* * *
И состоялась великая свадьба.
Понятное дело, что на свадьбе Геракла присутствовали практически все главные олимпийцы, замаскированные под знатных фиванских граждан. Не было, пожалуй, лишь богини раздора Эриды, которая по понятным причинам не переносила всяческое душевное веселье, ну и Гера, естественно, отсутствовала.
Особенно колоритно выглядели Арес, представший в образе седого, покрытого боевыми шрамами полководца, и Танат, нарядившийся в черные одежды высокооплачиваемого наемного убийцы. Танату тут же поступило несколько выгодных предложений, причем кое-кто из придворных имел наглость заказать даже самого царя Креонта. Танат же, увиливая от прямого ответа, обещал подумать.
Великий Зевс, как всегда, прикинулся странствующим торговцем лососиной.
Славно погуляли в заново отстроенном дворце фиванского царя смертные и боги. Как никогда был щедр в тот день бог вина Дионис. И сколько ни пили пирующие, их кубки и чаши ни разу не оставались сухими, волшебным образом заполняясь пьянящей влагой.
Ближе к вечеру боги тихонько вернулись на Олимп, а многие смертные, упившиеся до серо-буро-малиновых сатиров, заснули прямо посреди недоеденных яств.
Пятнадцать атлетически сложенных солдат из личной охраны царя Креонта с большим трудом отнесли молодожена в царские покои, где новобрачным была выделена уютная спальня.
— Слушайте, нужно что-то делать, — заволновался на Олимпе бог плотской любви. — Вы что, не понимаете, в каком плачевном состоянии находится наш новобрачный?
— Да у меня глаза на лоб лезли глядючи на него. Это ж надо столько выпить! — покачал головой Арес, стирая влажным полотенцем нарисованные на лице боевые шрамы.
— Зевс, Геракла нужно срочно выручать! — гневно прокричал Эрот.
Громовержец коротко кивнул Дионису.
— Я всё понял, — заулыбался бог вина и звонко щелкнул пальцами.
Геракл в украшенной цветами спальне мгновенно очнулся, трезвый как стеклышко.
Голова была ясной и чистой, будто в первый день рождения.
В спальню осторожно вошла Мегера.
Сын Зевса замер, присматриваясь, — на трезвую голову свою молодую жену он еще ни разу не видел.
Что ж, дочь Креонта была весьма недурна собой. Жгучая брюнетка (как и любил Геракл), холеная мраморная кожа, миниатюрная фигурка, овальное личико, большие чистые глаза, пушистые ресницы. Чем-то отдаленно она напоминала горячую красотку богиню Эриду. Но до Эриды Мегере было далеко. Ей явно не хватало некоей изюминки, зрелости не хватало, вот что.
Сын Зевса грустно вздохнул.
Мегера улыбнулась и медленно приблизилась к ложу, томно развязывая тесемки полупрозрачной невесомой накидки.
Геракл приподнялся, подавшись навстречу девушке… и вдруг замер, пораженный внезапной мыслью.
— Стой! — Герой нервно натянул на жену уже почти упавшую к ее ногам длинную накидку.
— Что такое? — удивилась Мегера. — Может… я сделала что-то не так?
— Колесница! — воскликнул Геракл, подняв кверху указательный палец.
— Какая колесница? — опешила девушка.
— Боевая! — коротко бросил герой и, вскочив, помчался к выходу.
По-прежнему мало что понимая, растерянная девушка неуверенно присела на краешек кровати.
— Эге-гэй! Пошла-пошла! — донеслось через несколько минут с царского двора.
Мегера подбежала к окну спальни и, резко раздернув плотные шторы, с любопытством выглянула наружу.
Весело хохоча и залихватски вскрикивая, счастливый, словно ребенок, Геракл стремительно выписывал широкие круги вокруг дворца на золотой боевой колеснице царя Креонта.
Глава четвертая
ИСТОРИЧЕСКАЯ ВСТРЕЧА
А поутру они проснулись…
Глупо моргая заспанными глазами, Геракл всё никак не мог взять в толк, каким это образом он снова оказался в спальне. Ведь вчера вечером (и это он точно помнил) заснул прямо в великолепной боевой колеснице, щедром подарке царя Креонта.
Кто же перенес его в спальню?
Не Мегера же, в конце концов? Кстати, а как там его женушка?
