Элирм VII (СИ) - Готлейб Владимир

С некоторых пор Гундахар воспринимал каждый наш промах как свой собственный. Кисло морщился и недовольно бухтел, с каждым разом ворча все сильнее. Последнее имело накопительный эффект. Медленно переполняло чашу терпения, рискуя в определенный момент мутировать в катастрофу. Саркастично-язвительный поток брани, заливающий всех вокруг праведным гневом.

Мы практически добрались до очередного скопления монстров, прежде чем по ушам резанул громкий крик. Испуганный вопль, быстро переходящий в натужное кряхтение, и звуки борьбы.

«Кажется, кого-то убивают», — подумал я. Осторожно прошел метров десять вперед и снова прислушался.

— Ах ты лишнехромосомная свино-собака! — донеслось из-за угла. — Ну давай! Сунь сюда морду! Я тебе сейчас такой «винт Архимеда» устрою, что криолитовый кол покажется ушной палочкой!

— Мозес, — улыбнулся я. Не сговариваясь, бросился с генералом на звук и на мгновение застыл у прохода, силясь оценить обстановку.

Первое, за что зацепился глаз — большая металлическая клетка, внутри которой был заперт толстяк. Вокруг — неистово копошились многочисленные зубастые тени. Раз за разом атаковали решетчатую дверцу, отчего прутья жалобно звенели и, осыпаясь хлопьями ржавчины, медленно уступали натиску паразитов. Монах в свою очередь яростно отбивался. Крутился на месте и размахивал колотушкой, явно не желая становиться чьим-то обедом.

— Мои поздравления, матка Ямарайаху. В кой-то веки ты находишься именно там, где и должен.

— О! Гундахар! Слава богу! — обрадовался тот.

В ответ рыцарь смерти весело усмехнулся и прислонился к стене, скрестив ноги.

— Пожалуй, за всю свою жизнь я ни разу не слышал комбинацию из слова «Гундахар» и фразы «слава богу». Как правило это было: «Гундахар, не надо… Ну пожалуйста… Я прошу тебя…» — игв на секунду задумался, будто бы вспоминая события прошлого. — Ну и что ты тут делаешь?

— Что-что… играю в «кроты и молоточки»! Помогите!

Последнее восклицание было излишним. Я и без того уже спешил другу на помощь. За пару минут покрошил монстров на части и, вскинув меч, перебил массивный замок.

— Ты как? Живой? — я ухватил толстяка под руку, помогая вылезти.

— Это не все. Вон последний, — Мозес указал в темноту. — Стоило мне очнуться, как этот гад трусливо забился в дальний угол и не высовывается. Ссыкло.

— А ну-ка… — генерал двинулся по указанному направлению. Пересек половину комнаты, после чего остановился и, недоуменно вскинув брови, почесал затылок. — Признаю, жирдяй, ты делаешь успехи. Заставить собственное отражение обделаться — это искусство настоящего воина.

— А?

— Это всего лишь зеркало, кретин. Отполированный кусок металла.

— Тьфу ты… И вот надо было Диедарнису вводить меня в заблуждение.

— Не думаю, что дело в нем.

— Ладно, — кисло улыбнулся тот. — Все равно спасибо. Кстати, где остальные?

— Понятия не имею, — ответил я. — Мы блуждаем по коридорам уже больше часа, но пока что нашли только тебя.

— Опа. Стало быть, не меня одного выбросило хрен знает куда?

— Да.

— А у вас, случаем, нет идей, где мы находимся?

— Есть. Пойдем, — я потянул Мозеса за халат. — Подробности расскажу по дороге.

Следующие полчаса не сильно отличались от предыдущих. Все те же поросшие плотью технические помещения, те же ответвления и закутки. Как и сражения со всякой нечистью, по итогу которых мы раздобыли пожарный топор, пару налобников и катушку проволоки.

Также мы отыскали упаковку протеиновых батончиков и шесть бутылок с водой. Отдали толстяку на проверку и, убедившись, что опасных токсинов в них нет, устроили короткий привал. После чего продолжили путешествие. Что примечательно: других участников рейда или хотя бы их следов мы не видели.

— Мы будто бы внутри Наутилоида… Сплошные механические детали, сосуды и сфинктеры… — осторожно ступая вперед, монах указал на большую круговую мышцу, суживающуюся при сокращении. — И где, спрашивается, любовь всей моей юности? Зеленоглазая брюнетка, запертая в одной из камер иллитидов.

