На долгие годы…
Но я вернулся и воздал захватчикам сторицей, щедро обагрив землю кровью ненавистных ублюдков! Да, это не возвратит жизни храбрых воинов, павших в попытке защитить родной дом, и не перевоспитает поколение детей, выращенных, словно скот, для нужд «высших» рас, да и раны в моей душе тоже не залечит. Но я солгу если скажу, что мне не стало легче. Стало. И пусть утрется каждый, кто проповедует прощение вместо мести. Некоторые вещи нельзя прощать. Никогда. И никому.
Маячившие весь день над головой тучи развеялись, явив моему взору вечернее небо. Чистое, красивое, унизанное мириадами мерцающих звезд, складывающихся в причудливые созвездия. Величественный закат красил багровой краской верхушки деревьев и плавил горизонт огнем пожара. И только покореженная во время одного из Пришествий луна стыдливо скрывала свое уродство за тенью планеты. За столько лет в этой эпохе я так и не смог привыкнуть к ее новому облику.
Налетел осенний ветерок. Взметнув полы надетых на мне лохмотьев, он подхватил горсть опавших листьев, закружил их в хороводе замысловатого танца, а затем унесся, оставив после себя легкий беспорядок. Или это был новый порядок, которого я просто не понимал?
— Как же красивы бывают закаты под Куполами. — со вздохом проронил Уман, заткнув большие пальцы за пояс. — И каждый раз разные. Не то что снаружи.
— Я заметил.
— Да что ты знаешь? — грустно улыбнулся он. — На Терре еще столько мест, где…
— На Земле. — перебил его я.
— Что?
— Не на Терре. На Земле. — повторил я. — Так называется эта планета. Так ее назвали люди и так ее следует именовать впредь. Не стоит порочить память наших предков.
— Предки — это святое. — помолчав, выдал мэлэх. Снова взял паузу и спросил. — Трещину закрыть или?..
— Я сам.
— Значит все-таки Осознавший. — караванщик покачал головой. — Поразительная скорость развития. И удивительная мощь. Ты будто сошел со страниц легенд о Древних! — хмыкнул он. — Поздравляю.
— Спасибо. — поблагодарил я, подумав, что меня уже второй раз за день сравнили с Древним. Не подозревая, что я, по сути, он и есть. Только перерожденный, а не воплоти. Хотя, если ли разница?
Качнув пару раз головой из стороны в сторону, я подошел к Трещине в компании Элельведа. Портал соединял Крутолуг напрямую с Дикими Землями и оттуда сюда в любой момент могла заявиться какая-нибудь тварь. Нелюди тоже это понимали, а потому вырыли несколько ям, навтыкали кольев, расположив те острием ко входу, и даже держали небольшой горнизон, с которым я уже разделался.
Хорошо, что мы все-таки не выбрали этот маршрут для проникновения. И что Алаум с Уманом не пролюбили доверенный им Александэлом ключ. Казус мог случиться пренеприятнейший.
Как и десять лет назад, я стоял перед дрожащим маревом, и даже ошейник на мне был все тот же. Пусть он уже и не блокировал взаимодействие с Межмировой Энергией. И находился возле меня не предатель Евген, а зомби-эльф. И в голове у меня пульсировал гул от близости с пространственным переходом. Да и сам я заметно изменился, причем не только внешне, но и внутренне.
Короче, сходства с тем днем никакого, на самом деле.
Успокоив дыхание, я сосредоточился и принялся вглядываться в Трещину. Сперва меня начало немного мутить, но я быстро справился с этим чувством и продолжил углублять свой взор, будто настраивая резкость на микроскопе. На периферии зрения стали появляться какие-то разноцветные вспышки, всполохи — они безумно отвлекали, но я догадывался, что нужно искать и не поддавался.
Во время прорыва на ступени Осознания я видел луг. Безграничный. Тот, конечно, мог олицетворять все что угодно — от моей души и пути развития до места, где приятно было бы пробежаться голышом — но вот пронизывавшие его нити Межмировой Энергии натолкнули меня на мысль и…
Ага! Вот!
