее покрывал туман, оставшийся от какого-то призрака, а кромка лезвия превратилась в ряд зубов, но Ани все равно ухмыльнулась.
– Ну, подходите!
Крик Старсона оборвался, и Ани вдруг поняла, почему призраки не атакуют. Раздался хлопок, и бармен, пошатнувшись, упал навзничь, получив стрелу в лоб.
В таверну зашли арбалетчики. Ани покачала головой. Она ненавидела луки и арбалеты, считая их оружием наемных убийц и трусов.
– Где он? Где этот ублюдок Даниб? Тащите сюда немого предателя! – крикнула Ани, вскинув свое оружие.
Трупы, окружавшие ее, застонали; нити их голубых паров обвились вокруг ее ног.
И тогда появился он, огромный призрак Даниба Железной Челюсти, закованный в доспехи. Пригнувшись, он зашел в зал таверны, и рога его шлема высекли искры из гранита. Огонь в его белых глазах сегодня горел не так ярко, как обычно. Ани заметила это несмотря на то, что мир перед ее глазами подрагивал и покраснел от крови. Даниб шел через силу, хромая на одну ногу.
– Похоже, Итейн заставил тебя попотеть, – бросила Ани. – И я смотрю, теперь у тебя новый меч?
Даниб достал из ножен большой меч и спокойно отсалютовал им Ани. Он смотрел на нее из-за клинка; от его тела исходил белый туман.
– Душа-клинок, говоришь? – спросила Ани. – Кроме того, я вижу, что твои хозяева свое слово не сдержали.
Даниб покачал головой; хрустнула сталь.
– Я так и знала, – сухо усмехнулась Ани. – Чего еще ждать от коварных служителей культа?
Даниб зарычал.
– Церкви? Да иди ты! В этом мире слово «церковь» утратило смысл, – отрезала Ани.
Она шлепнула лезвием меча по своему нагруднику, и во все стороны полетели алые капли. Она размазала кровь по лицу, словно старый пират с Разбросанных островов.
– Ну что ж, Даниб, подходи! Ты всегда хотел проверить, каков мой топор в бою. Я видела это в твоих глазах. И сегодня у тебя наконец-то появится такая возможность, полужизнь!
Даниб двинулся вперед, но из толпы призраков высунулась голубая рука и легко, словно перышко, коснулась его наруча, и он остановился на полдороге.
– Нет, – выдохнул знакомый Ани голос.
– Ну же! – взревела Ани, готовясь к броску. – В задницу Культ Сеша!
Первая стрела попала ей в грудину, пробив металл и выбив из нее дух, но Ани не остановилась. Вторая попала ей в предплечье. Топор выпал из рук Ани и, звякнув, словно колокол, упал на пол и отлетел в сторону. Ани бросилась вперед, а лучники продолжали стрелять. Десяток стрел, торчавших из груди, бедер, рук и шеи, замедлили Ани, заставили ее упасть на колени, но, несмотря ни на что, она ухмыльнулась окровавленными губами. Даниб высоко поднял меч и двинулся вперед. Смех Ани был похож на булькающий хрип.
