Солнечный ветер - Рощин Валерий Георгиевич

– Да-да.

– Заметил. Что там у них бликует?

– Иллюминаторы на люках. У каждого астронавта индивидуальный люк для выхода в открытый космос, а в люке – продолговатое окошечко.

– Так значит, американцы сейчас наблюдают за нами через эти иллюминаторы? – возмущенно предположил Владислав.

– Так и есть. И скорее всего тоже используют самую современную оптику.

– Интересно, что у них на уме?..

– Хороший вопрос, – усмехнулся Сергеев. – Полагаю, над ним сейчас ломаем головы не только мы с тобой…

Похожий вопрос задал в одном из кабинетов на Лубянке и начальник Центра подготовки космонавтов.

Берегового и Анисимова на Лубянку пригласил генерал-майор Селиванов – высокопоставленный сотрудник Комитета государственной безопасности. Седой, статный, спокойный, уверенный в себе и всегда одетый в ладный гражданский костюмчик.

Постучав мундштуком папиросы по закрытой пачке «Казбека», Селиванов ответил на вопрос генерал-лейтенанта:

– Несколько часов назад к нам поступили сведения о том, что пилотируемый космический корабль «Джемини» запущен американцами с разведывательной миссией, целью которой является сбор информации о советской орбитальной станции «Салют-6».

– Ну, мы примерно так и полагали, – поглядев на заместителя, пробасил Береговой. – Станции дальнего слежения за ним наблюдают с момента старта.

– А что конкретно их интересует? – спросил Анисимов сотрудника КГБ.

– К сожалению, точно ответить на этот вопрос не имею возможности. Могу лишь предположить, что потенциального противника интересует очень многое из конструкции наших орбитальных станций.

– У них же имеется собственная станция «Скайлэб».

– Да, первая и единственная. Американцы не скрывают того факта, что в разработке и создании орбитальных станций безнадежно отстали от СССР и хотели бы исправить положение. Станция «Скайлэб» уступает нашим «Салютам» абсолютно по всем параметрам, кроме одного, – щелкнув старой латунной зажигалкой, подпалил папиросу чекист.

Сидевший перед Береговым и Анисимовым пятидесятилетний Селиванов руководил одним из отделов Первого главного управления КГБ СССР, занимавшегося внешней разведкой. Ранее руководители Центра подготовки космонавтов встречались с ним дважды и имели прекрасную возможность убедиться в том, что этот человек ест свой хлеб недаром – в технических вопросах, касавшихся в частности и космонавтики, он разбирался получше некоторых профессионалов.

– Станция «Скайлэб» огромна по сравнению с «Салютом», – саркастически усмехнулся Береговой. – И это ее единственное преимущество.

– Как же ей не быть огромной, – поддержал Анисимов, – если она сделана из верхней ступени гигантской ракеты «Сатурн-1Б»?..

– Все верно, – согласился разведчик. – Именно поэтому американцев интересует все, что связано с нашими станциями. Кажется, до них дошло, что вывод на орбиту огромного куска металла – это даже не половина успеха, а от силы процентов двадцать. К тому же к ним просочились сведения о недавнем ЧП на «Салюте». Вот и решили воспользоваться моментом: подсмотреть, подслушать.

Генерал-лейтенант кивнул.

– Благодарю за предупреждение. В течение ближайшего часа свяжемся с экипажем и обрисуем ситуацию.

– Это правильно, Георгий Тимофеевич – обязательно свяжитесь и предупредите. Во-первых, пусть поочередно ведут наблюдение за американцами. Во-вторых, необходимо полностью исключить в радиообмене открытый текст. Наконец, в‐третьих, товарищи, – Селиванов многозначительно посмотрел на посетителей, – бортинженеру Ритвицкому нужно максимально мобилизоваться и держать на контроле каждое действие экипажа американского корабля. От представителей флагмана империализма можно ожидать чего угодно.

На низкой космической орбите царило безмолвие. Обитатели находящихся рядом советской космической станции и американского пилотируемого корабля не произносили в эфир ни слова.

