— Все машины служб доставки… — Я глянул на этот фургон ещё раз, и да, это была одна из дочерних фирм, созданных транспортным гигантом Светловых. Называлась она «Добрый путь». — Оборудована датчиками слежения…
— Знаю. Я работала в автосалоне не только за красоту. Много чего успела изучить, надеясь, что это поможет с карьерной лестницей. Датчики я отключила, Кен оторвал, я выкинула. Техник на складе под моим контролем помог собрать всю электронику, чтобы машина и дальше ездила.
— Неплохо… А что с номером? Его камеры могли зафиксировать.
— Номер я листочком заклеил… — с гордостью заявил Кен.
— Да ты что? Сам догадался? А если бы патрульные на дороге остановили из-за листочка?
— Ну, не остановили же, — пожал он плечами.
— Иди в дом, горе луковое, меняй облик… — покачал я головой. — А что с тобой делать, неуважаемый?
Я запрыгнул в кузов и подошёл к пленнику, которого целых три дня где-то держали.
— М-М-М! М!
Ага, если отдеру скотч и вытащу кляп, то этот ублюдок либо орать начнёт, либо нести ахинею. И то и то мне на улице слушать на фиг не сдалось.
— Загоняй машину в гараж, — дал я указание Юле, понимая, что как минимум несколько пар глаз агентов видели, как ко мне заехал этот фургон.
Надо бы как-то от него так избавиться, чтобы никто ничего не заподозрил…
Это будет сложно. Правда, не сложнее игнорирования утренних новостей о напавшем террористе-суициднике, взорвавшем себя вместе с несколькими автомобилями влиятельнейших родов империи. Полиция меня уже наверняка ищет… Вернее, останки этого суицидника. Мы ещё с Фомой поспорили, сколько машин в итоге частично или полностью сгорело. Конечно же, я победил. Двадцать шесть машин не подлежат восстановлению! Дедова, кстати, тоже. Даже обидно слегка… Но гранатам не прикажешь…
Я вытащил «груз» и за волосы потянул в подвал. Гришу не стал привлекать. Всё-таки первый из огромного списка ублюдков, заслуживших возмездия, попал в мои руки. Сам разберусь. Ещё парочка была на аукционе, но… Как говорят ликвидаторы: «За двумя мутантами погонишься, ни одного не поймаешь».
Всему своё время. И время этого предателя прошло! Пожалуй, даже Грачевских, Стефанию и прочих причастных я не так сильно ненавижу, как его. Он не просто атаковал нас, он всадил нож в спину. Предал нас! Хотя мы много, ох как много помогали и ему лично, и его роду… Без нашего покровительства никогда бы Худопаловы не стали крупнейшим и сильнейшим из родов Новороссийска. Не стал бы его отец городским главой…
Он мог спасти моего отца от гибели, когда узнал о готовящемся покушении. Но нет! он возжелал разделить то, что останется после его кончины…
— Что купили на аукционе?
— Только часть родовых земель Берестьевых к югу от поместья и небольшой серебряный подсвечник с эмблемой французского мастера. Вот бумаги, — протянула мне папку Юлия.
— Отлично. Сейчас мы их ещё раз перепродадим. Ты ведь не против отдать их мне за одну копейку, дружище? — Швырнул я предателя в комнату, где до этого жили две «Чёрные гвоздики», и обратился к Юле: — Уезжай на фургоне за город. Брось его где-нибудь на отшибе и сожги. Вернёшься на попутках. Поняла? И листочек тот идиотский убери.
— Поняла, босс. А-а-а… моя помощь не нужна?
— Нет. Я с огромным удовольствием сам… — поднял вверх указательный палец, позеленевший от эфира, — заставлю его не просто говорить, а вопить, выплёвывая из себя признания.
Юля испуганно отшатнулась, всё ещё помня, как моя сила действует на моих врагов, что происходит с пленниками, в чьи тела попадает эфирная капля.
— Тогда я пошла, — поклонилась рыжая и ушла.
— Фома, как насчёт снять фильм «Откровение и покаяние»? Надо поставить камеры, свет… — предложил я хомяку, но тот энтузиазма не проявил. — Ладно, позови Кена. Пусть всё настроит.
Я подошёл к Худопалову и отцепил плотный строительный скотч от его побитого лица и вынул кляп, позволяя говорить.
