Инфер 10 (СИ) - Михайлов Руслан Алексеевич "Дем Михайлов"

— Рожден в Церре!

— Не кричи о своем позоре так громко…

— А?

— В общем ты старожил… расскажи мне о всяком.

— Ты главное плот тот не подсвечивай, и я тебе столько всего нарассказываю… вот, держи мясо. С жирком!…

До конечной точки маршрута мы дошли без проблем. Задержка возникла только из-за причитаний владелицы поврежденного груза, не желающей принимать суровую реальность и орущей про разорение, про то, что дон Кабреро обещал доставить все в целости. Так она разорялась с четверть часа, пока не поймала затрещину от подошедшего Атаульпы, после чего все претензии исчезли. А неплохо у них обстоит дело со страховыми выплатами — платят прямо на месте…

Причалы были скудно, но освещены, а непроглядная темнота ночи уже сменялась серым сумраком рассвета, что вкупе с бегающими туда-сюда лучами налобных и нагрудных фонарей работяг позволили мне неплохо разглядеть донельзя мрачное чело дона Атаульпы. Хотя что там рассматривать — мне и одного взгляда хватило, чтобы понять главное — мирного путешествия обратно пока не предвидится. Во всяком случае не для всех.

И я не ошибся.

Перед тем как мы отправились назад, он собрал и выстроил неровной линией всех охранников, пошатываясь, прошелся туда-сюда, словно наугад выбирая то одного, то другого из молчащих гоблинов. Я был четвертым по счету кого он выбрал — что говорило о многом. С недовольной рожей я сделал пару шагов вперед и присоединился к кучке мрачных «избранных». Через минуту к нам примкнуло еще четверо, и мы остались на насыпном причале, тогда как остальные разбежались по баржам и вскоре пустые посудины отошли от края и, тяжело набирая ход, пошли обратно в Церру. А мы, проводив их взглядами, начали грузиться на оставшийся головной корабль и судя по лицу бравого лидера нас ждал чуток другой пункт назначения…

Мы подходили к упавшей в воду крышке пятиэтажного узкого чемодана.

Построенное по больной фантазии пристрастившегося к кислоте архитектора здание на самом деле было похоже на поставленный стоймя чемодан с выдвинутой ручкой. Изначально фасадная полупрозрачная стена была как бы приоткрыта словно обложка поставленной книги, а пустота была забрана прозрачным материалом. Спустя столетия фасадная стена завалилась в воду, превратившись в изломанный пандус во всю ширину небольшого здания, а заодно в причал для десятка узких весельных лодок, небольшой совсем баржи и моторного суденышка со смятой палубной надстройкой. Лишившиеся одной стены помещения в здании отгородились от провала дощатыми и тростниковыми стенами, в которых зияли прорехи, показывая устланные циновками топчаны, кое-какую мебель, отдельные мелкие закутки с увешанными тряпками стенами. Обычная ночлежка для всякого сброда. В уходящий в воду склон были вбиты деревянные сваи, кое-где каменными скошенными зубьями торчали какие-то колонны и на все это был уложен дощатый пол, уставленный по периметру кадками с высокими растениями, чьи раскидистые кроны отсекли поток палящего солнечного свету. За низенькими столами лежали или сидели ленивые сонные гоблины, почти не обратившие на нас никакого внимания. Кто-то пил из фляги-тыквы, кто-то подкидывал веточки в жаровню с чайником, трое перекидывались в самодельные карты, еще несколько дремали в гамаках под полом, почти касаясь пятками воды.

Пока мы медленно подходили к причалу и навесу над ним, дон Атаульпа мрачным утесом стоял на носу, скрестив руки на груди и сверля здание-чемодан нескрываемо злобным взглядом. За его спиной стояли остальные — кроме меня. Я предпочел остаться рядом с миской соленых зеленых помидоров и острых перцев, потихоньку переправляя ее содержимое себе в желудок и заодно рассматривая уродливую постройку.

