Особенно, когда он позволял себе принять лишнего – как сейчас, например.
– Как всегда, предпочитаешь наблюдать за чужими слабостями свысока? – он встал рядом, облокотившись на поручень.
В горле запершило от сигаретного дыма, поднимающегося от сигареты, зажатой между длинных пальцев.
Александра поморщилась:
– Косяк с марихуаной?
– Обижаешь. Это гашиш.
– Всё равно. Бросил бы ты эту гадость?
Дэмиан повернул голову и демонстративно затянулся сигаретой:
– Да, мамочка, – выдохнул он ей в лицо сизый, сладковато–удушливый дым. – Как скажешь.
И щелчком отбросил почти докуренную сигарету, наступая на неё носком баснословно-дорогих ботинок.
Противоречивые чувства бушевали в сердце Александры. Она любила Дэмиана и терпеть его не могла – одновременно. Причём любила скорее, как друга, а терпеть не могла вот за это, за всё: за то, из-за чего друга в нём могла потерять.
Дэмиан Майлз отрицательный персонаж. Мажор, избалованный, пресыщенный вседозволенностью, холёный красавчик. Но и она не ангел. Правда в том, что Александра знает о его чувствах к ней и ей нравится та власть, которую она над ним имеет. Нравится держать его на коротком поводке; подчинять себе этот вспыльчивый, плохо управляемый нрав.
Дэмиан был её любимой игрушкой – игрушкой, которую Александра не хотела терять, а в последнее время всё к тому шло. Дэмиан вёл себя всё менее и менее адекватно, временами казалось, будто зверь внутри него прогрызает себе путь на свободу.
И всё отчётливее, и яснее становилась истина: либо их отношения перейдут на качественно другой уровень, либо?..
Либо она всё же его потеряет.
Заставляло напрягаться то, что в Дэмиане, как и в его старшем брате, стала наблюдаться склонность к саморазрушению; к диким, опасным, рискованным выходкам. Он становился жесток к другим и к самому себе.
Всё чаще, и чаще он казался Александре незнакомцем. Это и пугало, и привлекало. Это было интересно. Находиться рядом с ним – это было разновидностью безопасного ужаса, что помогало щекотать нервы, когда по-настоящему ты ничем не рискуешь.
Наверное, она выпила слишком много мартини, иначе чем объяснить то, что ей так нравится сейчас на него смотреть? Так и тянет прикоснуться, зарыться руками в зачёсанные назад платиновые волосы? Растрепать идеально сидящий на худой фигуре, костюм? Запустить руки под белоснежную рубашку и узнать – какого это, ощущать под пальцами шелковистую гладкую кожу на его груди – наверное, она горячая?
Взгляд отмечал детали, мелочи во внешнем облике Дэмиана: золотые часы на тонком запястье, ослабленный галстук, придающий небрежности и сексапильности.
– Ты знаешь, я не одобряю вредных привычек!
Он в ответ тихо засмеялся:
– Не одобряешь, но они тебя заводят.
– Что за чушь? – попыталась возмутиться Александра.
– Самая обыкновенная чушь, – пожал он плечами.
Бросив быстрый взгляд через плечо и убедившись, что они одни, Дэмиан резко развернул Александру к себе и толкнул к стенке.
– Какого чёрта! Не трогай меня! Пусти!
– Ты всегда так говоришь поначалу, – наклонившись, проворковал он ей на ухо.
Александра упёрлась ему в грудь руками, пытаясь оттолкнуть:
– Я серьёзно, Дэмиан.
– Ты всегда серьёзна, – согласился он, проводя рукой по её спине.
Попытка вырваться не дала результатов и всё кончилось тем, что он лишь ближе притянул её к себе.
Он обнимал её так, словно чувствовал, что из его рук вот-вот выхватят то, что более всего вожделенно.
Их в любой момент могли увидеть, а Змей ясно дал понять дочери, что не станет смотреть сквозь пальцы на «попрание скреп и старинных обычаев». Её-то отец не тронет, а вот с Дэмиана вполне способен шкуру живьём содрать. Буквально.
Дэмиан об этом знает, но его это не останавливает, что заводит ещё сильнее. Приятно чувствовать себя ценным призом.
Кажется, она впивается в его кожу до синяков?
