Егерь. Вызов (СИ) - Скиба Николай

Сегодня Александр решился зайти глубже.

Они перешли ручей — негласную границу между зоной средней опасности, где ещё действовали какие-то правила, и самыми жёсткими территориями, которые вели к глубинам Хребта Раскола. Ефим покорно следовал, желая поучиться его методам охоты в диких условиях. Теперь он проклинал своё любопытство.

Деревья здесь росли вопреки природе. Стволы изгибались под невозможными углами, словно скрюченные пальцы исполинского хищника.

Кора отливала болезненными оттенками, а листва шептала звуки, чуждые обычному шелесту — скольжение чешуи по камню и сдавленные вздохи неведомых созданий.

Трава светилась неестественным светом и пружинила под ногами, будто что-то живое дышало в глубине земли.

Хуже всего была тяжёлая и давящая тишина полная незримого ожидания. Весь лес словно затаил дыхание перед смертельным прыжком.

Холодок пробежал по спине Ефима. Не от магии — от ощущения сотен невидимых глаз, пристально следящих из каждого тёмного провала между стволами.

— Сашка, — окликнул он напарника, который продолжал идти с прежней лёгкостью, высматривая следы. — Постой…

Александр обернулся, вопросительно приподняв бровь.

— В чём дело?

— Место нехорошее, — признался Ефим, оглядываясь. — Пора возвращаться. Мы уже в зоне максимальной опасности.

Он ждал, что напарник отнесётся к предупреждению серьёзно. Александр обычно прислушивался к его осторожности и опыту. Вместо этого он вдруг рассмеялся — легко и беззаботно, словно услышал забавную шутку.

— Неужели седой струсил? — усмехнулся он, и эти слова больно кольнули. — Брось, Ефим. Ты же сам просился изучить со мной эту территорию, а теперь на попятную? Да и бывал я тут уже. Мы не в самую глубь лезем, только краешком пройдёмся. Здесь шансы найти нужную лису гораздо выше.

Ефим собрался возразить, объяснить разницу между страхом и элементарной осторожностью, но над головами что-то просвистело.

Оба задрали головы. В небе парил Грозовой орёл — тёмные перья с голубоватыми искрами переливались на солнце, размах крыльев поражал воображение. Птица летела стремительно, торопясь по своим делам.

— Красавец, — оценил Александр, не отводя взгляда.

— Быстрый слишком, третьей ступени, — согласился Ефим. — А Грозовые особенно своенравны. Территориальные. Он сейчас…

Яростный клекот прервал его слова. Орёл заметил незваных гостей, резко развернулся и камнем обрушился вниз. Когти нацелились на добычу.

Александр лишь усмехнулся и шагнул навстречу. Не выхватил нож, не принял боевую стойку. Просто поднял руку.

Ефим снова стал свидетелем того, к чему не мог привыкнуть, наблюдая за работой более талантливого товарища. Александр даже не шевельнулся — только посмотрел на пикирующего хищника. От него волнами разлилась невидимая ментальная сила.

Яростный клекот орла сорвался на растерянный писк. Движения в воздухе стали рваными, неуверенными — собственное тело словно перестало слушаться. Птица отчаянно махала крыльями, не в силах сопротивляться — её волю сковал невидимый лёд. Полёт замедлялся с каждой секундой, пока орёл не рухнул в траву, бессильно трепыхаясь. Прижав голову к земле, он дрожал всем телом. Ярость в жёлтых глазах сменилась ужасом.

Ефим молчал, с горечью осознавая разрыв между ними. Он тоже справился бы с орлом — но ценой крови, перьев, рычания фурии и возможных ран. Александр просто начал приручение на расстоянии. Легко и изящно. Проклятый талант.

— Тише, красавец, — мягко проговорил Александр, приближаясь к поверженной птице. — Зла не сделаю. Просто не надо нападать на тех, кто сильнее, а?

Опустившись на колено, он протянул руку к голове орла. Ментальное давление усилилось. Александр пытался подчинить — создать связь, превращающую дикого зверя в питомца. Орёл забился в конвульсиях, гордый дух отчаянно сопротивлялся вторжению. Безмолвный поединок воли — и Ефим видел, как напряглись мышцы на лице Зверолова.

Минута тянулась за минутой. На лбу выступил пот. Наконец, он разочарованно вздохнул и убрал руку.

