— Хейн… — выдавил Ансгар, глатая слюну.
Разглядеть лицо жалкого незнакомца у меня не получалось, мы еще не приблизились так близко. Но, судя по всему, мужской плач был знаком юному правителю.
— Хейн! — закричал Ансгар, его глаза вспыхнули, кожаные перчатки с хрустом сжали рукоять меча. — Ты мне за всё ответишь!
Парень ускорился, но я вовремя положил ему на плечо ладонь в кровавой корке и умерил юношеский пыл:
— Не торопись, — сказал я. — Попахивает ловушкой.
После моих слов мы все резко уставились в сердце дуба, туда, где прозвучал спокойный женский голос:
— Здесь нет никакой ловушки. Идите ко мне, мы вас ждём с нетерпением.
— Какого хуя! — рыкнул Дрюня. — Она что, в край охуела? Я сейчас еще…
— Угомонись, — сказал я Дрюне, останавливая гиганта от совершения самой глупой ошибки в его жизни. — Пойдём.
Сделав еще пару шаг на встречу мужчине, зеленый свет нарисовал нам новые детали на жуткой картине.
Рыдающий мужчина валялся у ног женщины, восседающей на огромном троне, полностью обшитым содранными мужскими лицами. Их губы шевелились в безмолвии, словно читали заученную наизусть молитву. А рядом с троном, облокотившись на спинку, стояло длинное копьё с белым наконечником.
— Копьё отца! — воскликнул Ансгар. — «Длань праха».
— Хочешь получить его назад? — спросил женский голос с усмешкой.
— Я заберу его в любом случае! — огрызнулся Ансгар.
— Ну тогда иди. Чего стоишь, иди, забери своё! — и всё окружающее нас пространство содрогнулось от женского смеха.
Мужчина заревел еще громче. Ансгар в гневе сжал губы, его ноздри широко раздувались. Парень был на взводе и готов был выстрелить в любую секунду.
— Она тебя провоцирует, — сказал я юному правителю, — не поддавайся!
— А кто это у нас там такой умный? — съехидничала баба. — Покажись! Подойди поближе!
— Я подойду так близко, — крикнул я, — что ты сможешь разглядеть каждую трещинку на моём доспехе!
— Любопытно! Я жду…
Я шагнул к ней на встречу, держа меч наготове. И чем ближе я к ней приближался, тем ярче зелёный свет освещал эту особу. Непроницаемая тень полностью слетела с её плеч и головы, показав мне лицо.
Это она. Та самая. Лисичка с комикона. Только её лицо не было обожжено. Кожа с трупным оттенком белизны, но гладкая, и губы на месте. Кровавые дреды были аккуратно уложены вдоль плеч, ниспадая на грудь. Когда её глаза смерили меня с ног до головы, она с удивлением задёрнула бровку и усмехнулась. Но маска доброты тут же сменилась гневом.
— Как ты посмела идти против своих? — взревела она, хватаясь за ручки трона, вгоняя пальцы, покрытые кровавой коркой прямо в опустошённые глазницы и рты мужских лиц.
Эта женщина, покрытая с ног до головы кровавым доспехом, таким же, как и я, только более утончённым, с закруглёнными краями и отсутствующими наростами в виде клыков и рогов, приняла меня за своего. Она приняла меня за «кровокожа».
— Как тебя зовут? — спросил я. И сразу же пожалел об этом.
Её глаза округлились и налились зелёным светом. Пухлые губы в гневе раскрылись, обнажив ровный ряд зубов.
— Да как ты смеешь задавать мне такие вопросы⁈ — взорвалась она. — Я — «Кровавая мученица»! Доделываю за вами вашу работ! И ты еще смеешь приходить в мой дом и задавать мне вопросы? Тебя необходимо перевоспитать, недоученная сука.
В тот же миг мои ступни пригвоздило к полу. Я опустил глаза и увидел, как по моим ногам к коленям поползли сотни крохотных сосудов. Пульсирующая паутинка быстро опутала мои ноги… и всё. Дальше ничего не происходило.
— Приклони колено! — закричала баба, не спуская с меня глаз. — Приклони, я сказала!
Я как стоял, так и стоял. И преклоняться ни перед кем не собирался. Я дёрнул в сторону правую ногу. Ступня, с трудом, но оторвалась от пола, разрывая пульсирующие сосуды.
— Как ты смеешь? — кричала женщина на меня. — Ты должна подчиняться приказам! Ты должна…
— Я ничего тебе не должна! — закричал я в ответ. — Как тебя зовут?
