— Да какие они наши? — отмахнулся я. — Неужели не видно — диверсанты! Помоги!
— В чём?
— Как это в чём? Ты что, не знаешь, что на корабль напали?
— Это они, — кивнул он на лежащие, на полу тела осторожно приближаясь.
— А кто ж ещё? Видишь сколько их⁈ — честно соврал я и решил нагнать ещё больше жути. — Но это далеко не все. Их очень, очень много. Они просто кишат и уже захватили весь корабль.
— Но зачем им это?
— По-моему это и так ясно. План у них один — захватить карманный линкор. После чего открыть огонь по городу и уничтожить порт.
— Не может быть!
— Может! Поэтому я получил приказ лично от адмирала Редера сделать всё чтобы «Шеер» не достался врагу. Ты мне в этом поможешь?
— Это правда⁈ — широко распахнул глаза визави.
— Конечно — правда. Иначе что я, по-твоему, тут делаю? Видишь же сам — не дал захватить арсенал, — напирал я, не давая немцу думать. — Так что, поможешь, или ты трус?
— Я не трус! Конечно — помогу, — тут же закивал матрос и, подняв один из лежащих под ногами карманных фонариков, спросил: — А что нужно для этого делать?
— Во-первых, не задавать лишних вопросов. А во-вторых, видишь ящик с гранатами? Вот бери его и иди впереди меня. Своё доброе дело мы начнём осуществлять с нижней палубы.
Двигаясь по бесконечным тёмным коридорам, я объяснял наш план действий своему добровольному помощнику.
— Мы должны открыть все кингстоны, что только попадутся нам на пути, и рвануть все трубопроводы, через которые поступает забортная вода. Одним словом, мы с тобой должны затопить этот корабль, чтобы тот не достался моим врагам!
Вероятно из-за моей постоянной болтовни, необычности ситуации и почти кромешной темноты, немец до конца не совсем понимал, всю монументальность и грандиозность поставленной задачи, поэтому особо и не возражал. И ведь задача была действительно крайне сложная. Это только в книжках всё быстро делается. Там поступает приказ: открыть кингстоны, и вуаля, уже через пятнадцать минут судно уходит на дно. Но на самом деле всё было не так-то просто. Особенно, если учесть, что кингстоны на корабле всегда открыты и корабль при этом не тонет. Ведь кингстон — это не что иное, как задвижка или клапан перекрывающий доступ в корабельную систему приёма забортной воды. Вода любому кораблю, как и его команде, нужна всегда. Она используется не только для хозяйственных нужд и для опреснения, но и для технических, в том числе в противопожарной системе, которая в свою очередь у некоторых видов военных кораблей может быть использована как балансная.
Я же намеревался сделать так, чтобы вся эта вода, как и прежде беспрепятственно поступала на борт, но остановить эту подачу, скажем — перекрыв кран или даже закупорив отсек, было невозможно. Запущенный мной процесс должен был быть необратим и фатален для тяжёлого крейсера. И чтобы всё получилось как раз и надо было всё это дело взорвать ко всем чертям. Конечно, будь у меня время и необходимый инструмент, всё намеченное к уничтожению сантехническое оборудование можно было бы и по винтикам открутить и разобрать. Но вот в текущих реалиях вряд ли мне кто-то на «Шеере» дал бы это сделать. А потому гранаты, гранаты и ещё раз — гранаты!
Что же касается подсобника, и его дальнейшей судьбы по окончанию операции, то я пока ничего не решил. Знал только, что держать всё это время я его буду у себя на виду, и если тот только дёрнется, то сразу же закончу его неправедный жизненный путь.
Пока же, тот вёл себя вполне нормально. И когда я ему озвучивал детали своего плана уничтожения, послушно кивал и даже один раз проявил инициативу, предложив взорвать ту самую пресловутую крюйт-камеру.
После такого предложения я даже немного дрогнул, и хотел было попробовать мотивировать визави парой-другой лозунгов, дабы определить его на роль камикадзе. Но потом от этой идеи отказался.
