Геном Пандоры: селекция (СИ) - Куценко Андрей

Прыжок урода был прерван каскадом небольших молний, сорвавшихся с рук вопящего в ужасе мужчины. Мускулистое тело дернулось, приняв их удар, и неловко грохнулось на мостовую. Оружия у притихшего возле дверей человека я не заметил, и поэтому его атака была полной неожиданностью. Я задержал дыхание, надеясь, что чудовище больше не встанет, но оно уже через пару секунд оказалось на четвереньках и прыгнуло вновь.

В следующее мгновение я моргнул и заблокировал картинку с камер. Но дикие вопли проникали даже через закрытую дверь. Меня мелко затрясло. Разум, чуть пришедший в себя после последних событий, вновь погрузило в тенета липкого страха. Он обволакивал, связывая мысли расколотыми образами. Захотелось закричать, но новая вспышка ужаса приказала молчать. Если меня услышат, то вряд ли хрупкая дверь остановит этого монстра.

— Зафиксирован критический уровень адреналина. Прошу разрешения на применение медикаментозного вмешательства.

Смысл слов Мии с трудом продирался сквозь серый туман, поглощающий мое сознание. Я пытался осмыслить их суть, но резкий удар по голове вспышкой боли прервал мои потуги и погрузил в спасительную тьму.

Глава 2

— Алекс, очнись!!!

Виджеты на глазной матрице рябили, сигнализируя о физиологической дисфункции, но милый образ Мии я опознал без труда.

«Что случилось, Мия»?

— Потеря сознания. При падении ты сильно ударился затылком, и связь с внешним миром прервалась. Хорошо, что перед этим я успела задействовать медицинский комплекс.

Несмотря на дикую тошноту и боль в правой руке, в остальном я, на удивление, чувствовал себя сносно. Тут же нахлынули воспоминания о произошедшем, но в этот раз я сумел абстрагироваться от излишне эмоциональной оценки. Было ясно, что случилась некая безумная хрень и от незавидной участи быть сожранным какими-то ублюдками меня уберег лишь случай.

— Что ты мне вкачала?

— Комплекс «последний шанс». Твои показатели были на самой грани, так что я действовала по аварийному протоколу.

— Что, нахрен, за комплекс?

Нейросетка разродилась сонмом медицинских терминов, и взмахом руки я прервал ее.

— Ладно, неважно. Выведи на главный виджет камеры с улицы.

— Медицинские показатели все еще в зоне риска. Сейчас необходимо максимальное спокойствие.

— Это приказ. Раскрой виджет.

Потеря сознания немного отрезвила меня, возвращая утраченное самообладание. Правда, вперемешку со вспышками злости. Но это даже радовало. Пережитое означало: случилось дерьмо такого масштаба, что даже мой статус не поможет. Также безумно бесило, что выход в сеть — мой основной мир — сейчас недоступен. И с этим надо разобраться в первую очередь. Но еще важнее проверить, что происходит рядом с моим убежищем.

Виджет мигнул, встраивая картинку с трех уличных камер и погружая мир в царство серости и потусторонней жути. Все небо заволокло тучами, которые, казались, спустились до самых крыш домов, прогнав утреннее солнце.

— Мия, сколько я был в отключке?

— Два часа тридцать две минуты.

Сухая констатация факта заставила стиснуть зубы, что тут же отозвалось тупой болью в затылке. Плохо, очень плохо. Потерять бездарно столько времени из-за минутной слабости. Усилием воли я заставил себя пару минут смотреть на истерзанный труп бедолаги у самых дверей в кофейню, подавляя рефлексию по поводу неспасенной жизни.

«Уж лучше его, чем меня», — вспыхнула оправдательная мысль, и я перевел взгляд на другие камеры.