Ближайший сеанс связи между Землей и станцией происходил по нестандартной схеме, которая практиковалась лишь в редких случаях при особых обстоятельствах: «Заря» давала указания, используя довольно сложную кодировку. Никакого открытого текста. Только кратковременные сжатые коды. «Американец» вообще не подавал признаков жизни, словно внутри его небольшой кабины находились не живые астронавты, а роботизированные механизмы с запрограммированным алгоритмом действий.

Получив строгие указания от руководства, Сергеев распределил дежурства. Первым торчать возле иллюминатора и наблюдать за американцами выпало Ритвицкому. Обреченно хмыкнув, тот включил радио, вооружился биноклем и занял пост. Сам же Александр решал в это время рутинные вопросы, обозначенные в графике рабочего дня цифрами от единицы до восемнадцати…

– Указом Президиума Верховного Совета СССР звание Маршала Советского Союза присвоено генералу армии Соколову Сергею Леонидовичу. А теперь переходим к международным новостям, – заученно проговорил диктор. – Окружной суд штата Калифорния на днях вынес сенсационное решение о штрафе всемирно известной автомобильной компании «Форд-моторс». Гигант американского автопрома оштрафован на сто двадцать пять миллионов долларов за подтвержденные факты продаж автомобилей с дефектами в топливных баках…

– Саня, ты должен взглянуть на это.

– На что?

– Мне кажется, что черно-белая хрень с полосатым флагом на борту немного сократила дистанцию, – глядя в иллюминатор, известил Ритвицкий.

Сергеев в это время плыл по своим делам в сторону центрального поста. Услышав предположение товарища, он оттолкнулся от закрытого кожухом отсека с научной аппаратурой, изменил направление и причалил к соседнему иллюминатору.

«Джемини» и впрямь оказался чуть ближе к связке «Салюта» с «Союзом». Даже без оптики было хорошо заметно, что американский корабль стал больше и немного сместился, понизив орбиту на добрую сотню метров.

– Да, либо выбрал другую точку для наблюдения, либо продолжает сближение. Не спускай с него глаз, – приказал Александр.

– Я весь внимание…

Командир оттолкнулся от стенки и полетел к центральному посту. Пристроив себя в кресло, он застегнул ремень и первым делом вырубил радио, потому как после новостей началась скучнейшая передача о проблеме снижения урожайности на целинных землях Оренбуржья и Казахстана.

А чтоб товарищ не заскучал, решил с ним поболтать.

– Слушай, ну по нашим дальневосточным сослуживцам, положим, все ясно – ты подробно обрисовал судьбу каждого, – сказал он. – А новые друзья, когда ты командовал отдельной эскадрильей в приволжском гарнизоне, разве не появились?..

Наблюдая за американским кораблем, Рита помолчал, обдумывая ответ. Затем протер бумажной салфеткой прозрачный плекс иллюминатора и пустился в длинный рассказ о тех людях, с которыми довелось служить последние годы…

– …Со школьными друзьями еще проще – с ними нужно прощаться на выпускном вечере. Раз и навсегда, – философски рассуждал Ритвицкий, потягивая из целлофанового пакета черный кофе.

Он по-прежнему занимал пост возле иллюминатора, наблюдая за проклятым американцем, из-за которого жизнь на станции грозила превратиться в ад. Командир суетился за исполнением повседневных обязанностей, не забывая при этом развлекать товарища вопросами и разговорами. Пару минут назад Влад вдруг захотел кофе, и Сергееву пришлось исполнить его прихоть.

– А с училищными друзьями? – спросил командир, делая очередную запись в бортжурнале. – Как быть с ними? Ведь училище – не школа, а осознанный выбор.

– Основную массу бывших друзей-курсантов я забыл через год после окончания альма-матер. Оставил лишь десяток тех, которые прочно закрепились в сердце, остальных беспощадно вычистил, выковырял и вычеркнул из списка под названием «жизнь». Всему свое время, Саша. А также свое место и свой срок годности…

Александр качнул головой. Подобная точка зрения, выраженная к тому же в довольно категоричной форме, была ему неприятна. Он придерживался другого мнения.