Циклопы вели себя довольно прилично, лестригоны никого не жрали, спартанцы временно сворачивали свои экспансионистские планы, одним словом, тишь да гладь да Зевса благодать. Даже такие беспредельщики, как морские пираты, и те в дни Олимпийских игр не смели бесчинствовать.
За несколько месяцев до празднества по всей Греции рассылались послы, приглашавшие на игры всех желающих.
Каковы же были сами состязания?
Ну, прежде всего, марафонский бег от нескольких голодных тигров, греческая борьба, кулачный бой, метание диска, бросание копья и конечно же бега на колесницах.
Победители на играх в награду получали оливковый венок и пользовались во всей Греции (особенно в спальнях знаменитых красоток) огромным почетом.
Ну что еще?
К слову сказать, древние греки вели летосчисление именно по Олимпийским играм, считая первыми состоявшиеся в… м… м… 776 году до нашей эры…
Как и было обещано, покинувших окрестности Тиринфа Геракла с Софоклюсом вместе с боевой колесницей боги быстренько перебросили на Крит. А Крит уже весь кипел в предвкушении праздника. И как только несчастный остров не потонул под тяжестью совершенно невероятной массы эллинов, осталось загадкой.
— Хей-хей-хей, пошли-пошли! — весело подбадривал Геракл вяло трусивших лошадей.
После нескольких телепортационных скачков лошадки несколько очумели и команд могучего героя слушались весьма неохотно.
Выложенная камнями дорога вела прямехонько к огромному амфитеатру под открытым небом, где очень скоро должны были начаться соревнования по бегу.
— Бег — это не моя стихия, — неспешно рассуждал сын Зевса, понукая слегка заторможенных лошадей. — Я практически никогда не участвую в этой спортивной забаве. Что может быть красивого в бегущем великом герое? Ну да, он грациозен, он величествен, но ведь он бежит! Не важно, куда и от кого. Но бежит! А разве может бесстрашный сын Зевса бежать, даже если на финише его поджидает достойный приз?
— Геракл, — недовольно проворчал Софоклюс, — ты меня уже достал своими разговорами. Твоя жизненная философия мне глубоко чужда. Очень редко мне удается найти в твоих речах хотя бы крупицу здравого смысла.
Но Геракл не обиделся.
Ничто не могло омрачить его настроения в этот великолепный день.
— А это еще кто? — удивился Софоклюс, увидев бегущего рядом с их колесницей тщедушного лысого сумасшедшего, которого преследовала огромная свора бродячих собак. — Где-то я его уже видел.
Сын Зевса тоже посмотрел на преследуемого псами грека.
— Ба! — воскликнул могучий герой. — Так ведь это же Херакл из психушки Асклепия!
— И этот сбежал, — сокрушенно покачал головой Софоклюс.
Даже не посмотрев в их сторону, Херакл резко прибавил скорости и, обогнав(!) золотую колесницу, скрылся в туче дорожной пыли. Воющая, лающая, визжащая собачья свора разношерстной волной устремилась за беглецом.
— Вот это и есть самый настоящий марафонский бег! — знающе сообщил сын Зевса, дивясь скорости улепетывающего сумасшедшего.
— А что, — спросил Софоклюс, — сирым и убогим тоже можно участвовать в Олимпийских играх?
— Всем можно!
— И мне, если я вдруг захочу?
— Историков редко допускают к состязаниям.
— Это еще почему?
— Физические данные, — просто ответил Геракл. — Вот ты, Софоклюс, когда-нибудь в своей жизни видел историка-культуриста?
— Нет, ни разу с таким жутким гибридом тупости и гениальности я, слава Зевсу, еще не встречался.
— Вот то-то и оно! Историки, как правило, довольно болезненные, нервно неуравновешенные, пьющие личности. Одним словом, богемная элита Греции, впрочем, как и философы…
Добравшись до бурлящего амфитеатра, наши герои заняли самые лучшие (почетные!) места, с которых сын Зевса, гневно ругаясь, согнал каких-то слегка подвыпивших седовласых царей. Охрана правителей хотела было повозмущаться и тут же полетела вверх тормашками на нижние ряды ликующих зрителей.
— Первый тур — состязание в беге! — пояснил Софоклюсу Геракл, жуя купленную у проворного иудея жареную кукурузу.