С прошлого раза мало что поменялось, но сейчас, немного успокоившись, я начал приглядываться к деталям. Через пару минут насчитал восемнадцать трупов, помимо незнакомого чудика и Миланы. Удивился про себя такому малому их количеству. Если такая хрень творится повсеместно, то их должно быть намного больше. Но беспокоило не только это…

Продолжая изучать обстановку, я внезапно понял, что вызывает во мне такое смутное беспокойство. За все это время я не заметил ни одного полицейского дрона, которые без устали должны были нести наблюдение в элитной части мегаполиса. Как один из архитекторов системы безопасности, я четко понимал, что это не случайный сбой. Либо кто-то специально отменил все протоколы, либо система легла полностью. И тот и другой вариант не вписывался в привычную картину мира и означал, что коллапс случился на самом высоком уровне.

— Мия, выведи статус доступных сетей на вспомогательный виджет, но не подключайся к ним.

Пару секунд я внимательно просматривал список, почти мгновенно оформленный помощницей, с каждой секундой мрачнее все больше и больше. Сети «Старлайн», «Грэйт Волл», «Сфера» и «Евро Сайнс» бледно тускнели статусом «недоступно», а это означало… Черт, да это означало, что привычный мир перестал существовать в принципе! Сотни спутников, имеющих трехкратное резервирование областей покрытия, не могли выйти из строя все разом. В активном статусе была только городская сеть, построенная на вышках связи, но даже к ней я не рискнул подключаться.

— Мия, убери с виджета камеры, но тут же выводи обратно при детекции движения.

Окно дополненной реальности тут же приобрело стартовое состояние, оставив в поле зрения лишь проекцию нейросетки и статусы локальных подключений. Разум лихорадочно пытался рационализировать события последних часов, но кроме головной боли результатов не было. Через некоторое время я выдохнул и очистил разум. Итак, что мы имеем. Взлом моего «левого» чипа совпал с началом всеобщего безумия. Вроде бы абсолютно разные события, но на уровне интуиции я понимал, что это звенья одной цепи. Если это так — то я не был целью, а всего лишь попал под общую раздачу. Но как это связано с охватившем всех безумием? Может, взлом чипов граждан сопровождался перехватом управления над нейросетевыми помощниками, которые впрыснули какую-то химию из стандартного набора автомеда? Правда, тот имелся не у всех, да и не слышал я о каких-то особых лекарствах в наручном гаджете, способных вызвать подобную реакцию. Но все равно зацепился за этот факт, возвращая разуму опору. Это, в принципе, можно проверить. Но действовать придется очень аккуратно.

Технология жидких чипов впервые появилась на рынке около двадцати лет назад, но уже через пять лет у нее не осталось конкурентов. Вживляемый в мозг человека чип давал полный доступ ко всем преимуществам сети, а в базовом ПО присутствовала нейронка, которую обучал пользователь. Со временем она становилась незаменимой помощницей во всех делах. Рынок тогда знатно лихорадило, оставив не у дел десятки огромных корпораций. Суды, религиозные запреты, антимонопольные комиссии, чего только не пришлось пройти корпорации NAVY. Но каким-то чудесным образом они смогли выйти из всего этого победителями. При поддержке транснациональных корпораций и Совета Наций они сделали технологию обязательной сначала в развитых странах, а затем и в остальных. Гарант безопасности и контроля для нового социума.

Еще через пять лет продуктом этой компании пользовались уже больше семидесяти процентов населения Земли. Гражданство стало еще более жестким понятием, ведь в момент инициации чипа доступ к закрытому контуру управления получала та страна, в чьей юрисдикции находился инициируемый. Так NAVY решила свою основную проблему легализации технологии и получила поддержку на государственном уровне почти во всех странах.

Подделка чипов исключалась, так как технология не предусматривала установки двух чипов. Это как-то связано с особенностью мозга и точке подключения к нему, но я поначалу не особо вникал во все эти медицинские нюансы. Попав в первую волну обязательной инсталляции чипа для учащихся госуниверситетов, уже через пару месяцев я не мог представить, как раньше жил без этой штуки в голове. Происходящее так вдохновило, что выбор профессии программиста нейросетей практически не обсуждался. Став лучшим на курсе, я получил приглашение к одному из гигантов индустрии, где за пять лет сделал себе имя. Десятки патентов и премия за лучшую нейросеть для медицинских клинических испытаний говорили сами за себя.