"Фантастика 2025-76". Компиляция. Книги 1-35 (СИ) - Стоев Андрей

— Нет, Кеннер, — категорически отказалась Драгана. — Клянусь, что у меня не было мысли тебя подставить. Я же понимаю, что после такого о хороших отношениях можно было бы забыть навсегда. На самом деле я даже близко не представляла масштаб проблем. В пересказе Горана это выглядело чем-то вроде мелкой аферы. Что кто-то потерял страх, решил, что я не заступлюсь за Горана, и собрался немного пограбить мастерскую.

— Очень хорошо, — кивнул я. — В общем-то, я и не думал, что ты сознательно меня подставила, но этот вопрос необходимо было прояснить.

— Но надо сказать, — продолжила Драгана, — я рада, что к тебе обратилась. Я бы точно это не распутала, а вот ты, я уверена, сможешь.

— Не будь слишком уверена, — поморщился я. — Я уже начинаю подозревать, что моих возможностей может и не хватить. Слишком серьёзные фигуры маячат где-то там, в тени, и я даже не представляю, как к ним подступиться. А ты ведь мне так ничего и не рассказала про текущие расклады. Например, что имеет против тебя Остромир Грек, глава Работного приказа? Да и в деле Мирона Зверева для меня осталось очень много неясного. Или взять хотя бы Горана Ивлич — я постепенно склоняюсь к мысли, что его роль в этой истории совсем не пассивная. Если говорить конкретно, я сильно сомневаюсь, что он такой наивный дурачок, чтобы поверить счетоводу, который рассказал ему какую-то глупую сказку о том, что можно просто не платить налоги, и ничего за это не будет. Или что он исключительно по глупости подписал кабальный договор с четвёртым механическим. Мы, кстати, нашли ещё один сомнительный подрядный договор, где мастерская заказывает упрочняющую алхимическую обработку деталей по пятикратной цене. Возможно, обнаружится ещё что-нибудь, мы пока далеко не закончили с проверкой документации. Я мог бы поверить в единичный случай неосторожности, но Горан, как хорошая свинья, отметился в каждой навозной куче.

Драгана покивала, напряжённо что-то прикидывая.

— И кстати говоря, я совершенно не понимаю твои отношения с прочими Ивличами. Кто тебе Горан, и почему он вообще управляет мастерской?

— Долгая история, — вздохнула Драгана.

— Мы торопимся?

— Нет, не торопимся, — улыбнулась она. — Ладно, раз уж ты так хочешь, слушай. Когда отец умер и оставил мне мастерскую, братья остались этим очень недовольны. Они знали, что мне мастерская не очень нужна, и считали, что она должна была отойти им. Мне она и в самом деле была не особо интересна, но у меня к тому времени уже был сын. Он неодарённый, и я считала, что он как раз и продолжит семейное дело. Если бы братья попробовали решить это миром, по-семейному, я бы дала им долю, я так с самого начала и собиралась сделать. Но они даже не попытались поговорить со мной, а вместо этого начали сочинять какие-то пакостные истории обо мне и взялись судиться. Не знаю, почему так выходит, но никто не обольёт тебя грязью сильнее, чем родственники. Может, у них в результате что-то и получилось бы, подошли они к делу очень серьёзно, но я как раз тогда взяла седьмой ранг и получила наследственное дворянство. Поэтому дело уже безусловно пошло в Суд дворянской чести, а там сидят не сутяги из Мещанского суда. Всё враньё сразу же вылезло наружу. Я бы могла в отместку сделать братцев нищими, но пожалела. Они всё-таки мои братья, и пусть они повели себя как свиньи, но не уподобляться же им.

Драгана поморщилась — было заметно, что разговор о родственниках удовольствия ей не доставляет.

— Я им вместо этого стала отчислять небольшую долю с мастерской, но они никаких выводов так и не сделали. Всё так же исходили ядом и говорили, что я их обокрала. Из их семей я общалась только с Ладой, моей племянницей, дочерью Радоша, младшего. Она вышла замуж и с семьёй практически порвала. А её дочь, Милица, у меня с детства постоянно гостила — она мне хоть и двоюродная внучка, но всё равно что родная. Вот Милице большей частью отчисления с мастерской и идут.

— А Горан здесь при чём? — спросил я. — Почему ты племяннице с внучкой мастерскую не передала?