Дэмиан её хотя бы любил, а она…
Александра не знала, любит ли она его? Иногда казалось, что – да; иногда – вовсе нет.
Ей нравилось держать его на крючке, нравилось целоваться с ним, чувствовать себя в его руках слабой и подчинённой, но это была лишь игра. На самом деле Александра слабой не была. Даже тогда, когда хотела бы.
Он впивается ей в рот так требовательно, что на миг Александра забывает, как дышать. Дэмиан буквально вжимается в неё, а она – повисает на нём, растворяясь в ощущениях.
Это похоже на лихорадку. Между их телами не остаётся свободного пространства. Поцелуи всё жарче, и вот уже не только губы, но и языки сталкиваются между собой то ли в танце, то ли в поединке.
«Может быть стоит хоть раз дойти до конца?», – мелькает в голове мысль.
Ей скоро двадцать. Она взрослая женщина, так почему бы не позволить себе то, что хочется?
Осторожное покашливание отвлекло внимание парочки друг от друга.
Нортон Хэйс, ректор Магической Академии, сохранивший свой пост несмотря на все события последних лет, стоял в трёх шагах и, как всегда, выглядел хищным и страшным.
– Вечеринка закончена, – провозгласил он. – Как и всё из неё вытекающее.
Дэмиан презрительно щурил глаза, не торопясь разжать руки, и выпустить Александру из кольца тесных объятий. Всем своим видом он демонстрировал, что не намерен признавать авторитет ректора, который, по совместительству, был лучшим другом его отца и немало обязан семейству Майлзов.
– Дэмиан? – Александра вновь упёрлась руками ему в грудь. – Пусти!
Ей, пусть и нехотя, со вздохом, он всё же подчинился, отступив на шаг.
– Я вернусь через четверть часа, – оповестил Нортон, – если застану тут хоть кого ни будь или даже просто следы несанкционированного сборища – накажу всех.
– Всех? – уголки губ Дэмиана недоверчиво, с издёвкой поползли вверх.
Нортон Хэйс никогда не казался Александре интересной персоной. Его лицо, с её точки зрения, не отличалось разнообразием гримас: оно было либо желчно, либо сурово.
В данный момент первого было больше, чем второго.
– Всех, за исключением присутствующей здесь дамы, – Хэйс отвесил Александре символичный поклон. – Наказывать вас, мисс, самоубийственно, есть более приятные способы умереть, – неторопливо ронял слова ректор.
Его губы змеились усмешке.
Александра в очередной раз поймала себя на мысли, что ей неприятно находиться в одном пространстве с этим человеком.
Нортон Хэйс принадлежал к старой гвардии её отца и был из немногочисленного числа тех, кто в недавнем прошлом до последнего пытался уничтожить её родителей. Было чудом то, что он, в итоге, всё-таки выжил. И ещё большим чудом, что сохранил не только жизнь, но и положение в обществе.
Никто не сомневался в том, что Эссус ничего Хэйсу не забыл и при случае непременно расплатится с процентами за все причинённые его сторонником неприятности. Если под понятие «неприятность», конечно, можно подвезти девятнадцать лет изоляции в Лабиринте запертым в теле змея.
Сейчас заботам и вниманию Хэйса была предоставлена Академия Магии, но главной его истинной целью была сохранность и неприкосновенность дочери Чёрного Змей Нахшировна – её, Александры, безопасность. Позволить себе ошибиться он не мог. Если с ней что-то случится, сама смерть не станет для Хэйса надежным убежищем – Эссус был из тех, кто умел достать врага и на Той Стороне.
– Следуйте за мной, Лекса.
Александра, помедлив, всё же подчинилась ректору.
После шумного зала, пронизанного цветными лучами, коридоры замка выглядели особенно мрачными и безлюдными. Хэйс, подобно чёрному облаку, парил впереди. Передвигался он стремительно. Темнота ему нисколько не мешала. Как и все дети ночи, причастившиеся Тёмной магии, их ректор видел в ночи не хуже кошки.
– Прошу, – галантно распахнул он перед Александрой дверь. – Итак? – продолжил он, пропуская её в кабинет, а сам медленно двигаясь следом. – Я задам вам только один вопрос: вам вправду безразлична жизнь Дэмиана Майлза?
