В здание — называлось это место Городская управа — нас пропустили без вопросов. Сторож как будто даже и не спал. По крайней мере, заспанным не выглядел. И вопросов не задавал, просто молча открыл дверь. Запомнил меня, наверное.
Кабинет градоначальника ожидаемо оказался заперт. Я уселся в приёмной, в кресло секретаря. Ничего такое, удобное. Меч в ножнах и заплечный мешок положил перед собой на стол. Предложил Захару:
— Ты тоже располагайся.
— Угу, — обалдело сказал Захар.
Наверное, впервые наблюдал столь вольное поведение в столь претенциозном месте. Но адаптировался быстро. Сдвинул вместе несколько стульев и залёг, растянувшись в полный рост.
Но долго прокайфовать нам не дали.
Получаса не прошло, как в коридоре загудели голоса и послышались шаги. Дверь распахнулась.
— Владимир Всеволодо… — Абрамов не договорил.
Уставился на меня, с комфортом расположившегося за секретарским столом. Перевёл взгляд на Захара, лежащего на стульях.
— Доброй ночи. Слушаю. Какой у вас вопрос?
— Э-э-э…
Некоторое время у градоначальника ушло на то, чтобы сообразить, кто здесь вообще кто. Потом он подскочил ко мне. Протянул руку.
— Благодарю вас, Владимир Всеволодович! От души благодарю! Вы избавили наш город от этой мерзейшей твари!
— Избавил, — пожимая руку, согласился я. — Тварь реально была мерзейшая. А мне нужна карета.
— Что, простите?
— Карета. Мне. Нужна. Как у госпожи Головиной Катерины Матвеевны. Знаете?
— Как не знать…
— Вот. Мне бы такую карету. Желательно новую. Можно без кучера, с этим разберусь. С Катериной Матвеевной тоже, но с ней попозже. А карета нужно сегодня.
— Я, боюсь, вас не понимаю…
— Ничего, в половине пятого утра это нормально. Сейчас объясню. Смотрите: лягухи на Смоленском тракте терроризируют город уже неделю. А вурдалак шарашится по кладбищу даже не первый год. То есть, я за неполные сутки решил две проблемы, которые без меня вы бы решали ещё хрен знает сколько.
— И мы, безусловно, чрезвычайно вам признательны! Но…
— Но! — я поднял палец. — Кто вам сказал, что проблемы на этом закончатся? Что лягухи не попрут брать город приступом, а расстроенные соратники вурдалака не устроят на кладбище митинг? Вот, допустим — я сегодня вернусь к себе в имение. А завтра вам отрапортуют, что где-нибудь на постоялом дворе завелась кикимора, забирает у спящих постояльцев силы и жизни. Или что какой-нибудь чокнутый колдун на почве депрессии решил поднять упыря, и тот шастает по городу. Или что крысы решили переселиться с болот в тоннели метро.
— Куда? — удивился градоначальник.
— Да неважно, куда! Важно, что я вам снова до зарезу понадоблюсь. Причём срочно. И что вы будете делать?
— Пришлю за вами карету.
— И для того, чтобы ехать, мне придётся высадить вашего посланца. Потому что вместе с ним и моим помощником нам будет тесно, а путешествовать я привык с комфортом… В общем, так. — Я поднялся. — Постоялый двор «Маша и Медведь». Карета мне нужна к обеду, дольше ждать не буду. Не получу карету — в следующий раз валите своих вурдалаков сами. Идём, Захар.
* * *
«А не перегнул ли я, часом?» — подумал я, валяясь в постели.
Вернувшись на постоялый двор к Фёдору, я неплохо выспался, проснулся за час до обеда — внутренний будильник работал исправно. И теперь, зевая, оценивал свои перспективы.
Градоначальник, конечно, может шёпотом в рукав сказать: «Да пошёл он нахрен!» — и забить. В конце концов, я не единственный охотник, а остальные явно не такие требовательные. Да и текущие вопросы я как будто уже порешал. Вурдалака не воскрешу ведь. Среди Знаков имеются некоторые с некромантическим душком, но они мне пока не по рангу…
Кстати, о рангах. После охоты я стал счастливым обладателем трёх родий. С теми семью, что уже были — десять. Это значит, могу спокойно апнуться до Воина-подмастерья. Новые замечательные возможности, среди которых — тот же Красный Петух. Полезнейшая вещь.