Я, наконец, наткнулся на тонкую фиолетовую струну и зафиксировал ее взглядом, чтобы не потерять. Затем принялся скользить вдоль нее и уже вскоре пришел к узлу, где сходились еще две таких. А затем еще. И еще. Постепенно я смог отдалить свой взор и увидеть картину если не целиком, то определенно большую ее часть. И понял, что портал представлял собой не просто марево, а целую паутину энергии, в которую, будто рой мотыльков, угодили разорванные лоскуты пространства. И именно они трепетали на несуществующем ветру, создавая как эффект дрожания, так и гул у меня в голове.
Заметил я и главный узел. Самый крупный, от которого отходило больше всего сверкающих нитей. Я протянул к нему руку, схватил, сжал в кулак, дернул, и… ничего не произошло.
— Быстро ты нашел Сосредоточие. — раздался у меня за спиной голос Умана. — У меня с первого раза вообще не вышло.
— Я не могу ничего с ним сделать. — нахмурившись, признался я.
— Значит внутри еще есть кто-то живой. В таком случае Трещину не закрыть.
Опять препятствие. Черт побери, да сколько можно?
Вздохнув, я отпустил узел, спрятал Элельведа в Тень и шагнул вперед. В лицо мне тут же ударили колючие брызги, а соленый морской ветер взялся трепать лохмотья, будто принял их за парус, а меня за выброшенный на берег шлюп.
Море. Отлив. И обнаженная песчаная полоса, уходящая вдаль к еще одной Трещине, способной отправить прямиком в Дикие Земли.
Путь позора.
Долго искать не пришлось, и уже скоро я обнаружил небольшой вырытый в основании холма грот, где сидел прикованный к деревянному столбу мужчина. Солнце светило с другой стороны от входа, но даже в полумраке я увидел, что он крайне изможден, а кожу его покрывали многочисленные ожоги. Живой — пока еще — сторож Трещины.
Увидев меня, мужчина сперва не поверил своим глазам, а затем взмолился, с трудом шевеля распухшими губами:
— Слава богам! Прошу, освободи! Нет сил терпеть…
Я даже шагнул было вперед, чтобы ему помочь, но при этом от меня не укрылось, как пленник чуть изменил позу, чтобы продолжить держаться ко мне полубоком. Казалось бы случайность, но…
— Знаешь, кого-то другого ты бы, может, и провел. — бросил я, остановившись в шаге от него. — Ты даже знаешь наш язык. Урод.
Мужчина дернулся, словно от удара, но продолжил лепетать:
— О чем ты? Я такой же, как ты. Меня наказали за…
— Не напрягайся. — перебил его я. — Я местный.
С этими словами я резко шагнул вперед. Пленник, не являвшийся даже Освоившим, не успел среагировать, и я извлек на свет руку, которую тот от меня прятал.
Руку с дополнительным локтем посреди предплечья.
— Лучше тебе не трогать меня, тупой чел. — с угрозой и одновременно заискиванием прошипел Химер, перейдя на родной клиотский. — Мое наказание закончится, и я смогу заступиться за тебя.
— Даже перед Гибольтом? — я сделал вид, что задумался.
— Даже перед госпожой Инделлан!
— Ее здесь нет.
— Конечно. Она в Ижмариле.
Опачки! Вот это новость!
Я не смог скрыть своего удивления, а Мутант понял, что случайно сболтнул лишнего и грязно выругался.
— Откуда знаешь? — спросил я его.
— Освободи меня.
— Ты же уже понял, что не сможешь приковать меня вместо себя.
— Плевать! Я больше тут не выдержу! Меня давно должны были сменить! Кто-то наверняка уже провинился! Забыли, ублюдки! Забыли меня! Гибольт…
— Гибольт мертв! — лязгнув сталью в голосе, отрезал я, одновременно вытаскивая тело дварфа из Теневого хранилища. — Я убил его! И всех остальных нелюдей в Дальнем Крутолуге! Говори, тварь, откуда знаешь про Ижмарил?
Клиот без сомнений узнал лидера. Его искаженное ужасом лицо покрыла испарина, которая должна была причинить обожженной коже немалые страдания, но он даже не пискнул. Лишь хлопал глазами, не в силах поверить в происходящее.
— Не убивай. — пискнул Мутант.
— Откуда знаешь? — надавил я.
— Пообещай не убивать. Прошу тебя!