— Шэдоухарт? — улыбнулся я.

— Она самая.

— Это про нее ты говорил, что готов пожертвовать яичком, лишь бы она стала реальной?

— Так точно. Впрочем, даже сейчас я бы не стал до конца отметать эту мысль. Уж больно глубоко ее образ запал ко мне в душу.

— Пожертвовать яичком ради вымышленной бабы… — задумчиво прогудел Гундахар. — И почему я не удивлен…

— Мне тогда было четырнадцать лет. Гормоны шалили вовсю. Да и, можно подумать, ты в этом возрасте был озабочен чем-то другим?

— Четырнадцать лет — это примерно одна восемнадцатая от полного оборота Мирзама… — генерал ненадолго ушел в себя. — Нет, матка Ямарайаху, ошибаешься. В то время я думал о двух вещах: как не подохнуть от голода и победить в пяти подряд поединках в бойцовой яме. Хотел заполучить главный приз.

— Что за приз?

— Реактор с фитопланктоном для дома и сертификат на сто тысяч вдохов за его пределами. К слову, и тот, и другой я подарил маме.

— То есть тебя буквально наградили бочкой водорослей и… ничем? — удивился Мозес.

— На Зунгуфе воздух был аналогом местной валюты. А каждому игву при рождении в легкие и диафрагму вживляли специальный прибор, подсчитывающий количество сокращений и объем, – Гундахар выдержал длинную паузу. — Мать всегда на себе экономила. Особенно когда я заболел и после оплаты лекарств денег на кислород практически не осталось. Больше месяца она работала, совершая не более трех вдохов в минуту. Дышала грязной промышленной смесью и гробила здоровье ради меня. Я всегда помнил об этом и никогда не забывал. А как представилась такая возможность — отплатил ей тем же. Добром на добро.

— Надо же.

Около минуты мы шагали молча. Затем рыцарь смерти не выдержал и повернулся к монаху, всю дорогу не сводящему с того глаз.

— Ну и что ты на меня уставился? Да, жирдяй, у меня тоже была мама. И, как и ты, я ее безумно любил. Хотя, конечно, женщина была суровая. Пожалуй, никто в этой жизни не отправлял меня в нокаут столько раз, сколько она. Била так, что земля содрогалась.

— Я скучаю по своей, — грустно ответил тот.

— Я тоже, — произнес я. — И ведь даже не успел попрощаться…

Через пятнадцать минут наша компания пополнилась Гласом. Пусть и изрядно потрепанным.

В отличие от Мозеса Диедарнис не стал помещать Эстира в запертую клетку, а обошелся с ним на порядок суровее. Мы нашли бедолагу привязанным вниз головой к лопасти турбины, что словно водяная мельница медленно вращалась, наполовину погруженная в огромный резервуар. Раз за разом она окунала шамана в мутную слизь, после чего тот снова показывался с другой стороны. Тряс головой в попытке избавиться от кляпа и будто бы кашлял носом, одновременно сморкаясь и пытаясь вдохнуть.

Я освободил его за секунды. Остановил «Телекинезом» турбину и, срезав мечом веревки, стащил в сторону. Следом избавил его от орихалковых оков. Судя по всему, именно они не давали Эстиру применить «Мистическое единение» и переместиться в мир духов.

— Сердечно благодарю вас, господин Эо, — основательно прорыгавшись, Глас приподнялся над полом и ласково похлопал меня по плечу. — А то я уж думал, мне никто не помешает хорошенько помучиться.

— Всегда пожалуйста. Как самочувствие?

— Такое ощущение, словно меня настиг капитоль-похмельный. Тот, что потерялся на выпускном и добрался до маэстро только сейчас.

— У меня тоже голова болит.

Шаман посмотрел на каждого из нас по отдельности.

— Так. Гундахара и Мозеса я вижу. Это хорошо. А где моя нянька?

— Германа мы пока не нашли. Остальных тоже.

— Угу. Ясно, — друг ненадолго задумался. — Правильно ли я понимаю, что эпического сражения не было?

— Да.

— Что ж, отрадно слышать, — Глас наконец-таки встал и, покрутив усы, снова вернул себе улыбчивый вид. — Испытание началось, его высочество по-прежнему жив, и, пожалуй, это самое главное.