"Фантастика 2025-51". Компиляция. Книги 1-26 (СИ) - Лагутин Антон

Хейн расчистил возле себя поляну, раскидав десяток «кровокожих» по лесу и убив тех, кто угрожал Дрюне. Тучное тело уставилось на меня выпученными глазами, умолкнув. Он ждал новой команды. Ждал нового сражения.

Не все кровокожи обратилась в пыль. Как оказалось, даже вывернутые наружу рёбра не гарантировали смерть. Те, что не обратились в прах, — медленно регенерировались, и не факт, что каждому хватит собственного запаса крови на полное восстановление.

Перешагнув обугленный труп, готовый осыпаться залой в любой момент, я кинул взгляд на поредевшую стену из несколько десятков воинов в кровавых доспехах. Они не сражались с людьми, и не разбегались в разные стороны от страха. Они обернулись и, вскинув мечи, смотрели на нас, когда другие бросились в лес, преследовать убегающих людей.

Как жаль, что мы не сможем договориться. У меня не было иного выбора, как кивнуть Хейну и обозначить стену из кровавых воинов следующей целью.

Глава 9

Я испытывал смешанные чувства, поглядывая в сторону корчившихся на алой глади «кровокожих».

Этих ублюдков мне не было жалко, но и что-то внутри меня сдерживало мою руку, не давало ей опустить копьё и добить. Мне не хотелось размышлять о природе этих сомнений, с каждым днём всё больше и больше поглощающих мою холоднокровную сущность, но получить ответы на вопросы, от которых зависит моё существование, рано или поздно придётся. И ответы мне точно не понравятся. И если я раньше мог только подозревать, что в моё поведение вклинивается что-то из вне, то сейчас я был окончательно уверен, что ЭТО — и есть разум Инги. В этом теле он хозяин. А я лишь паразит, подавляющий его. Временно? Рано или поздно Инга победит? Быть может — да.

Моё поведение изменилось.

Мои решения стали какими-то мягкими и неуверенными.

Моя рука дрожит, держа занесённое над грудью «кровокожа» копьё, потому что внутри моей головы голос Инги требует милосердия.

Глупая девочка.

Какая же она глупая девчонка! Она даже понятия не имеет, что её милосердие может породить завистников и поселит в сердца милосердных ненависть, только за то, что с ними так поступили. За то, что их подвели к этой черте.

Они не заслуживают милосердия. За свои гнусные деяния и бесчеловечные преступления они заслуживают казни.

Сжимая пальцами в кровавой корке оружие правосудия, я сполна ощущал себя палачом. И не тем, что с трибуны громко выкрикивает обвинительный приговор с наказанием — смерть. Нет-нет-нет. Это так скучно, брызгать слюной, вопя на бедолагу в кандалах. Оглядывать взглядом трибуны со зрителями в ожидании их ликующего улюлюкания, лишь стоит с губ сорваться слову «смерть».

Сжимая пальцы в кровавой корке на оружие правосудия, я карал ублюдков, возомнивших из себя олицетворение правоты и власти.

«Кровокож» с проломленной грудью валялся в моих ногах и выглядел очень плохо. Некоторые его друзья восстанавливались от полученных ранений очень быстро, стоило им упасть наземь, и его раны тут же затягивались. А некоторые так и валялись, корчившись от боли и холодной смерти, медленно ползущей под их доспехом к сердцу. Этот сумел победить смерть, в дыре на его груди я видел, как лёгкое срослось, как раздробленные кости вновь приняли форму целых рёбер, как связались между собой разорванные мышцы. Видимо, у этого «кровокожа» имелся достаточный запас внутренней крови, чтобы восстановиться.

Я наступил ему на горло и надавил, чтобы он не сильно дёргался. Когда окровавленная плоть на его груди начала обретать гладкость без каких-либо шрамов, которые должны были остаться после смертельной раны, я опустил копьё ему на грудь. Костяной наконечник пронзил совсем свежий слой доспеха, начавший формироваться на излечившейся плоти, и вошёл в сердце. Моя нога тут же провалилась, смяв шею. Тело «кровокожа» обратилось в прах.

Это сражение не я начал! Я лишь хотел его остановить. И если они хотят быть остановленными — так тому и быть.

— В лес! — гаркнул я. — За остальными!

Под лезвием Дрюниной секиры появилась кучка грязной пыли, которую тут же подхватил ветер и понёс серым облачком по алой глади прямо на деревья. Огромный воин в гнилистом доспехе издал рык и кинулся вперёд, в гущу леса. Осси и я ломанулись следом, и каждый хотел обогнать его, ворваться первым в битву.