Сын Зевса растерянно повел головой. Женушка в накинутом на плечи расшитом золотом пеньюаре нервно мерила шагами пол спальни, устланный шкурами леопардов.
— Гм… — смущенно кашлянул герой, приподнимаясь на кровати.
— Ага, проснулся! — зловеще произнесла Мегера, уперев руки в бока.
— Ну, в общем-то… — неуверенно пробубнил Геракл, сладко потягиваясь.
— Значит ли это, что тебе хорошо спалось?
— Просто отлично спалось!
Мегера сжала кулачки и, подойдя к окну, с непонятной ненавистью в него уставилась.
«И чем это я ей, интересно, не угодил? — обиженно подумал сын Зевса. — Правду отец говорит: все эти женщины — сплошная загадка».
Что же так рассердило Мегеру?
— Ну, тебе как, вчера… — осторожно спросил Геракл, облачаясь в золотые доспехи, — понравилось?
— Что понравилось? — резко обернулась жена.
— Ну, то, как я искусно управлял колесницей, — не без гордости пояснил герой.
— А, это… — Мегера сверкнула глазами. — Да над нами смеялась, наверное, вся солдатня на боевых постах. Кстати, они тебя под утро и принесли. Неужели ты не мог найти для этого цирка другого времени? И зачем тебе понадобилось устроить всё это именно в нашу брачную ночь?
— Гм… — неопределенно буркнул сын Зевса.
Он обеспокоенно пошарил глазами по спальне, заглянул под кровать, за штору.
— Что ты ищешь? — с нескрываемым раздражением поинтересовалась Мегера.
— А где лева? — с большим недоумением вскричал Геракл. — Где мой лучший друг лева?
— Ты это о чем, о той смердящей шкуре? — невозмутимо переспросила молодая жена.
— Это ж мой боевой плащ! — воскликнул оскорбленный герой. — Где лева, я тебя спрашиваю!
— Я выбросила эту дрянь в окно. — Мегера брезгливо поморщилась.
— Что?!
Сын Зевса одним прыжком оказался у окна, легко сорвал трепещущуюся на ветру штору и глянул вниз.
— О-о, лева, не-э-э-эт… — отчаянно прокричал герой, увидев любимую шкуру висящей на высоком дереве.
Следующей его мыслью было выкинуть в окно вслед за лёвой саму Мегеру, но Геракл тут же подумал, что это вряд ли понравится ее отцу, царю Креонту. Зачем же огорчать щедрого фиванца, подарившего такую роскошную боевую колесницу.
Не сказав жене ни слова, сын Зевса поспешно сбежал по винтовой лестнице вниз и, выскочив в дворцовый сад, критически оглядел дерево. Затем поплевал на руки, выхватил из ножен меч и принялся рубить.
На утренний шум из своих покоев выглянул удивленный царь Креонт.
— Милый зять, что ты делаешь? — вопросил отец Мегеры с нескрываемым недоумением.
Но размахивающий мечом Геракл его не услышал. Шестнадцатилетняя жена царя, Кийя, тоже выглянула наружу.
— Что этот варвар делает с нашим садом? — в ужасе закричала она. — О боги, ведь это мой любимый кедр!
— Геракл и сам наполовину бог, — принялся рассудительно объяснять ей царь. — Кто знает, может, у богов на Олимпе есть такой странный обычай — сразу после первой брачной ночи рубить понравившееся дерево. У нас, например, принято построить дом и посадить дерево, а у них, возможно, всё наоборот…
— Это уж точно, — согласилась Кийя. — Твой дворец этот олух царя небесного уже успел разрушить.
Царица была страшно недовольна, ибо вчера ей не удалось как следует поспать. Она так и не поняла, чем всю ночь напролет занимались молодожены. Во всяком случае, муж Мегеры всё время истошно кричал «Эгей, пошла быстрей, родимая!» и: «Пру-пру, куда ты прешь, глупая кобыла?!»
«М-да, — скептически подумала царица, — весьма и весьма оригинальные любовные игры. Так, глядишь, муженек через пару дней окончательно заездит свою благоверную».
Креонт же был глух на правое ухо, а потому безмятежно проспал до самого утра.
Дерево с львиной шкурой на верхушке с жутким стоном накренилось и шумно рухнуло на парковую аллею.
Геракл победно взмахнул мечом и, высвободив из плена веток любимый плащ, тут же надел его на себя.