Внизу в начале беговой дорожки уже разминалось несколько длинноногих спортсменов. Чуть поодаль от них в прочных клетках бесновались огромные голодные тигры.
— А что это они там делают? — полюбопытствовал историк, увидав, как бегуны натирают себе ноги чем-то непонятным.
— Мажут пятки салом! — разъяснил сын Зевса. — Чтобы тигры резвей за ними бежали.
Софоклюс поежился и посмотрел на храбрых безумцев с большим уважением.
Раздался громкий хлопок, и четверо тигров с рычанием кинулись за рванувшими со стартовой полосы спортсменами. А вот пятый тигр бежать передумал, устремившись прямехонько к зрительским рядам.
— Вот, сатир побери, — с чувством воскликнул Геракл, поднимаясь со своего места, — каждый раз одно и то же…
Быстро сбежав вниз, могучий герой, подбадриваемый уже приготовившейся давать деру толпой, мощными пинками загнал голодного тигра в одну из клеток, после чего спокойно вернулся обратно на трибуну…
Бегуны уже одолели два круга.
— Им осталось пробежать еще три, — заявил Геракл. — Наверняка победит вон тот высокий эфиоп.
— А ты заметил одну характерную спортивную закономерность? — спросил Софоклюс, с интересом наблюдая за бегунами.
— Какую же?
— Что в беге на Олимпийских играх всегда побеждают эфиопы, а в стрельбе из лука греки.
— Стрельба из лука не входит в число главных видов единоборств, —хмыкнул сын Зевса. — Соревнования по стрельбе проводятся дополнительно, по нечетным дням.
Голодные тигры заметно устали, и бегуны, значительно приободрившись, припустили пуще прежнего. У некоторых даже открылось второе дыхание.
Как и предполагал Геракл, первым к финишу пришел высокий голенастый эфиоп.
Трибуны взорвались.
Несколько солдат умело загнали тигров в клетки, где выдохшихся хищников уже поджидала свежая телятина.
— Итак, в марафонском беге на короткую дистанцию победил Тумба Абмут! — зычно прокричал в большую медную трубу распорядитель соревнований. — Но, посовещавшись, мы, бессменные судьи соревнований, с согласия победителя решили передать приз великому Гераклу, спасшему зрителей от голодного тигра.
— Что?! — подпрыгнул на месте Софоклюс.
— Вот так! — рассмеялся Геракл и под оглушительные аплодисменты спустился за призом.
* * *
Сидя на почетной трибуне в оливковом венке, сын Зевса покрутил в руках великолепную золотую амфору с изображением марафонских бегунов и нравоучительно произнес:
— Вот видишь, Софоклюс, иногда достаточно просто присутствовать во время спортивных соревнований и получишь отличный приз.
Софоклюс лишь кивнул, поглядывая на взошедших на небольшое возвышение греческих борцов.
— Совершенно варварский вид единоборств, — прокомментировал сын Зевса. — Двое потных перевозбужденных мужиков час корячатся в маленьком тесном круге.
— Ну, прямо Камасутра какая-то, — удивился историк, с ужасом взирая на четырехногое, четырехрукое, двухголовое потное чудовище, ползающее по узкому пространству спортивного возвышения.
К счастью, сей кошмар быстро закончился и на спортивной арене появились мускулистые метатели дисков.
Геракл, к безмерному удивлению Софоклюса, не сдвинулся с места, продолжая невозмутимо лопать жареную кукурузу.
— А разве ты не примешь участие в метании? — изумился историк, зная, что сын Зевса величайший мастер данного вида соревнований.
— Я дисквалифицирован на пять лет, — грустно ответил могучий герой, — личным распоряжением Зевса!
После дисков метали копья, ну а затем начались приготовления к бегу колесниц. Тут уж Геракл не удержался! Оставив Софоклюса на трибуне, он проворно сбежал вниз и вскоре подвел свой золотой экипаж к белой линии старта.
— Ге-ра-кл, Ге-ра-кл! — скандировала толпа.
Сын Зевса величественно кивнул.
Трое соревнующихся (включая Михаэлюса Шумахериса) тут же отказались от участия в забеге, умчавшись на своих колесницах прочь. Могучий герой при этом даже бровью не повел, восприняв бегство соперников как что-то само собой разумеющееся.