— Да какие из них управленцы? — махнула она рукой. — К тому же что ни говори, а жена — это тень мужа. Передать мастерскую Ладе — это значит, передать её Меткову, её мужу, а он мне был никто, и отношения у меня с ним были не особо хорошие. Не плохие, просто никакие.

— Это не объясняет твоё слишком хорошее отношение к Горану, он же тебе тоже никто, — заметил я. — Ты извини меня за эти вопросы, но раз мне пришлось волей-неволей влезть в твои семейные дела, то хотелось бы ясно представлять ваши взаимоотношения.

— Я понимаю, Кен, — вздохнула Гана. — Да мне и самой надо было сразу тебе всё это рассказать, но кто же знал, что там вскроется такая клоака. В общем, что я могу сказать насчёт Горана… знаешь, когда смотришь со стороны, всё выглядит очень просто, и судить легко. Когда сам оказываешься в такой ситуации, всё становится гораздо сложнее. Поначалу мастерской управлял мой внук. С его женой, Марикой, у меня отношения были прекрасные, жили мы тогда вместе, и жили душа в душу. И вот когда умер Деян, что мне нужно было сделать — выкинуть его вдову на улицу? А когда она вышла замуж второй раз и родила сына, она назвала его Гораном в честь моего сына, своего свёкра. Глядя со стороны, они мне никто, но на самом деле уже образовались какие-то связи, и они мне хоть и не родственники, но уже и не никто, понимаешь?

— Понимаю, — кивнул я. — Действительно, не всё так просто. Но мне всё же непонятно твоё отношение к Горану применительно к текущей ситуации.

— Отношение к Горану? — она надолго задумалась. — Сама ещё не могу понять. Ну, скажем так: если выяснится, что Горан во всём этом замешан, то убить я его ради Марики не убью, но они станут мне чужими окончательно. Может, просто порву все связи, а может, и дворянство отберу. Они же дворяне лишь потому, что я не подала в реестр разъяснение, что они мне не родственники, и в мою семью не входят. В общем, там видно будет, всё зависит от того, что выяснится насчёт Горана.

Глава 12

Станислав Лазович прошёл по знакомому коридору, машинально отметив, что половицы по-прежнему скрипят — сколько он себя помнил, они скрипели всегда. Со времён его детства школу ремонтировали уже раза три, но на скрипе половиц эти ремонты почему-то никак не отражались. То ли все строители с этим халтурили, то ли просто само место такое, заколдованное.

«В местности с доступной древесиной оборона отряда обычно опирается на дерево-земляные оборонительные точки…» — бубнил голос преподавателя из-за слегка приоткрытой двери. Станислав, стараясь не шуметь, прошёл мимо. Впрочем, его старания оказались напрасными — пол опять предательски заскрипел.

Станислав потянул на себя дверь с табличкой «Инструкторская», заглянул внутрь и расплылся в улыбке:

— Здорово, Вячик! — поприветствовал он единственного обитателя.

— О, какие люди! — отозвался Вячик Беляк, наставник по стрелковому делу. — Привет, Стас! Какими судьбами к нам? Заходи, посидим-поговорим.

— Я бы с удовольствием, но некогда, — с сожалением отказался Станислав. — Мне отец нужен — не знаешь, где он?

— Ну да, ты сейчас большой человек, на старых товарищей времени нет.

— Что ты болтаешь, Беляк, — поморщился Станислав. — Правда некогда.

— Да ладно, шучу я, — хмыкнул Беляк. — Данислав на полосе препятствий сейчас. Твою, кстати, группу гоняет.

На полосе препятствий Данислав и обнаружился. Он стоял и наблюдал за группой, заложив руки за спину и полностью игнорируя мелкий осенний дождик. Курсанты, перемазанные в грязи до неузнаваемости, без особого успеха штурмовали скользкие мокрые брёвна.

— Здравствуй, отец, — поприветствовал его Станислав, подходя сзади.

— Здравствуй, Стас, — посмотрел на него Данислав. — Вспомнил, наконец, про старика?

— Да уж, старика, — засмеялся тот, глянув на мощную фигуру отца. — В самом деле времени не было, у нас тут случились небольшие хлопоты.

— Кто ж не слышал про ваши хлопоты, — усмехнулся Данислав. — Повоевали?