Караван пролетел мимо меня подобно поезду, забывшему сделать остановку на одной из станций. А следом в дрожащее марево перехода шагнул и я, предварительно призвав из Теневого хранилища всех доступных мне прислужников.
Я весь напрягся и прищурился, в ожидании теплового удара Диких Земель и поднятого колесами облака пыли, однако неожиданно обнаружил себя отнюдь не посреди пустыни. А вместо смертельно опасного монстра на меня смотрела ослепительной красоты молодая девушка, будто бы вырезанная искусным скульптором из белого мрамора.
Хотя вряд ли можно сказать «смотрела» про ту, чьи веки были смежены, словно при глубоком сне. Даже ресницы не дрожали. Но тем не менее я чувствовал, что она неотрывно наблюдала за мной неким непонятным мне образом.
Окинув пространство быстрым взглядом, я понял, что нахожусь в замкнутом помещении без окон и дверей. Однако света вокруг хватало с избытком. Тот многократно отражался от белых мраморных стен, но не слепил, а лишь подчеркивал особенности этого места.
Главными из которых на мой взгляд являлись барельефы и золотые узоры, находившиеся в постоянном движении. Мужчины и женщины, рыбы и птицы, монстры и обычные звери — они плавно перетекали из одной формы в другую, не задерживая метаморфозу ни на одну секунду. Будто несколько жидких картин, слитых в один чан, который не то художник, не то повар помешивал черпаком, не давая застыть.
От постоянного мельтешения меня начало мутить, и я снова сосредоточил свой взгляд на девушке.
Или женщине?
Или старухе?
Потому что ее лицо тоже начало меняться, то являя собой не прошедшую еще Церемонию Пробуждения малышку, то отжившую свой век даму на смертном одре. И при этом каким-то непостижимым образом она продолжала сохранять свою противоестественную красоту, достойную легенд, од и прочего эпоса.
— Хватит! — рявкнул я, закрыв глаза и выставив перед собой руку ладонью вперед. — Прекращай. Если не хочешь, чтобы я все тебе тут заблевал. Убираться не буду — предупреждаю сразу.
— Дерзко. Но честно. Мне нравится. Ты любопытный. — переливчатым голосом, собравшим в себе сотни разных тембров и интонаций, произнесла незнакомка. — Ты можешь видеть лишь то, что зримо.
— А что незримо — никто видеть не может. — буркнул я, осторожно открывая глаза.
Лицо девушки снова застыло мраморной маской, а вот стены продолжали бурлить, будто нарочно заставляя меня сосредоточиться на собеседнице.
Помнится, разок я уже оказывался в ситуации, чем-то похоже на эту. И тоже при попытке покинуть Трещину.
А ну-ка…
Ну да, точно. Начисто пропала связь с прислужниками. Да и Межмировой Энергии вокруг я снова не ощущал. Хотя…
Я сосредоточился, напряг взгляд и неожиданно понял, что Энергия не отсутствовала в окружающем пространстве. Наоборот. Все вокруг целиком и полностью состояло из нее! Словно вылепленный из песка куличик. Или, в данном случае, скорее за́мок. Вот только, как я ни старался, мне не удалось отколупнуть себе ни единой крупицы.
— Любопытный экземпляр. — произнесла незнакомка, разглядывая меня сквозь сомкнутые веки. — Как я могла тебя проглядеть? Как такое случилось?
— А тебе мужик, в ковер завернутый, не брат случаем? — брякнул я, не оставляя попыток достучаться до местной Межмировой Энергии. — Больно похоже болтаете.
— Ковер? — переспросила девушка и вдруг, не сделав ни единого шага, оказалась вплотную ко мне. При желании я мог бы даже ее лизнуть. Или укусить. Но вряд ли кому-либо пришло бы в голову пробовать на вкус что-то пахнущее одновременно горной свежестью и вековой пылью. — Так это все его рук дело! Он скрыл тебя от меня!
— Я вообще-то сам по себе. — заявил я, медленно пятясь.