Ожидал, что он попросит воды, но нет. Как я и думал, этот не слишком обременённый разумом глупец стал пытаться спастись. В ход пошло всё. Вообще всё, до чего только додумался его мозг. И угрозы, и оскорбления, и попытки подкупить меня, пообещав золотые горы, и кары небесные, мол, его уже давно ищут, а когда найдут, то заживо с меня шкуру сдерут. Даже предложил выйти на дуэль и сразиться в честном бою. На последнее предложение я громко рассмеялся.
— Босс, тут стендап концерт? Поэтому камеру попросил? — вошёл Кен в непривычном образе мелкого жилистого мужика с загорелой кожей.
— Вроде того… Настраивай пока.
— Что, испугался, ничтожество, дуэли со мной? Трус, который ни на что не годен! — выплюнул прикованный стальной цепью Худопалов.
— Ты — предатель… А предатели хуже зверья. Ты когда-нибудь видел, чтобы аристократы проводили дуэли с псами? Или коровами? Или, быть может, свиньями? Заканчивай нести бред. Лучше морально приготовься… Эта камера запечатлит твоё истинное лицо, и это твой последний шанс запомниться этому миру не как кусок дерьма. Но сдохнешь ты в любом случае. Вопрос лишь в том, как именно это случится. Ты понял?
— Да кто ты такой⁈ — попытался сдёрнуть антимагический ошейник Худопалов, но сил в его руках было явно маловато. А если бы смог снять, то сдох бы от последствий…
— Я тот, кого ты и другие твари, предавшие мой род, разбудили. Для одних я добрый друг и верный соратник, на которого можно положиться, А вот для других, таких, как ты, — я буду самим дьяволом, разбуженным от тяжести ваших грехов. Я Берестьев, тварь. И добро пожаловать в свой персональный ад…
* * *
Прошло три дня с тех пор, как наследника барона Худопалова не стало в этом мире. Купчие документы на землю без вписанных в них данных о покупателях, но подписанные и заверенные оттиском родового перстня этого сосунка, как и сам перстень, что не был подобен по своим свойствам перстню главы рода, я положил в шкатулку. А шкатулку — в сейф. А сейф отдал на сохранение Фоме. Как и подсвечник.
Сегодня мне должны были прислать данные об установленных условиях дуэли. Пока что я знал лишь то, кто будет моим противником и когда дуэль должна случиться. В ближайшее воскресенье. Времени на подготовку хватало, тем более что я уже сполна изучил возможности моего противника.
Демидов, конечно, красавчик по многим показателям. Даже я, не будь его противником и не зная, с кем ему предстоит сражаться, поставил бы на него. Возможно, даже болел бы за него.
Парень был из вассального рода. Через месяц ему исполнится всего двадцать лет. Уже в пятнадцать поступил в нашу столичную академию воителей, в семнадцать досрочно должен был закончить её, но поехал по программе обмена в Европу, где тоже успел себя проявить и зарекомендовать. Ему даже рекорды ликвидаторов европейских стран принадлежат. До восемнадцати лет успел поучаствовать в закрытии шести изломов. Даже командовал отрядом выпускников в одной из таких операций. И это только общеизвестные данные. Мне же, спасибо Багратиону, прислали куда как более полный доклад. И я знал, какой у него ранг, какой стихией обладает, какие техники использует… Много чего там было. И вывод я сделал однозначный — он реально крут! Но не круче графа Скорупского или Карла Йорке. Может быть, плюс-минус равен побеждённому мной в полуфинале турнира принцу Нгукву.
В общем, я был более чем уверен в своей победе и не до конца понимал, откуда такая незыблемая уверенность в Демидове у Ирисовых.
В окно я увидел, как остановилась машина Светловых. Вот и привезли мне наконец-то новость. Приехала Лена со своим братом. Даже сам глава рода с многочисленной охраной! Последнее — плохой знак. Если бы всё было хорошо, он бы сюда лично не приехал…
Я поспешил встретить гостей и сопроводить в дом. Гриша у ворот изобразил приветственный клич, стукнув себя по нагрудной пластине.
— Добро пожаловать в моё скромное жилище, уважаемые! Крайне рад вас видеть в добром здравии! Прошу, проходите. На улице слишком жарко, а в доме я уже настроил кондиционер.