— Слишком горд, — пробормотал себе под нос, отпуская ментальную хватку. — Не хочу ломать его.

Орёл вскочил с паническим криком. В его взгляде не было уважения — только ужас перед воплощением худшего кошмара. Птица неуклюже подпрыгнула, отчаянно забила крыльями и, набрав высоту, сорвалась с места. Паническое бегство — полная противоположность гордой уверенности, с которой она атаковала мгновения назад.

Александр проводил орла взглядом и усмехнулся без веселья.

— Вот так вот, седой, — сказал он, оборачиваясь к напарнику. Прежняя беззаботность исчезла из голоса. — Ещё один тебе урок. Не все поддаются.

Ефим с трудом заставил себя кивнуть. Он знал о его таланте. Но каждый раз, видя его в деле, он чувствовал, как внутри шевелится холодный червь осознания. Он, Ефим, был хорошим Звероловом. Сильным, опытным, расчётливым. Но Александр был таким, каким Ефим не станет никогда, сколько бы ни тренировался.

— Ты всегда делаешь это так… легко, — выдавил он, не сумев скрыть нотку зависти.

Александр пожал плечами, словно речь шла о самой обычной вещи.

— Не знаю, — равнодушно признался он. — Просто… чувствую их.

— На таком расстоянии? — Ефим покачал головой. — Без боя, без приманки?

— Не завидуй, Ефим, я себе дар не выбирал, — Александр пожал плечами с лёгким превосходством. Он похлопал товарища по плечу. — Ну хватит стоять. Идём дальше, а то до вечера не успеем обойти все интересные места.

Он двинулся вперёд с прежней лёгкостью, а Ефим машинально последовал за ним.

Но что-то изменилось. В самой глубине души, там, где живут мысли, которые стыдно произносить вслух, шевельнулся холодный червь осознания.

Чёртов гений. Ефим никогда таким не станет. Как бы усердно он ни тренировался, как бы много ни изучал, как бы сильно ни старался — между ними всегда будет пропасть, которую не преодолеть.

И впервые за все годы их профессионального сотрудничества Ефим почувствовал не только восхищение способностями коллеги.

Он почувствовал зависть.

Они шли ещё пару минут, когда Александр неожиданно остановился. Его обычная лёгкость куда-то испарилась, взгляд стал серьёзным, задумчивым.

— Знаешь, Ефим, — начал он, оборачиваясь к напарнику, — иногда мне кажется, что мы всё неправильно понимаем.

— О чём ты? — Ефим насторожился.

— О Расколе. О том, что творится в глубинах. — Александр махнул рукой в сторону ещё более тёмных зарослей впереди. — Мы все его боимся, держимся на расстоянии, относимся к нему как к проклятию. А что, если это не так?

Ефим почувствовал, как холодок пробегает по спине. Разговоры о природе Раскола были… неуместными. Опасными.

— Саня, — предостерегающе произнёс он, — о чём ты говоришь?

— О том, что Раскол — это источник всей магии в нашем мире, — продолжал Александр, явно увлёкшись своими мыслями. — Вся сила Звероловов, все способности зверей — всё происходит оттуда. А мы что делаем? Прячемся от него, используем лишь крохи его мощи.

— И правильно делаем, — твёрдо возразил Ефим. — Раскол уничтожил империю, превратил цветущие земли в дикую пустошь. Он несёт только смерть и проклятия. Мы переселились на задворки, когда везде теперь лес!

Александр покачал головой с выражением человека, который видит то, что недоступно другим.

— Ты мыслишь слишком узко, седой. Да, Раскол опасен. Но он же дарует нам силу! Посмотри на меня — откуда, ты думаешь, мой талант? Просто так он не берётся. Всё связано с магией Раскола, с его энергией.

— Эй, — Ефим понизил голос до шёпота, — ты понимаешь, о чём говоришь? За такие речи…

— За такие речи ушёл Григор, — закончил за него Александр. — Я знаю, о чём ты хочешь сказать. И знаешь что? Жаль, что он ушёл. Мужик был единственным, кто понимал меня.

Имя отшельника упало между ними как камень в тихую воду. Ефим невольно оглянулся, словно опасаясь, что их может кто-то подслушать в этой безлюдной чаще.

— Григор был безумцем, — выдавил он. — Он говорил совету то же, что и ты, только ещё и требовал изучать глубинный лес. Не зря совет старейшин отказал ему и поселил на границе.