– Мы допустили ошибку, и я понимаю, как тебе больно сейчас. Но ты справишься, ты очень сильная, я знаю это как никто другой. Возвращайся со мной, Легион готов даровать тебе помилование. Мы по-прежнему сможем быть вместе!
Он протягивал ей руку и улыбался, словно действительно ничего не понимал. Альда сомневалась, что на самом деле все настолько просто. Его поступок доказал, что Гидденис – вовсе не наивный влюбленный дурачок, он просто притворяется в меру удачно. Диане следовало понять это раньше… а теперь, когда она все-таки поняла, стало слишком поздно.
Она хотела убить его, это чувствовалось, тут и телепатом не надо быть. Хотела до дрожи, до боли. Но Диана прекрасно знала, что не сможет. Раньше смогла бы – когда все было честно и никому не доставалось преимущество с самого начала. Теперь – нет, в ее нынешнем состоянии и шанса не было.
Она понимала это, как и то, что действительно нужна Легиону. Уже не как солдат, которому будут доверять, а как носительница уникальной силы и бесконечно важной тайны. Лишь отнимая это, Диана могла отомстить.
Она посмотрела на Альду и Триана и слабо улыбнулась. Сейчас, при Гидденисе, она ничего не могла сказать, а на телепатию у нее не осталось сил. Однако и этой улыбки, как ни странно, было достаточно, чтобы понять очень многое…
А потом она побежала, но не к номеру 2, а в сторону – к самому яркому вулкану из всех, пылающих рядом с базой. Грандиозный провал в земле, из которого валит дым и рвется пламя. Смерть для всех – но иногда желанная.
– Диана! – крикнул Гидденис. – Стой!
Она уже не слушала, испуганной она тоже не казалась. Она, кажется, умерла еще тогда – вместе с ребенком, которого так долго пыталась спасти. А теперь, без него, среди разочарований во всем, за что она прежде сражалась, собственная жизнь стала ей в тягость. Она хотела умереть свободной и хотела отомстить. Она своего добилась.
Альда чувствовала, что в последние моменты в ее душе не было ни страха, ни боли, один лишь покой. Диана прыгнула вперед, распахнула руки, как крылья, и на секунду показалась не человеком даже, а птицей, парящей в пустоте, одинокой, покинутой всеми – но и всех покинувшей.
А потом пламя Адрана встретило ее, поглотило, и история самого могущественного номера 1 со времен основания Легиона была завершена.
* * *
Бывали разные миссии. Одни оказывались успешными, другие срывались. Иногда Лукию хвалили, иногда объявляли ей выговор. Но никогда еще у капитана не было так тяжело на душе, как после полета на Адран.
Слишком многие погибли на этот раз. Космический флот счел потери допустимыми и даже минимальными при такой миссии, никого наказывать не стали, однако Лукия не была уверена, лучше от этого или хуже.
Было очень много смертей среди гражданских – никто так и не смог посчитать, сколько. Эти смерти списали на трагический несчастный случай. Но Лукия-то помнила, что видела на обломках «Близкого горизонта», и слова Виридианы Тассин тоже помнила. Легион вполне мог сбить гражданский транспорт только потому, что им так было проще… Возможно, в космическом флоте даже знали об этом. И что? И ничего. Легиону предстояло уйти безнаказанным в любом случае.
А еще погибли два солдата космического флота – Синдони Хилл и Виридиана Тассин. Их смерти тоже сочли «законными», но… Лукия знала правду и здесь. Альда и Триан рассказали ей. Обе девушки, если отбросить подробности, были доведены до самоубийства Легионом. Их обеих пытались лишить свободы, и обе предпочли смерть. Лукия понимала, что ей полагалось не думать об этом, потому что приказа думать не поступало. Ну а как тут закрыть глаза? Легион попробовал играть чужими жизнями – и все как раз закрыли глаза, потому что это было выгодно. Тогда он осмелел, и полилась кровь…
Специальный корпус, вероятнее всего, знает об этом. Вряд ли одобряет, а после смерти Синдони Хилл отнесется с еще большей настороженностью. Но не попытается ничего изменить и в прямое противостояние не вступит. Это понятно хотя бы потому, что за смерть Синдони никто не был наказан. По официальной версии у нее сдали нервы, номер 3 тут совершенно ни при чем.
