Поднялись на борт, построились. Встретивший нас младший унтер-офицер пробурчал пару приветственных фраз, а потом скомандовал:
— За мной!
Прошли по палубе, вошли в дверь, что располагалась у подножья надстройки и оказались внутри корабля. Двигаясь по коридору, я вертел головой, стараясь запомнить маршрут, которым мы идём. На военный корабль я вступил впервые. А потому был сосредоточен и старался запомнить все детали, чтобы без труда ориентироваться в его многочисленных палубах и переходах.
В очередной раз куда-то свернув, спустились вниз.
Наш провожатый посмотрел на листок, на котором был список матросов, и сказал:
— Шмидт, Фишер, Бауэр, Дэльфиг, — вот ваш кубрик. Пока будете предписаны ко второму торпедному отделению. Располагайтесь. Вскоре придёт ваш командир — обер-лейтенант цур зее Кригер. Он вами займётся.
Трое матросов осталось, а мы с группой двинулись дальше.
Провожатый обернулся, увидел, что в коридоре осталось стоять не четверо, а трое человек, вновь посмотрел на список и зачитал фамилии.
— Кто не услышал или забыл свою фамилию? — нахмурив брови, осмотрел он нас.
Матросы и я, в том числе, стали переглядываться.
И тут ко мне пришло осознание того, что одна из названых фамилий принадлежала мне, а точнее тому, чьё место я занимал.
— Прошу прощения, господин маат. Задумался, — хлопнул себя по лбу я и бегом подбежал к группе стоящих у кубрика.
Младший унтер-офицер презрительно на меня глянул, но ничего не сказал, вероятно, решив, что дорога до корабля у вновь набранных отняла достаточно много сил. Он мотнул головой в сторону лестницы, ведущей на нижнюю палубу, и скомандовал тем, кто был пока не распределён:
— Идём дальше.
Группа матросов под его предводительством ушла, а я остался в компании трёх фрицев.
— Я на нижней! — сообразил быстрее остальных рыжий фриц и, запрыгнув в кубрик, расположился на правой койке.
— Я тоже, — тут же произнёс другой матрос и прыгнул на койку, находящуюся внизу слева.
Мне и третьему, менее расторопному немцу, доставались места на верхних полках, что, в общем-то, было мало того, что обидно, так ещё и неудобно.
Конечно, весь этот «детский сад» был по большому счёту условным и, при надобности, за место можно было и повоевать. Мало ли, что он сказал. Мало ли, что он захотел. Мало ли, что он забил то или другое место первым.
Я вполне мог поставить под сомнение их обоснование типа: «кто первый сказал, того и место». Данный вариант детской игры мог быть применим во взрослой жизни либо по предварительной договорённости, либо из-за пассивности того, кто в эту игру вольно или невольно был бы втянут. В данный конкретный момент на игру-соревнование типа: «Я первый сказал и первый место занял», никто согласие не давал, а значит, и вся эта фигня мгновенно ставилась под сомнение и не являлась окончательной. Одним словом, при желании, я мог бы легко настоять на более честном распределении мест, ведь всегда и везде койки, находящиеся внизу, считались более удобными, чем те, что находятся под потолком.
Вот только желания у меня не было, ибо жить в этом поганом кубрике, на поганом корабле с этими тремя обормотами я не собирался.
— А где тут гальюн? — задал я риторический вопрос и, даже не став слушать возможные пояснения, поправив свой вещмешок, пошёл по коридору в том направлении, откуда наша группа только что пришла.
За моей спиной фрицы принялись располагаться, начиная между собой знакомиться, а я, имея совершенно другие планы на вечер, найдя лестницу, ведущую вниз, стал спускаться на нижнюю палубу, ведь по моему предположению именно там должно было располагаться то, что мне было нужно.
Ввиду того, что тяжёлый крейсер ожидал пополнение постоянно прибывающего экипажа и стоял на якоре, а не был в походе, то праздношатающийся матрос ни у кого не вызвал подозрения. Во всяком случае — пока. Я спускался всё ниже и ниже по палубам, одновременно с этим двигаясь по коридорам к корме корабля.