А всё потому, что если бы даже мне удалось захватить главный пороховой погреб и, оставив этого суицидника там, самому благополучно слинять, то было совершенно не факт что в последний момент немчик не испугается, не захочет жить дальше и не потушит тот самый условный фитиль, который должен будет сделать большой «бадабум»! Рисковать я не мог. Уж слишком много потратил сил, чтобы пустить в последний момент всё это дело «коту под хвост». Поэтому поблагодарил случайного попутчика за идею и отверг её, как маловероятную искренне наврав:
— Думаю, русские диверсанты этот ход предусмотрели и сейчас их там видимо-невидимо.
Одним словом, работать было решено по ранее придуманному плану, который мы начали осуществлять не со слома и взрыва трубопроводов и кингстонов, а с уничтожения межотсечных дверей.
— Это нам нужно для того, чтобы диверсанты нас тут не заблокировали. А также для того, чтобы вода распространялось как можно быстрее, — пояснил я и кинул первую гранату рядом с открытой дверью, ведущей в машинное отделение.
— Бабах! — жахнула первая колотушка.
Так как мы спрятались за углом, кроме небольшого дискомфорта в ушах никакого другого негативного последствия для организмов от взрыва не ощутили.
— Вроде бы нормально, — сказал немец, посмотрев сквозь свет фонаря на развороченный дверной проём и повисшую на одной петле дверь.
— Сойдёт, — согласился с ним я, и мы двинулись вперёд.
После взрыва нескольких дверей сосредоточились на «десерте» — одной гранаты хватило на то, чтобы установка приёма забора забортной воды превратилась в груду металла, а из связанных с ней труб полилась эта самая вода.
Мы шли из помещения в помещение, и уничтожали все трубопроводы, открывали кингстоны затопления, кингстоны для набора воды конденсатору, опреснителю и противопожарной системе.
Живых членов команды, кроме меня с непонятным «гансом», на этой палубе уже давно не было. И за всё то время, что мы занимались откровенным вандализмом (а это было не менее пяти минут) никто нас так и не потревожил.
Вытащил гранату, открутил колпачок, дёрнул за шнурок, активировав запал, кинул, взрыв. Посмотрел в повешение, убедился, что трубопроводы повреждены, а в руках уже отвинченный колпачок следующей гранаты… и так без остановки: взрыв! Взрыв!! Взрыв!!!
Темп я задал нешуточный. Мы шли от кормы корабля к центру словно сеятели, разбрасывая вместо семян гранаты и оставляя за собой бьющие из всех труб и щелей фонтаны воды.
Вначале мы опустошили те запасы, что были при мне, а после этого, оставив в вещмешке лишь пяток колотушек стали освобождать от груза моего невольного попутчика.
В какой-то момент я понял, что гранат у нас не бесконечное, а очень даже конечное количество и решил сосредоточиться на правом борту, исходя из того, что если хотя бы один борт наберёт доставочный объём воды, то для того, чтобы пойти на дно, судну этого хватит.
Взорвав очередную трубу, удивлённо отметил, что мы уже прошли, чуть ли не весь корабль, дойдя до носа. К этому времени на палубе, на которой мы находились, воды стало уже по колено.
— Всё! Тут закончили. Теперь, давай-ка, переходим наверх. Гранаты у нас пока ещё есть, так что поработаем там, — скомандовал я.
Пропустил немца вперёд. Мы поднялись на палубу выше и принялись заниматься тем же — рвать все трубы, что только попадались нам на глаза.
Открыв дверь очередного отсека, увидел, как к нам, держа оружие и фонарики в руках, бежит пять немецких матросов. Решив, что сейчас общение будет лишним, сразу же выпустил в них очередь из MP-40. Освободив таким нехитрым образом проход, закинул гранату в сторону ранее присмотренной трубы, что шла параллельно борту.
Помощник, в ожидании взрыва присел, закрыв уши руками и открыв рот. Я тоже инстинктивно вжал голову в плечи.
Раздался взрыв, и из разорванного трубопровода полилась вода.
— Идём дальше. Ещё немного осталось, — сказал я, показывая направление.
— Подожди, — неожиданно подал голос спутник.
— В чём дело⁈ У нас нет времени! Останавливаться нельзя! Дорога каждая секунда.
