Дом №3 был явно дореволюционной постройки. Здание в три этажа, первый отдан под бакалею и овощной магазины. Явочная «хаза» была на последнем, третьем этаже, и это оказалась скромная однокомнатная квартира. Видно, комитетчики экономили.
Зато здесь имелся хоть и совмещённый, но санузел, правда, маленький, так что и одному-то между ванной и унитазом толком не развернуться. Это я выяснил, когда уже перед уходом попросил разрешения посетить уборную.
А встреча началась с чаепития. Собственно, за чаем с пряниками и конфетами весь разговор и проходил — полковник несколько раз кипятил чайник и подливал кипяток с заваркой в чашки, неудивительно, что после посиделок я напросился в санузел. И выглядел Шумский, как мине показалось, слегка помолодевшим. Я догадывался, почему, но сразу об этом говорить не стал.
— Поговорил я кое с кем, — начал он разговор. — Они уже знали кое-что о вас, поэтому мои слова откровением для них не стали. Во всяком случае, в части, касающихся ваших способностей.
Ага, отметил я про себя, выходит, там не один человек ещё замешан, а как минимум двое. Между тем Шумский продолжил:
— Очень удивило их, откуда Ванга знает о вашем даре… Не исключено, это работа болгарских спецслужб. Тогда зачем им надо, чтобы вы занялись здоровьем Брежнева? И, главное, нужно ли это нашей стране?
Повисла пауза, а мы с Шумским сверлили взглядами друг друга.
— И к какому выводу вы пришли? — наконец спросил я собеседника. — Стоит генсек того, чтобы добавить ему здоровья, или на примете есть более молодой и достойный кандидат? Впрочем, на последний вопрос можете не отвечать.
Я улыбнулся, как бы снимая напряжение, Шумский тоже хмыкнул.
— На второй вопрос я бы действительно не ответил. А что касается Леонида Ильича… Сначала превалировало решение немного его всё же подлечить. Посмотреть, как он себя поведёт, если его с месячишко попоить вашей «живой водой», эффект которой я ощутил на себе, да и жена… Хм, ну это ладно. Так вот, к Брежневу. Затем, скажем так, руководитель нашей небольшой группы выдвинул предложение подвести вас к Леониду Ильичу поближе. Вы проводите сеанс иглоукалывания, а заодно улучшаете здоровье Брежнева. За последние лет десять у него и микроинфаркты случались, и микроинсульты… В конце 74-го в поезде по пути в Монголию у Брежнева произошло нарушение мозгового кровообращения, он впал в невменяемое состояние. Новый 1975-й год Леонид Ильич встретил в больнице. После этого случая генсек резко сдал. Также он страдает астенией и атеросклерозом, в результате чего способен посвящать работе не более двух часов в день. Хорошо хотя бы сумели оградить его от таблеток, которые ему скармливал Андропов. Продолжаем выдавать, но это пустышки из комитетской лаборатории, просто того же жёлтого цвета. Однако резко превращать его в молодого козлика не надо, просто пусть после первого сеанса Леонид Ильич почувствует некоторое улучшение самочувствия. Вы должны поработать с ним несколько раз.
— Понял, — кивнул я. — Вот только Чазов меня к его телу допустит?
— Чазова мы берём на себя, — с металлом в голосе произнёс Шумский, так что я невольно поёжился. — А ваша задача — стать проводником наших идей к Брежневу. Буду откровенен, зная, что всё сказанное останется между нами… Страна сейчас оказалась в ситуации витязя на распутье с картины Васнецова. Экономика стагнирует, с каждым годом мы всё больше отстаём от ведущих мировых держав. Мы проигрываем вчистую. Спасибо нефть-газ есть, кое-как хватает дыры затыкать, но упадет баррель, и что? У руля страны дряблые и затхлые люди. А самое опасное: из-за этой вот дряблости, затхлости мы теряем молодежь. Интеллигенцию уже потеряли. Большинство тех, кто молод, или образован, или просто в больших городах живет, в сторону Запада облизываются, мечтают свалить за бугор. Хотят одеваться, как там, смотреть тамошнее кино, слушать тамошнюю музыку, читать тамошние книги. Ещё несколько лет топтания на месте, и американцы нас задавят. Тут или туда — или сюда. Следующая команда, которая встанет у руля, должна или повернуть на запад, причём стать западнее Запада, или повернуть на Восток. К Сталину. Либо рынок — либо порядок железной рукой. Понимаете, о чем я, Арсений Ильич?
