Бойцы тоже постарались дружно произнести слова благодарности и поклониться, но это получилось у них плохо. Оно и неудивительно: один голос сорвал, второй рот закрыть не мог с вывихнутой челюстью, третий вообще дышал как рожающая кошка и даже язык повернуть не мог. А уж про травмы других частей тела я и вовсе не упоминаю…
Три лекаря пахали не покладая рук, пытаясь вернуть в чувства бойцов, которые вымотались за несколько часов непрерывного сражения так, что многие едва ли не падали в обморок. Некоторым грибочки неплохо так настучали, оставив на память синяки, ссадины ушибы и даже кое-что похлеще. Вот это вот «похлеще» пришлось лечить зельями, потому что магов-лекарей такого уровня не было среди прибывших. Редкие кадры, которых тяжело обучить и которые всегда подле высокородных господ.
Я тоже успел потренироваться вместе со всеми и выглядел на фоне этих ребят вполне целым. Всего пару ударов пропустил, но покров справился. Не зря я с ежом разминался.
— Всегда буду рад вас видеть. Приходите ещё.
— Это да. Завтра придём снова, но уже другим составом. Этим нужно отдохнуть и восстановиться. Не все такие же железные, как вы, ярл, — усмехнулся лысый «тренер» со шрамом и по-дружески хлопнул меня по плечу. — Спокойной ночи.
— И вам…
Я смотрел, как ползут к машинам бойцы Волжских. Мне их даже на мгновение стало жаль. Потом я вспомнил, что за каждый день такой тренировки мне платят три тысячи рублей, и как-то стало хорошо на душе. Скоро платить по счетам за аренду земли, за электричество, воду и всё остальное. Пусть я не нанимал обслуживающий персонал, дабы сэкономить, но даже так мне обещали присылать платежей больше чем на пятьдесят тысяч рублей в месяц. Вот тренировками и отбиваю. Но тут надо признать, что и предложение-то эксклюзивное с моей стороны, оттого и цена хорошая. Ни у кого больше такой грибницы нет в качестве фамильяра.
Светловы тоже подумывают над тренировками, к слову, а я уже готов начать составлять расписание занятий. Не думал, что мой первый бизнес будет заключаться в аренде фамильяров.
Я подошёл к сидящему в кресле на крыльце гостевого домика деду Петру и немного поговорил с ним о прошедшей тренировке. Он, как обычно, брюзжал, мол, бойцы нынче никудышные, отношение никакое и вообще половина из бойцов Волжских розги заслужила за такое отношение к тренировкам. Я честно сказал, мол, вообще удивлён, что они смогли столько продержаться, на что дед лишь отмахнулся, заявив, что раньше не было оружия такого, как сейчас, и единственным верным гарантом защиты и победы над монстрами было натренированное до предела тело. И затем он взялся мне рассказывать про свои тренировки, про своего учителя, про то, как с парнями на спор они Волгу переплывали с привязанными к телу покрышками от первых созданных в то время тракторов, на которых сидели другие бойцы.
В общем, воители прошлого развлекались как могли. И тренировка была одним из самых лучших развлечений.
— Ладно, поковылял я тоже на боковую. Завтра сынок обещался в гости позвать, внучка показать. Вроде как впервой за последнее время должен домой вовремя вертаться. Не выходной, но тоже пойдёт, с его-то службою.
— Хорошо погулять вам. И спокойной ночи, дедушка.
Мы разошлись, и я понял, что настала пора приручить ежа по-настоящему, используя родовые техники Берестьевых. Я отправился в подвал. Там было ещё одно пустующее подсобное помещение, где я Ёбжика и запер. Он спал, пока я не пришёл.
Прежде чем привязать его, надо снять привязку нынешнюю. А то они будут мешать друг другу.
— Давай просыпайся. Сейчас сделаем тебя сильнее и круче. А ещё — послушнее… Так, давай, сиди спокойно.
Я закрыл дверь изнутри и, сев на бетонный пол, начал процедуру снятия привязки. Как это сделать правильно, я понятия не имел, потому пытался действовало по наитию.
В целом-то процесс понятен. Это как привязка, только наоборот. Попытался посмотреть внутрь себя, нащупал поводок и дальше стал пытаться наощупь снять его с ежа. Провозился полчаса. Раз услышал, как Маша спускалась к пленницам, чтобы забрать тарелки после ужина. Ух, нахлебницы…
И только я отвлёкся от поводка, как ёж, падла колючая, разорвал его, скинул с себя его ошмётки и ещё до того, как я успел выйти из медитативного состояния, попёр вперёд. Но не на меня, а на дверь!