Ну и от Воина-подмастерья уже один шаг до Воина-мастера. А там — прощай, ученичество. Дальше разрывы между рангами уже будут покрываться не так быстро.
Взвесив всё, я мысленно кивнул и мысленно же отдал родиям приказ.
Опять внутри меня что-то перелилось из одного сосуда в другой, и руку начало жечь. Я поднял её, посмотрел на тыльную сторону. Кометы пришли в движение, начали лететь по какой-то им одним понятной орбите. Откуда-то вдруг появилась третья, присоединилась к ним.
Несколько секунд — и этот странный хоровод закончился. Кометы выстроились так, что если соединить звёзды прямыми линиями — получится равносторонний треугольник. Красота!
И тут в дверь постучали.
Я быстро натянул перчатку, сел на кровати и сунул ноги в сапоги.
— Кто там?
— Я! — сдавленно прошипел знакомый голос. — Тихо ты!
Сдвинув брови, я подошёл к двери. Открыл её и посмотрел сверху вниз на съёжившегося Захара. Тот немедленно шмыгнул в комнату и жестом показал, что дверь надо закрыть. Очень интересно. Ну, допустим, закрыл. Дальше что?
— Подставили тебя, Владимир! — прошептал Захар.
— Ну, начало-о-ось! — закатил я глаза.
Кому ж там так жить надоело?
Глава 17
Я спустился вниз, позёвывая, кивнул хозяину и спросил обеда с водкой. После ночной охоты хотелось хорошенько взбодриться, а потом уже и домой.
— Господин охотник! — послышался голос.
Я повернул голову и смерил равнодушным взглядом растрёпанного мужичонку лет тридцати. Он сидел за столом, но, увидев меня, попытался встать. Поспешил — ноги запутались в табуретке, а потом чуть не полетел кувырком стол. Наконец, с грохотом и сдавленной руганью мужичонка вырвался из капкана и сказал:
— Фух! Разрешите представиться: меня зовут Семён Прадед.
— Прадед? — переспросил я. — Погремуха, что ли?
— Как это вы изволите? — навострил уши Прадед.
— Ну, кличка?
— Никак нет. Фамилия такая.
— О как. Ну, до правнуков доживёшь — забавно будет.
— И то правда! — Прадед мелко и неприятно захихикал. — А я же по делу, господин охотник. Карета-то ваша — прибыла!
— Карета? — удивился я. — Надо же. Вроде ж даже не искал ещё. Федь. Ты, что ли, расстарался? — я посмотрел на трактирщика.
Фёдор выпучил глаза и помотал головой, показывая, что он не при делах. Я перевёл взгляд на Прадеда. Тот озадачился.
— Вы, видимо, забыть изволили… А вот, пожалуйте!
Хмыкнув, я пожаловал. Прошёл вслед за Прадедом к двери, вышел на улицу.
Перед трактиром стояла карета. Рядом курил трубку возница. Карета была — что надо, уж точно не хуже, чем у Катерины Матвеевны.
Я осмотрел карету, почесал в затылке. Спросил возницу:
— Тебе заплатили?
— Э-э-э… — подвис тот. — Нет пока, ваше благородие.
— А кто сказал сюда ехать?
Тут парень завис окончательно и уставился на Прадеда с немой просьбой о помощи. Прадед не подкачал.
— Господин охотник! Вы же, видимо, запамятовали, что сами просили сегодня у господина градоначальника карету…
— Что-о-о⁈ — возмутился я. — Карету? Просил? Я⁈ Я — охотник! Охотники не берут с людей платы за услуги!
— Но… Но… Но ведь, простите, это и не плата же! А — подарок, из уважения!
— Подарок? — сменил я гнев на милость. — Ну, то другое дело. Подарок — святое, отказываться грех. Передай господину градоначальнику большое спасибо.
Тут до Прадеда дошла светлая мысль, что задание он провалил. Да не просто провалил, а с музыкой. Должен был меня под статью подвести, а сам не только не подвёл, но ещё и «подарил» карету.
Прадед основательно взбледнул, на лбу выступили крупные капли пота.
— Вы… Простите, господин охотник, я оговорился. Не подарок, то есть. А вот ежели вы изволите купить…
— Хватит! — послышался грозный голос, и дверь кареты распахнулась.
