Теория Игры (СИ) - Земляной Андрей Борисович

— В сорок первом мы тоже ордена вручали. — Негромко бросил Агуреев. — Победа будет за нами, но отметить подвиг мы просто обязаны. Вон, твоя полёвка вся в тряпки превратилась, от дыр. Тоже видать перепадало и немало.

— Да, как-то само собой выходит.

Мужчины негромко, но с чувством рассмеялись.

— Мы эту дрянь уже лет десять воюем. Пару раз, когда кровью умылись, атомные заряды сбрасывали, а раз пять просто шлифовали всё в ноль, БШУ[1]. Но вот так, чтобы с трофеями, это вообще считанные разы. А с тобой — постоянно. — Веско произнёс маршал Устинов. — Он помолчал. — тут ко мне наши парни из ГРУ как-то приходили, всё тыкали в бумаги, говорили, что человек так двигаться не может, и вообще из клинического идиота гений не вырастает. И знаешь что я им ответил? Да, возможно тебя и подменили где-то, но пока они там сверяют графики и чертят схемы, ты идёшь и спасаешь людей. А чёрт там или бог, мне вообще наплевать.

— Да и мои суетились как-то. — Председатель КГБ усмехнулся. — Отправил делом заниматься. Что не снимает вопроса о награде.

— Да чем его наградить? — Агуреев пожал плечами. — Квартиру только что дали, машину — рано, оружие наградное, вон, уже парни подсуетились организовали ему наградной кинжал. А так… Ну разве что орден Красного Знамени? А? Товарищи?

— Ну. учитывая, что эта база не последняя, то можно. — Председатель кивнул и улыбнулся Никите. Уверен, что, если всё так пойдёт, будешь ты у нас героем Советского Союза. Но по секретности, всё оформим по-взрослому. Хоть и не по закону, но тут уж не до буквы.

Домой Никита вернулся только на следующий день, так как пришлось лечить всех зараженных найденных в старом бункере. Сроки у всех были относительно небольшие, от трёх месяцев, но людей собрали много, и всё это заняло ещё сутки.

Для руководства школы, Никите выдали грозную бумагу от КГБ, с подписью самого председателя — что-то среднее между охранной и почётной грамотой, на которую благовейно взирали всем учительским коллективом и всеобщим решением разрешив посещать занятия «не в ущерб службе», отправили на занятия.

И только отсидев пару уроков, Никита понял, что смертельно устал. Штурм бункера, поток отравленных, казавшийся бесконечным, голоса ставшие вдруг гулкими словно звучали в трубе, и противный вкус собственной крови на языке.

Хотелось бросить всё, но где-то там, в ряду тел, ожидающих лечения, лежала совсем молодая мама, с двумя девочками, и Никита, сцепив зубы, работал, пока младшая из троицы не открыла глаза, сразу поймав его руки своими ладонями, что-то прошептав, вздохнула и заснула нормальным сном.

Оттуда, из палатки полевого госпиталя обычная жизнь казалось совершенно нереальной. Портреты, одноклассники, уроки, книги, и единственное что их объединяло — он сам и нейроимплант внутри.

А тридцать баллов пришлись весьма кстати, и он долго возился с системным калькулятором прикидывая, что ему нужно в первую очередь, а что во вторую и так далее.

В итоге, двадцать пунктов влил в эфир, распределив остальное примерно поровну.

Новой темой стало обучение фехтованию. Найденный Штурминым дедушка — казак, учил Никиту как правильно держать шашку, как вести удар и прочим премудростям, чего ему очень не хватало там в старом подземелье.

Новость о награждении Никиты орденом Красного Знамени, ажиотажем не стала, но слухов породила море, в основном по причине крайне скупой формулировки награждения, как за «Защиту социалистического отечества и за спасение людей».

Личность Никиты Калашникова стала поводом для совсем приватной беседы нескольких московских джентльменов, в загородном доме, у зажжённого камина, за бокалом отличного французского вина.

Хозяин дома — самый старый среди собравшихся — совершенно седой мужчина с длинными волосами, убранными в хвостик, сером твидовом костюме, и с огромным белым котом на коленях, говорил негромко, но звучно и чётко словно актёр, не отрывая взгляда от огня, плясавшего в камине.