Где-то через пять минут брожения по лабиринтам, я наконец достиг места, куда и стремился попасть — машинного отделения. Идентифицировал я его очень просто. Мало того, что из-за разделяющей перегородки был слышен характерный механический шум, так ещё и соответствующая табличка висела на стене. И открыв дверь, я сразу же понял, что попал туда, куда нужно.
Несмотря на то, что корабль был на рейде и никуда идти пока не собирался, две его энергоустановки работали, чтобы обеспечивать корабль электричеством. Вот именно эти двигатели и были мной намечены как первоочередные цели в длинном поэтапном плане разбора целей, что я должен буду уничтожить в самое ближайшее время.
Однако беспрепятственно заняться демонтажем немецкого военного имущества мне не удалось.
— Матрос! Стоять! Ты куда это собрался⁈ — раздался скрипящий и властный голос мне в спину.
Обернувшись, увидел вышедшего из-за большой железной полукруглой конструкции двигателя немецкого матроса в испачканной машинным маслом робе, и с не менее испачканными руками. Было видно, что он занимался каким-то ремонтом, от которого я его своим появлением отвлёк.
— Срочное донесение командиру машинного отделения, от помощника командира корабля, — протараторил я первую попавшуюся в голове фразу.
— Да? — удивился тот. Вытащил из кармана тряпку, вытер ей ладони и, протянув руку сказал: — Давай. Я передам.
— Лично в руки, — напомнил я, покачав головой.
Тут раздался крик с другой стороны машинного зала:
— Эрнест, что там у тебя? Ты разобрался с пружиной? — и в проходе между двигателями появился младший офицер.
— Да, Рауль, — ответил тот, а затем кашлянул и поправился: — разобрался, господин машинист-маат. Там просто гайку не докрутили, вот она до конца и не вставала в паз.
Унтер-офицер подошёл к нам, вопросительно посмотрел на меня и, окинув своим взглядом с головы до ног, произнёс:
— Ты не с «Шеера».
— С «Лютцева», господин машинист-маат, — ответил я, вытянувшись.
— Из пополнения? Новенький?
— Так точно, господин машинист-маат, — как и положено, отрапортовал я. И повторил уже заученную фразу: — Срочное донесение от командира корабля командиру машинного отделения.
— От адмирала Редера? — ошарашенно произнёс он.
И тут я немного потерялся.
Дело в том, что Эрих Йоханн Альберт Редер не был никаким главой крейсера, пусть даже и тяжёлого. Он априори не мог им быть, ведь он возглавлял весь немецкий военно-морской флот.
Да, конечно, я помнил свои размышления о том, что исторический процесс пошёл по другому пути развития. Но дело в том, что не могла история в отношении данного персонажа поменяться настолько стремительно.
Решил разъяснить этот момент и задал не совсем логичный вопрос:
— А при чём тут адмирал?
— Так ведь он же решил сам возглавить поход, и он сейчас командир корабля, — буркнул тот, вновь посмотрел на меня и спросил: — Так от кого у тебя поручение?
— Сказали, что от командира корабля, — повторил я бред и, чтобы ещё более всё запутать, протараторил: — Я новенький, как вы изволили заметить. Командиров ещё не знаю. Старший офицер с мостика дал мне пакет и приказал срочно доставить, и передать лично. И вот я здесь.
— А почему по телефонной связи не связались?
— Не могу знать, господин машинист-маат, — ответил я и, вспомнив про связь, которая у меня ранее вылетела из головы, решил выяснить: — И ещё у меня личное донесение в радиорубку, вы не скажете, где она находится? А то, как вы изволили увидеть, я новенький и ничего не знаю.
— На две палубы выше — по центру корабля, — ответил тот, вероятно, по инерции и тут уже насторожился: — А почему тебя-новичка, кто-то из офицеров адмирала послал с каким-то донесением?
Этот вопрос, вероятно, пробудил любопытство и у испачканного матроса, который, тоже явно насторожившись и прищурившись, стал меня изучать.
— Так я расторопный, вот он и попросил вас найти, — как можно милее произнес я.