Спины двух дюжин кровокожих появились очень быстро. След из праха и человеческих изувеченных тел стал для нас хорошим ориентиром в густом лесу с пушистыми кронами, чья листва силилась изо всех сил, чтобы не допустить на влажную почву не единого лучика солнца. Моя лужа крови подступила к ногам кровокожим, и разлилась вперёд. Я почувствовал еще живых людей.

Первый кровокож обернулся, когда услышал биение моего плаща о воздух. Хлёсткий звук человеческой кожи, обращённой в жуткую накидку, был заглушён треском кровавого доспеха. Я пробил кровокожу грудь, и сумел протащить его вперёд, сквозь плотный ряд таких же солдат в кровавых доспеха, пока он не рухнул на алую гладь. Он выжил. Я выдернул копьё и ударил вновь. Соседних солдат раскидала секира Дрюни и меч Осси. Моё копьё окончательно убило кровокожа у моих ног, размозжив тому лицо и мозг. Видимо, с такими травмами процесс заживления прекращается. Тело обратилось в кучку праха, которую разбил в облако пыли кожаный ботинок.

Звериные глаза на моих наплечниках выхватывали из месива каждую фигуру и показывали мне её так, словно она стоит на столе под ярким светом фонаря. Мужчина с длинными волосами в потрёпанном кожаном доспехе наступил на остатки тела кровокожа и, занеся над головой меч, громко взревел, брызжа слюной. Вся его агрессия и ненависть была обращена на меня. Его можно понять, я его не виню.

Стальной меч с каким-то мутноватым блеском на лезвие опустился в жалких миллиметрах от моего носа. Я отступил, заранее предвидя удар. Я чувствовал мужчину, чувствовал его порыв и движения мышц, как если бы он был моей рукой. Как с Хейном.

Я дал ему подойти ближе. Свирепые глаза смотрели на меня с ненавистью. Лицо средних лет покрывала серая щетина и множество шрамов. Он прыгнул в бок, мне за левую руку и ударил, словно хотел мне отсечь голову. Стальное лезвие застыло возле моей шее. Застыли руки нападавшего. Его напуганное лицо застыло тоже. Мужчина целиком замер; он мог моргать и нашёптывать проклятья в мой адрес.

— Потерпи, — сказал я ему, — мы не хотим с вами сражаться.

Вдалеке из-за дерева вылетели пару кровокожих и рухнули на багровый ковёр, а вслед за ними вышел Хейн. Два огромных кулака обрушились на распластавшихся воинов. Хруст их доспеха был громким и мучительным, но визг Осси, взмывшей в воздух и вонзившей свой меч в шею кровокожа куда приятнее и мелодичнее. Когда кровокож рухнул и не обратился в прах, воительница уселась ему на грудь и ударила еще пару раз, расколов грудную пластину и дав кровавому клинку добраться до плоти, под которой дрожащее сердце пряталось за костями и мышцами. Осси чуть не упала на бок, когда под её ногами тело воина рассыпалось в пыль.

Я убил двух кровокожих, бросившихся на Осси. Еще троих на наших глазах убили люди. Я увидел растерянность в их глазах. Заметил сомнение. Но решительности там было в достатке. Они бросились на нас. Пять мужчин и одна ОГРОМНАЯ женщина с двумя топорами.

— Осси, — крикнул я воительнице, собравшейся прыгнуть на них. — Мы не должны с ними сражаться! Найди кровокожих, и сразись с ними!

Воительница в кровавом доспехе отпрыгнула назад, зарычала на людей, словно загнанная в угол пантера, и кинулась в сторону, где звучала сталь и хрустела корка из крови.

Люди опешили, такое поведение кровокожа было не свойственно в их умах, и им пришлось столкнуться с новой реальностью.

— Я вам не враг! — проорал я на весь лес, боясь быть не услышанным из-за окружающей нас бойни.

Меня не услышали. Люди бросились на меня с воплем. Они только сделали шаг, как тут же замерли. Все… Почти все…

Тучная женщина с двумя топорами обогнула застывшие фигуры и зарычала, поймав меня взглядом. Я пытался её нащупать, пытался взять над ней контроль. Но ничего не выходило. И я не думаю, что тому виной излишний вес. На глаз бабёнка тянула килограмм на 150 при росте почти с Дрюню, а он то под два метра мужичок! Её тучное тело скрывал толстый доспех, пошитый из множества кусков кожи. Пузо обвивал широкий пояс, от которого вниз до самых колен тянулись широкие полоски дублёной кожи, напоминая жалюзи. Может, такая юбка должна была скрывать от мужских глаз всю красоту, но я отчётливо видел, как её тучные ноги с жировыми складками бултыхались и заставляли моё сердце вздрагивать при каждом шаге, под которым могут лопаться черепа кровокожих.