— И ты, Витя, говоришь, что твои английские друзья просят нас заняться этим мальчиком, обещая, что? Деньги, которые нам и так не потратить до конца жизни? Возможность путешествовать по миру, которая у нас и так существует? Или большое британское спасибо, которое как известно всегда пахнет дерьмом и кровью?

Ты забыл, как мы с тобой пытались проникнуть на территорию аномалии обнаруженную военными? Как отвалили, не пройдя даже километра? А этот мальчишка туда вошёл, и зачистил её в ноль, как утверждают мои армейские друзья.

Да ты сам мне тут рассказывал, как парень не почесался от ментальной атаки в упор, и наказал тебя, проходя мимо. Конечно, навалившись все вместе, мы возможно сумеем его сломать. Возможно. Но, зачем? Чтобы получить то самое спасибо, о цене которого я уже говорил? Да, я знаю, что у тебя есть своя группа оборотней, но готов ли ты, бросить их на жертвенный алтарь, ради чужих пожеланий? И зачем тебе это? Ты ведь знаешь, что мы существуем в узком слое попустительства государства, равнодушно взирающего на наши мелкие шалости, в обмен на помощь, когда нужно. И в такой ситуации, когда мы облажались, а этот мальчик всё сделал, мстить ему — это ну очень плохая идея. И знаешь, что случится наутро, после того, как я узнаю о твоих проделках по отношению к малышу? Я попрошусь на приём к товарищу Косыгину, а в качестве подарка, принесу твою голову на блюде, как и должно поступать по отношению к отступникам и предателям. Кивни, если понял меня. Отлично. Теперь, ты. Никола. Найди подход к мальчонке, заинтересуй техниками тренинга, возможно ему они нужны. Подсунь книги по магии, для начинающих, да сам будь готов оказать всяческую помощь. Ну я не знаю. Стереть там его врагов в порошок, либо помочь где. Да, я знаю, что там уже толпа таких помогальников, но одно дело если мы станем в очередь, а совсем другое, если нас там не будет.

А нашим английским друзьям я сам расскажу, что случится если вдруг наш парень узнает об их интригах. В конце концов, он наш. А они чужаки. И когда наш парень очищает нашу землю от всякой грязи, нам не интриговать против него нужно, а как минимум стоять, и подавать патроны, если уж мы ростом не вышли стоять с ним плечо к плечу.

Новый год, страна праздновала с размахом и разбегом. Шесть дней, сплошных застолий, праздничных концертов, гуляний, катаний, и фейерверков.

Неожиданно даже для себя, Никита пошёл на школьный танцевальный вечер, и был немало удивлён полыхавшим в темноте вспышкам чистой энергии от молодых, и полных задора тел. Конечно разврат позволяли себе совсем немногие, но девушки уже очень хорошо представляли, что и для чего торчит у мальчиков, и плавно выпирает у девочек.

И хотя претенденток у Никиты имелось хоть отбавляй, но здравая опаска всё же присутствовала. Девочки есть девочки. Да и сомнительно чтобы кто-то из них давал такого же угара как многоопытная Александра.

Кроме этого, их пригласили на бал в штабе ВВС, где чествовали семьи пилотов погибших в небе, и Соломону Розенбергу, пришлось постараться, наряжая Варю, после чего она стала буквально первой красоткой на балу. Но сердце девушки было уже давно отдано Боре Синицину, и дело вполне закономерно катилось к свадьбе, назначенной на время перед преддипломной практикой.

Никита уже договорился с кем надо, и купил себе квартиру на бульварном кольце, в хорошем доме. Квартиру пока записали на сестру, поскольку подросток не мог быть ответственным квартиросъёмщиком.

А пока они жили вдвоём с сестрой, бригада мастеров приводила новое жильё Никиты в порядок, перестилая старый паркет, и меняя всё что нужно.

Мебелью тоже занимались, и через три месяца всё должно было сойтись в одной точке.

Тем временем очистка России от паразитов продолжалась. Уничтожение узлового пункта, позволило относительно бескровно захватить все прочие точки, плюс инспекция абсолютно всех защитных сооружений, в том числе и якобы разрушенных, дали существенную долю трофеев, и московская область можно сказать была очищена. За центральной областью последовали другие, и Никита, уже почти в роли штатного бойца, помогал взламывать оборону опорных пунктов шагран, особенно когда те применяли глушащее оружие, действующее на людей.