С этим пока нужно просто жить, а потом… Лукия не знала, что будет потом. Она не завидовала капитану «Корвуса», которому снова придется принять на борт Стефана Северина и делать вид, что ничего не случилось. А может, Кинжу будет все равно. Он опытный капитан, правильно равнодушный, он понимает, что команда его корабля – всего лишь ресурс космического флота.
Лукия же просто радовалась, что «Северной короне» когда-то достался Триан. При всех своих недостатках, об экипаже он заботился, это она чувствовала – и ценила. Правда, после миссии на Адране он стал замкнутым, почти ни с кем не общался, большую часть времени проводил в своей каюте, выходил, только если это было абсолютно необходимо. Но Лукия верила, что он придет в себя. Что бы с ним ни случилось, он слишком силен, чтобы сдаться. Он все равно живой человек, ему нужно время, чтобы свыкнуться с новой правдой о Легионе.
В дверь ее каюты постучали, отвлекая Лукию от размышлений о собственной команде.
– Входите, – позволила Лукия.
Дверь открылась, пропуская внутрь Римильду Фревилл. И это было странно.
После задания на Адране «Северная корона» отправилась на ближайшую станцию специального корпуса, как и было положено по протоколу. Миссия, где погибают люди, всегда требует особых разбирательств. К тому же, многим членам экипажа понадобилось медицинское обследование, огненный мир их не пощадил.
Оказавшись на станции, Римильда попрощалась и покинула их, но так и должно было случиться. Хилер присоединилась к команде только ради миссии, и даже если бы номер 2 решили послать с ними снова, она не должна была появляться сейчас, потому что новое задание «Северной короне» еще не выдали.
Но вот она здесь, все такая же уверенная, стоит и протягивает Лукии пластиковую карту.
– Что вы здесь делаете, Фревилл? – поинтересовалась Лукия, принимая карту. – И что это такое?
– Мое назначение, капитан. Некоторое время мне поручено работать хилером «Северной короны».
– Какое же?
– Неопределенное пока. Сказали работать, пока не отзовут.
– Как… неожиданно.
Римильда уселась в ближайшее кресло и закинула ногу за ногу. Уже сейчас несложно было догадаться, что подчиняться и вести себя вежливо она будет ровно до необходимого предела. Номер 2 есть номер 2…
– Вот тут мне полагается соврать что-нибудь о долге, – задумчиво произнесла Римильда. – Или вообще ничего не говорить, просто закрыть тему и все. Но я так не люблю, мне честность милее. Вот вам карты на стол, капитан: специальный корпус не доверяет Легиону. Не считает Легион однозначным врагом, просто подозревает, что среди их руководства начался какой-то серьезный внутренний конфликт. Возможно, он решится сам собой, но лучше перестраховаться.
– И вас послали шпионить?
– По мере возможностей. Не переживайте, мелкие и даже крупные проколы вашей команды меня не волнуют. Я сама не ангел, так что докладывать обо всем подряд не буду! Мне поручено следить за Трианом, а через него – за действиями Легиона. Естественно, говорить о таком Триану не положено, а положено ему пребывать в блаженном неведении. Но, зная этого демона, рискну предположить, что он обо всем догадается, как только я впервые скажу команде «Здрасьте».
– Почему именно за Трианом? Почему специальный корпус выделил именно его?
– А это не они выделили, это я выбрала. Мне предложили наблюдать за кем-то из топ-10, иначе смысла нет. Из всей этой шайки кровавых психопатов я всегда предпочту Триана. Не то чтобы он не может меня убить… Он хотя бы предупредит об этом и не оторвет мне голову по приколу. Я понимаю, что это не очень круто – знать, что в твоей команде шпион. Ну а что делать? Все мы порой миримся с некоторыми неудобствами. Так что, пока Легион не перестанет штормить, я с вами.
* * *
Хотелось плакать, а плакать было нельзя. Потому что, если ты солдат специального корпуса, плакать себе не положено. Даже потеряв друга.