Я помнил это здание. В былые времена конструкция на крыше была увешена рекламой расположенных внутри заведений, на самом ее верху медленно крутилась красная звезда Россогора, пятый и четвертый этаж были отданы под ночной клуб, на третьем был расположен элитный игровой центр как с ретро так и с современными направлениями вроде игр глубокого погружения — если есть соответствующий чип в башке — а не первом и втором этажах располагалась дорогущая клиника такого уровня, что попав туда даже в предсмертном состоянии или только что сдохшим, ты гарантировано выживал и в принципе не мог умереть пока находился в стенах лечебницы и до тех пор пока мог платить безумные суммы за их услуги. И я это знал не понаслышке — именно в этой клинике я, незадолго до этого получив пару пуль в живот и грудь, держал еще горячий ствол укороченного автомата у потного лба наглого упырка в белом халате, по речи больше похожего на бухгалтера, а не на врача и плевал кровью ему в белое от ужаса лицо, поясняя почему он должен сейчас не мою платежеспособность проверять, а делать все возможное для спасения вон тех лежащих в пробившем уходные двери залитом кровью флаере трех моих бойцов, если, конечно, ему еще дорого склизкое содержимое собственного черепа. Врач-недоделок меня понял прекрасно и нам оказали лучшие медицинские услуги. В тот день я спас всех троих… чтобы через полгода разом потерять их в другой кровавой разборке. Самому Россогору в те времена принадлежала всего пара офисов и магазинчик, затерявшихся где-то у входа в игровой центр, где интернациональная гига-корпорация продавала свою элитную электронику, тут же ведя переговоры о покупке летающих островов их производства — что на фоне уходящего в воду мегаполиса выглядело действительно выгодной покупкой.

А теперь в простоявшем столетия разоренном здании обычная ночлежка, а на верхнем этаже обосновались те, к кому у дона Атаульпы вдруг возникло крайне срочное дело. Те же самые упырки владели навесом у входа и серьезном поврежденным моторным судном со смятой постройкой, найденными ими же где-то в руинах пару недель назад — все это мы узнали от Атаульпы во время чересчур долгого матерного инструктажа, в ходе которого и подтвердилось ожидаемое: именно эти хренососы организовали нападение на наш конвой.

Кем они были?

По словам Атаульпы и пары его ветеранов они называли себя Трудягами Церры и предоставляли всем желающим дешевую рабочую силу почти в любом количестве. Будь я обычным беглецом откуда-нибудь с побережья, не умеющим драться и стрелять, меня бы ждал один вариант выживания в руинном городе — наняться в одну из подобных группировок в качестве чернорабочего и с немалой вероятностью сдохнуть в первые пару месяцев. Если не раньше, так как приходил «покупатель», озвучил лидерам группировку предстоящую работу и сумму, которую он был готов за нее выложить, затем следовал ожесточенный торг, они ударяли по рукам, а на следующее утро баржа груженная мрачными и вечно усталыми тощими работягами, охраняемая пятеркой сытых и сильных быков от группировки, причаливала к нужному объекту. Разобрать опасно накрененную потрескавшуюся многоэтажку; углубить дно новой водной артерии между районами; вычерпать гигантский бетонный резервуар, выскрести с его дна закаменелое за века дерьмо; нырять на затопленные этажи за металлоломом; вырубать ставшую слишком тяжелой и большой растительность на стенах обжитых зданий… группировки брались за любую работу и гарантировали ее выполнение. Большая часть контрактной суммы уходила боссам, крохи доставались измотанным работягам, а исправно работавшая на всех уровнях каббала долговых книг в лавке и кантинах в свою очередь гарантировала, что работяги никогда не выберут из долгов и в буквальном смысле сдохнут на своей работе.

Все как всегда.

Вечно изнуренные гоблины Церры…

Добровольно низшие были, есть и будут всегда. В любом месте и любой эпохе.

Я невольно задумался на миг о том смог бы поднять их на мятеж, чтобы снести нахер или хотя бы нехило пошатнуть сложившиеся в Церре порядки… но потом выкинул эту мысль из головы и просто жевал острые зеленые помидоры, утирал обжигающий потрескавшиеся губы сок и смотрел на верхний этаж «чемодана», где находились те ради кого мы и прибыли — боссы Трудяг Церры, по словам забитого до полусмерти пленника, предложившие им это черное выгодное дельце.