Я вскочил на ноги, стремясь перехватить ежа, но тот включил какой-то ежиный форсаж и снёс обычную деревянную дверь с петель, выскакивая в коридоре.
— СТОЙ, ГАД! ФОМА, ПЕРЕКРЫТЬ ВЫХОДЫ! — скомандовал я, выскакивая следом.
Ёж попытался взять на таран дверь, в которой сидели пленницы, но лишь отскочил от куда как более крепкой преграды и дал дёру, стоило мне оказаться совсем рядом. Эфир уже начал насыщать мои мышцы и делать меня сильнее и быстрее, но этого не хватило. Гад снёс дальнюю дверь — вход в кладовую с продуктами, а после сиганул под потолок в сторону вентиляции.
— ПИ! — испуганно отпрыгнул в сторону Фома от этого колючего гада.
— Следи за ним! Чтобы не ушёл!
Я развернулся и побежал к лестнице.
Дверь в комнату к пленницам приоткрылась, и взволнованная Маша посмотрела в проход.
— Что-то случилось?
— Всё ок… — крикнул я, хотя дело было далеко не «ок». И даже не «норм». Это, как говорит Фома, был полный «Пи»!
Я выскочил на первом этаже и увидел синюю вспышку рядом с кустами на улице. Тело уже слегка напиталось эфиром, но этого было всё ещё недостаточно…
Когда я был на крыльце, синяя вспышка уже перемахнула через трёхметровый забор в сопровождении торопливого «Пи» и испуганного «Ви».
Хомяк сидел на заборе и махал мне лапой, показывая, куда свалило это несчастье, а Виви притаилась в траве у дерева, под которым, видимо, пронёсся колючий засранец. Сейчас её гладил, успокаивая, гриб-боровик с бородой до самой земли. Грибница всё-таки пытается вырастить более милых грибочков, а не этих мордоворотов, которые сегодня Волжским «массаж» делали.
Я тоже взял разбег и, перемахнув через забор, приземлился в соседские кусты роз. Чуть впереди слышался лай собак, которые бежали за синим пятнышком, и я тоже устремился туда.
Псы пытались нагнать нарушителя и даже прыгнули за ним, когда ёж перемахнул через очередной забор. Я же только и услышал, что крик из окна дома, обещавший мне подстрелить задницу за нарушение частной территории. Плевать. На собак, а это были, кажется, доберманы, которые решили переключиться на меня, тоже плевать. Они, испуганно скуля, разбежались в стороны, когда я высвободил покров и затрещали молнии, опасно щёлкая возле их носов.
Я перепрыгнул через забор и едва не влетел в пруд. Синяя вспышка дала знать, в какую сторону бежать, и я вновь ускорился, пытаясь её нагнать.
Перемахнул через очередной забор и оказался на тротуаре улицы. Ну всё, тут шансы от меня удрать у тебя практически нулевые!
Только я стал стремительно его нагонять, как этот засранец умудрился вцепиться в фаркоп выехавшей из-за поворота машины. А так быстро я бегать, увы, не умею…
Когда я уже задыхался и проклинал всё на свете, а в первую очередь свою самоуверенность, увидел, как ёж отскакивает от машины, которая подпрыгнула на лежачем полицейском, и у меня открылось второе дыхание.
— Врёшь, не уйдёшь!
И он действительно не ушёл. Он убежал, словно от этого зависела его жизнь. Колючий нёсся, ловко избегая препятствия на своём пути. Резко поворачивал, срезая путь через кусты, прыгал через заборы…
Мы выбежали из нашего района на основные улицы города. Впереди замаячила бетонная коробка медицинского института, в который поступила Маша. Ёж, не добегая, филигранно запрыгнул в раскрытое настежь окно на первом этаже какого-то более простого здания. Делать нечего, пришлось прыгать за ним.
— А-А-А-А-А! — истеричный женский крик раздался ещё до того, как я ворвался в помещение. А стоило оказаться внутри, как он стал ещё громче и яростнее.
— Простите… — прокричал я и устремился к выбитой двери, рядом с которой уже стоял Фома и показывал лапой в сторону, куда побежал ёж.