Но сколько бы я не отстранялся, она так и торчала передо мной, как приклеенная, таращась своим переменчивым лицом с неизменным выражением. В какой-то момент я наткнулся спиной на каменную тумбу, на которой стояла ваза. Пошатнувшись, та упала и разбилась, а часть осколков осыпалась на пол. Но это нисколько не впечатлило хозяйку мраморного склепа.
— Да кто ты, черт побери, вообще такая? — раздраженно выдал я, поняв, что так просто от незнакомки не отделаться. — И отцепись уже от меня!
— Я всегда была, есть и буду возле тебя! — провозгласила она патетичным тоном. — Я Океноа — богиня судьбы. А ты — часть моих снов.
— Скорее кошмаров тогда уж.
— Ты слишком наглый для того, кто говорит с богом!
— Богов не существует.
— Я стою прямо перед тобой.
— А я перед тобой. И что? Я тоже бог?
— Дерзкий выскочка! — выдохнула «богиня», обдав меня смесью запахов гнили и цветочного луга. — Видимо поэтому он и нашел тебя первым. Но теперь, что бы ты ни делал, я оберну это на благо себе!
— Оберни-ка вот это!
Я наконец нащупал достаточно крупный осколок вазы и, зажав тот в кулаке, обрушил импровизированное оружие на возомнившую о себе невесть что деви́цу. А в следующий миг закашлялся, потому что вдохнул слишком много пыли, поднятой стремительно улепетывающими от меня фургонами.
Вернее не от меня, а от того, кто чересчур резво для такой массивной туши поднимался на ноги у меня за спиной. Императорский Трицебык почувствовал новую жертву, способную хоть немного утолить его голод.
Черт! Тупая лжебогиня весь настрой сбила! Чтоб с нее налоги за все ее личности брали!
К счастью, план мой был прост, как гнутый гульден, да и все приготовления я совершил заранее, а потому мне удалось быстро вернуться на старые рельсы. Горой возвышавшийся надо мной монстр еще не успел до конца распрямить свои похожие на вековые деревья ноги, как из марева портала вылетели две веревки и намотались на рога бычары.
Я лично руководил действиями оставшихся в Трещине зомби, и потому бечевы угодили точно в цель, а скользящие узлы затянулись и не грозили соскользнуть. Конечно, совокупная мощь десятки пусть и улучшенных мертвяков не могла противостоять такой громаде, но движение головы монстра немного замедлилось, и он, по-прежнему находясь в неустойчивом положении, слегка пошатнулся.
Веревки натянулись, точно струны дутара и даже издали едва различимый звон. Наверное, кто-то смог бы сыграть на них что-нибудь народно-зажигательное, однако подходящих великанов мимо не проходило. К счастью. С одним бы исполином справиться.
Туго переплетенные нити начали лопаться одна за другой, вот только я использовал не простую веревку, а украденную из Каравана нелюдей, угодившего в нашу с Уманом засаду. Не знаю зачем ублюдки укрепили ее стальными прожилками, но теперь они пришлись мне как нельзя кстати. Прожилки, а не ублюдки.
И все же сил не хватало. Будь положение Трицебыка чуть более устойчивым, и он легко бы отправил моих приспешников в полет, и именно поэтому я настоял, чтобы Степан как можно быстрее проскочил под носом у монстра. Так я имел хоть какие-то шансы совершить задуманное.
И под треск постепенно сдающихся тросов из марева пушечным ядром вылетела моя главная ударная сила. Гуль!
По моей точной наводке он со всего размаху угодил в поврежденное колено зверя. Как и сказал Оллег, регенерация уже шла полным ходом, но надрезанная коленная чашечка еще торчала из плоти, представляя собой отличную мишень.
Гуль не промахнулся. Раздался оглушительный хруст, и… нога монстра лишь немного подогнулась, заставив его еще чуть-чуть потерять равновесие. Хрустели же кости нежити, не выдерживавшие столкновения.
Черт! Императорский зверь оказался еще прочнее, чем я думал!
Мысли лихорадочно метались у меня в голове, словно осы во встревоженном улье. Я надеялся застать чудовище врасплох и заставить его шагнуть в Трещину, чтобы таким образом серьезно ранить, а если повезет, то и убить, но план, похоже, успехом не увенчался. Все-таки существо, эквивалентное по силам четвертой ступени, — даже близко не моя лига.