— Понимаю, — кивнул я.
— Или нужно завинтить все разболтавшиеся гайки до упора, как при Сталине… За коррупцию — к стенке, за прогул на работе — срок. Пьянство искоренять калёным железом. Тех, кто слушает «вражеские голоса» — в места не столь отдалённые. железобетонная дисциплина от генсека до дворника и грузчика. Все средства — на развитие оборонных технологий. Жёсткое, последовательное наступление по всему миру. В Азии, Африке, Латинской Америке… Про строительство коммунизма болтовню прекратить, создавать у народа ощущение гордости за державу. Как было при Сталине, когда мы жили бедно, но гордились своим государством, а на Запад смотрели сверху вниз.
Или же…
Он сделал паузу, пристально глядя мне в глаза.
— Или же надо делать резкий поворот в противоположную сторону. Включать либерализацию. Сначала управляемый капитализм, как при НЭПе. Потом свободное предпринимательство. Бесцензурная пресса. Настоящие выборы всех уровней. Независимость судей. И так далее. В двадцатые годы большевики ещё не понимали, что серьёзную конкурентоспособную экономику без полноценной демократической периферии создать не получится. Потому НЭП в итоге и провалился. Органы лупили оборотистых по рукам. Отрывали с мясом. Но теперь, на исходе семидесятых, мы поумнели. Капитализм так капитализм. Чёрт с ним, если это поможет вывести страну из кризиса.
Я слушал и не верил своим ушам. Нет, понятно, что разговор приватный, но такой откровенности от своего куратора я не ожидал. Хотя и сам нередко задумывался над будущим своей Родины. И вот сейчас сидевший напротив полковник госбезопасности озвучивал то, о чём я вслух ни с кем не собирался говорить. Пока, во всяком случае.
— Еще в 1953-м Берия говорил со своими про то же самое, — между тем продолжил Шумский. — Что экономической и научной конкуренции с Америкой мы не выдержим, что надо капитально перестраиваться. Что нужен «советский капитализм». Переходить от запугивания к материальному стимулированию. Само собой, суд потом счёл эти речи доказательством того, что Берия является агентом империалистических спецслужб. Но говорил-то он дело. Понятно, что демократия как система управления обществом и экономикой приятнее, безопаснее и эффективнее. Но как избежать риски переходного периода? Как по ходу реформ не потерять контроль над страной, не свалиться в хаос? Если это никому еще не удавалось, то где гарантия, что у нас получится?
— И весь соцлагерь рухнет, — добавил я. — Грянет повсеместная «Пражская весна».
— И пусть, — пожал плечами Шумский. — В шестьдесят восьмом мы сглупили, не нужно было танки в Прагу вводить. Если у нас демократия, то пусть и у них демократия. Мы еще и поможем. Суть в экономике, Арсений. Кому те же Чехословакия, Венгрия или ГДР с Кубой нужны с их хреновыми товарами? Что они могут предложить? А у нас с соцстранами налаженные экспортно-импортные связи. Да и куда они денутся от наших нефти и газа? Нет, они будут с нами дружить, причём не от страха, как сейчас, а по взаимной выгоде.
Он встал, снял с плиты тихо пускавший пар чайник, плеснул кипятка в заварочный чайник.
— Но тут имеются проблемы. Например, сейчас у нас есть диссиденты и прочие любители свободы, но их немного. Однако если открыть вентиль, то эта горстка превратится в серьёзную силу. Раскачают народ, выведут на демонстрации, начнутся забастовки… Вторая проблема представляет наибольшую опасность на начальном этапе реформ. Это твердолобые консерваторы, номенклатура, которой так хорошо живётся. Так просто они не сдадутся. И вот третья, самая заковыристая пробелам — союзные республики. Прибалтика, Закавказье, Средняя Азия… Если местные сепаратисты
почувствуют, что центра больше нечего бояться, начнётся такое, что мы позавидуем англичанам в их борьбе с ИРА[2]. Наверняка и междоусобные разборки начнутся. Все эти азербайджанцы с армянами, грузины с абхазами…