Пространство внутри дуба заполнилось грозным шипением. Баба разошлась не на шутку. Её и так кровавые глаза стали еще багровее, смешавшись с мерцанием зелёного пламени над нашими головами. Она приподнялась с трона, глядя на меня как змея, готовая в любой момент нанести смертельный удар.
— Я уже тебе сказала, — зашипела баба, — как меня зовут.
— Нет! Я хочу знать твоё настоящее имя! Я хочу знать имя той девушки, чьё тело было изуродовано ожогом!
Когда с моих губ сорвалось слово «ожог», эта женщина словно получила удар током. Её тело изогнулось, лицо скривилось. Она дёрнулась и упала на свой трон из мужских лиц. Насладившись неумолкающим мужским плачем, он снова кинула на меня взгляд и спокойно спросила:
— Так это ты залезла в голову моего зверя?
— Я!
Женщина облокотилась локтем о ручку трона и положила подбородок на вытянутую ладонь. Её пальцы скользнули по влажным губам, оставив за собой пару царапин, из которых выступили крошечные капли крови. Слизав кровь языком, она сказала:
— Но в голове зверя я видела уродливого мужчину.
— А я видел уродливую женщину. Как её имя?
Полость дуба наполнилась женским смехом, отражающимся эхом от разломанной древесины.
— Я понятия не имею, что ты имеешь в виду, предательница!
— Я не предательница! — взревел я. — Я не имею никакого отношения к «кровокожам»!
— Да если и это и так, то посмотри на себя! Ты — «кровокож»! Твоя броня! Твои меч! Мы одинаковые! Мы подчиняемся…
— А знаешь где мы действительно одинаковые?
Она замолкла, с интересом вперив в меня свои кровавые глаза.
— Мы одинаковые внутри, — сказал я, — в кишках! Ты и я — мы паразиты…
Она звонко рассмеялась, явно насмехаясь над каждым моим словом.
— Паразиты? — переспросила она с наигранной удивлённостью. — Что ты несёшь? Мои кишки заполнены кровью! Может быть твои кишки и кишат паразитами, судя по тому, что ты тут несёшь, но мои абсолютно чисты!
— Червяк! — крикнул Дрюня, — что ты вытворяешь?
— Червяк⁈ — воскликнула женщина. — Этот уродец назвал тебя Червяк?
Она отречённое отвернула голову, уставившись на заливаемый зелёным светом ствол дерева.
— Червяк… — еле слышно проговорила она, а затем и вовсе утихла, продолжая молча шевелить губами.
— Как твоё имя⁈ — снова спросил я.
— Воспоминания… — забубнила она. — Или сон…
Было видно, как на её лице медленно вырисовывалось смятение. Сомнения охватили её духу, медленно заставляя сомневаться. Она посмотрела на свои руки, и по её взгляду, рассматривающему с пристрастием кровавые корки, покрывающие ладони, мне стало ясно, что имени своего она действительно не помнит. Возможно, и не знает вовсе.
— Зачем ты уничтожила наши деревни? — прозвучал мужской голос, лишённый вязкого ребячества.
Сжимая рукоять меча двумя руками в перчатках, Ансгар подошёл ко мне, пристально всматриваясь в женщину, сидящую на ужасном троне.
— Зачем… — снова начал задавать вопрос Ансгар, но был тут же оборван.
— Я слышала твой вопрос! — крикнула она и подалась вперёд, вдавив свои ладони в мужские лица.
Она словно хотела запугать нас, но ни я, ни Ансгар виду не подали.
— Вопрос выживания, — сказала женщина, прислоняясь спиной к дюжине человеческих лиц. — И нашему выживанию грозит лишь один человек, — её пухлые губы растянулись в ехидной улыбке.
— Мой отец умер! — крикнул Ансгар. — Вам больше никто не угрожает!
— А я и не имею ввиду твоего отца, юный Ансгар, — она снова рассмеялась, а когда успокоилась, добавила: — Я говорю про тебя!
Губы Ансгара шевельнулись, но слов не издали. Он сглотнул и принялся подбирать слова, видимо медленно осознавая, что все беды, все смерти и все мучения, через которые пришлось пройти людям его земель, напрямую связаны с ним.
— Зачем он вам? — встрял я. — Он обычный…
— Он необычный! Он наследник своего отца! Он наследник грязной крови! Неподдающейся управлению! И этот юноша грозит нашему выживанию.
