— Какая комната? Ардина!
Та разлепила глаза и сонно осмотрелась. Махнула в сторону выхода на крышу.
— Выше, — и, оценив грозный взгляд, добавила. — Не шучу.
Ронард уже проклинал себя за мягкотелость. Он, арн Шентия, таскает на руках пьяных студенток по общежитию, да еще и скрытно! И даже не с целью остаться в чужой постели! Опять эта чудна́я девчонка без спросу вламывается в мысли, заставляя думать о себе.
Многие женщины целовали Ронарда — умело и не очень, со страстью или тщательно изображая ее, со страхом, с интересом. Всем, в принципе, нужно было одно — заполучить, расположить, урвать свою выгоду. Но чтобы так, в порыве благодарности… Теперь он корил себя за то, что сам оборвал дальнейшее волшебство.
— Вот тут, — тихо сказал она на узкой пустой площадке под крышей. — Я здесь живу.
Кроме стен и лестницы на крышу здесь не было ничего. Ронард опять было закипел, но Ардина коснулась стены и в ней обозначилась и гостеприимно распахнулась дверь.
Стараясь уже ничему не удивляться, Ронард внес ее в небольшую комнату, где уже призывно была расстелена постель с толстым пуховым одеялом и мохнатой шкурой поверх.
Бережно сгрузив на нее свою ношу, хотел было расстегнуть девушке форму, но та моментально свернулась калачиком, прошептав сквозь сон: «Холодно…». Укрыв Ардину одеялом, пару минут смотрел на нее. Та уже спала, беспокойно, но крепко. Осмотревшись вокруг, оценив невозможный вид из окна на лес, Ронард покачал головой и вышел, притворив за собой дверь.
Глава 23. Последствия
Я проснулась в ознобе, придавленная чем-то тяжелым. Надо мной горой возвышались два толстенных одеяла и чья-то огромная серая шкура. Голова, подушка — все мокрое, холодное. Всю ночь я провела в каком-то полузабытьи — вроде спала, а вроде и нет. Всю ночь мучали кошмары в кроваво-красных тонах, сотни, тысячи голосов звали меня, рвали внимание на части. Кажется, у некоторых из них даже проявлялся какой-то образ, пара показались мне удивительно родными, знакомыми. Если это и есть те знания, что обещал мэтр Воракис, то я предпочту перелопатить тонну учебников, чем познавать магию крови вот так.
Солнце только-только взошло, а значит сейчас половина восьмого — восемь. Пора собираться на занятия и, конечно же, позавтракать. Вдруг при мысли о еде ощутила помутнение и слабость в желудке. С тяжелой головой, содрогаясь от холода, все же отправилась в умывальню. В зеркале на меня взглянула незнакомая девушка — бледная, ни кровинки в лице, под глазами залегли темные круги. Умывалась чуть ли не кипятком, сначала подставив под тугую струю закоченевшие руки. Не успела выйти из ванной, как глухие тяжелые удары сотрясли стену. Звук был далекий, будто стучали издалека, скорее ощущался вибрацией. Но все же шел от двери.
Подойдя к ней, прислушалась. Может, чинят крышу? Жаль, тут нет глазка. И дверь, будто осознав свое несовершенство, на уровне глаз стала будто стеклянной, прозрачной. Его светлость арн Шентия наносил мощные магические удары по стене. Выглядело это устрашающе, но волшебная дверь гасила и звук, и силу. Я застонала.
Разом нахлынули воспоминания о вчерашнем вечере. Воракис, жгучий чай, радость, его светлость в саду… мама, я же его поцеловала! Или он меня? А дальше слабость, все урывками, сознание путается. Я сама добралась в свою комнату? Почему тогда спала одетой? И почему же опять так холодно?..
Его светлость, не добившись результата, перестал атаковать стену. Зато заговорил. К моему удивлению, голос зазвучал четко и ясно, как будто бы сам мужчина стоял рядом:
— Ардина. Если Вы не спите, откройте уже ради всех богов, эту дверь.
Меня охватил ужас. Он знает о моем убежище? Да что, крыжт разгрызи эту дверь, вчера произошло? Но, повинуясь порыву, все же произнесла: «Впусти».
Дверь распахнулась и его светлость в гневе ворвался в комнату, я лишь успела отшатнуться, пропуская разъяренного грорша.
— Да что это, гори оно огнем, за место такое?! Я добрых двадцать минут пытаюсь его открыть! Его не берет никакая магия!
Затем, повелительно указав на кресло, приказал:
— Садись.
Кресел, насколько я помню, у меня тут еще вчера не было, но повинуясь жесту, прошла к новому предмету мебели, накрытому вязаным голубым пледом. Не отдавая себе отчет в действиях, тут же замоталась в него.
Выдержать сверлящий взгляд Шентии, не понимая причин его гнева, было тяжело. Но еще тяжелее было терпеть этот холод, который пронизал меня до костей. Снадобье! Воракис ведь дал мне пузырек, предупредив о возможной слабости и наказав его выпить утром. Его светлость, кажется, что-то с напором спрашивал, сверкал глазами, но я лишь шарила по карманам в поисках лекарства. Вот оно! Рубиновый пузырек нашелся во внутреннем кармане формы. Закоченевшими пальцами я вытащила крохотную пробку, как вдруг Шентия молниеносным движением выхватил пузырек из моих рук.
— Что это?
— Это лекарство… прошу Вас, отдайте. Мне очень плохо, но меня об этом предупреждали… Оно должно помочь, — меня снова трясло, зуб на зуб не попадал.
Но Шентия не торопился. Сначала принюхался — не поднося к носу, но помахивая над горлышком ладонью на себя. Затем, используя тонкие струны магии, будто прощупал содержимое. И вдруг отшвырнул от себя, как ядовитую змею. Растоптал тяжелым кованым каблуком и для верности опалил яркой белой магической вспышкой.
Еле сдерживаемая ярость звенела в его голосе, и от того еще страшнее было услышать короткие рубленые слова:
— Кто. Тебе. Это. Дал.
Не дождавшись ответа, его светлость рухнул передо мной на колени, впечатав ладони в мое лицо, заставляя смотреть прямо в глаза. Взгляд бешеный, свирепый, и меня оглушило собственное имя.
— Ардина, отвечай!!!
— Мэтр Воракис…
Глаза его нехорошо почернели.
— Для чего? Что он с тобой сделал?
— Ничего!
— Тебя трясет! Давно ты мерзнешь?
— Я, наверно, простыла. Ваша светлость, я не понимаю, зачем Вы…
— Он пил твою кровь? Из тебя?
Отпираться не было сил. Холод пронизывал все сильнее. Наверно, я кивнула, хотя скорее это выглядело как судорога.
Его светлость посерел лицом. Сгреб меня вместе с пледом на руки и открыл портал.
Мы, точнее его светлость со мной на руках, вышли из портала в светлую просторную палату. Больничную, судя по нескольким койкам в ряд. К нам тут же подошла миловидная пухленькая дама в белом одеянии.
— Ваша светлость… Чем могу помочь?
— Противоядие от первичной санг-привязки.
Дама охнула, прижав руку к сердцу.
— Господин Шентия… да как это возможно, здесь, в Академии?
— Мистрис Нерайя!
— Ох ты ж, Эрба милосердная! Все сделаю, ваша светлость, у меня все нужное есть… Дайте четверть часа, будет готово.
— Я подожду. Дайте мне снадобье, как закончите, дополнительно пропечатаю. И еще. Фонд Воракиса давно пополнялся?
— Ну стабильно один-двое в неделю приходят, сдают. Вознаграждение-то для студентов достойное. Но господин Шентия, у меня все строго по правилам — не больше четверти чашки, не чаще, чем раз в две недели. Каждый записан, по всем учет.
— Эта студентка была на сдаче?
— Впервые вижу, ваша светлость.
— Тогда не теряйте время, мистрис Нерайя.
Меня бережно уложили на ближайшую койку. По-прежнему трясло от холода, но от арна Шентии исходило такое приятное тепло, что я не сразу смогла расцепить руки, охватывающие его шею. Да и он не торопился отстраняться. Внезапно глупая мысль пришла в мою голову:
— Так это мистрис Нерайя? А она так нравится метру Эрдису. Вы ведь не сердитесь на меня? Я заболела, но Вы оказались рядом. Это так удивительно, но здесь мне постоянно кто-то приходит на помощь. И Хельме, и мэтр Эрдис, и духи — Алексис с Жанчиком — это ведь они меня вчера согрели, только ненадолго хватило.
— Духи?
— Ну, Джон с Сашенькой. В смысле, Жанчик с Лексо. Из столовой которые. Но вчерашний чай у них, конечно, ого-го был…
Кажется, арну Шентии это снова пришлось не по душе, судя по тому, как напряглись его руки. Но, не желая лишаться тепла, я решилась на большее.
