"Фантастика 2025-179". Компиляция. Книги 1-26 (СИ) - Крам Дмитрий

Вот Пугина Николая Андреевича точно вспомню, тогда он был начальником цеха, сейчас я вёз приказ о назначении его Генеральным вместо Киселёва, торжественно спроваженного на пенсию. Прежний руководитель принёс колоссальную пользу заводу, но не оставил пост вовремя. Оттого застой в легковом автомобилестроении, но не в деятельности завода вообще, потому что с грузовой и военной техникой дела обстояли веселее… Меня военка не касается.

Подкатил к воротам проходной в самом начале девятого. Как простой смертный потопал ножками к охране, ВОХРовец осмотрел меня подозрительно: такой молодой и помощник министра? Не американский ли шпиён? Но поднял шлагбаум, позволив въехать.

Заводоуправление и парковку около него нашёл по памяти, в остальном она отказывала, работал здесь не только давно, но и недолго. ВАЗ врезался в воспоминания гораздо глубже. Успокоил себя: представь, что ты тут впервые. В конце концов, над моей башкой светится невидимый нимб, я — рука и всевидящее око министерства, а оно, в свою очередь, олицетворяет власть ЦК КПСС. Кто тут перед кем должен робеть? Они передо мной! Почему осенние листья не смели с крыльца перед приездом великого столичного начальства — меня? Непорядок! Взвёл себя как пружину механического будильника и решительно толкнул дверь.

На календаре было 14 сентября, понедельник. Киселёва поздравляли и провожали в пятницу, наверняка с шумом-помпой и последующим банкетом, затронувшем выходные. Я был обязан явиться на сие торжество и горячо поблагодарить орденоносца от министерства за долгий плодотворный труд, но нашёл якобы уважительный повод задержаться в Москве, поучаствовав в межведомственном совещании по развитию-углублению-расширению чего-то там. На самом деле не поехал по двум совершенно уважительным причинам: не хотел зависать в Нижнем Горьком на субботу-воскресенье, отрываясь от семьи, и, во-вторых, петь дифирамбы уходящему Генеральному, а в понедельник устраивать разнос и камня на камне не оставлять от проводимой им политики.

Секретарша в приёмной, видная дамочка лет сорока, критически осматривала себя в зеркальце. Похоже, оценивала ущерб экстерьеру, нанесённый за бурные выходные. На меня демонстративно не обратила внимания. Кожаная дверь в кабинет Генерального не носила таблички с именем преемника.

— Здравствуйте. Доложите Николаю Андреевичу о моём приезде.

Она возмущённо вскинула глаза, один недокрашенный.

— Генеральный директор занят, молодой человек! У него совещание. Приходите завтра.

— Ошибаетесь. Пока завод не получил оригинал из министерства, а он у меня в портфеле, ни отдел кадров, ни бухгалтерия не вправе считать его Генеральным. А к простому техническому директору зайду без формальностей.

Пока она открывала и закрывала неровно накрашенный рот со следами помады на зубах, я открыл бестабличную дверь, за ней вторую и проник на капитанский мостик. Ох, каким ароматом повеяло! Состояние «после вчерашнего» давало столь плотный выхлоп, что, наверно, в этой атмосфере чиркнуть спичкой было бы просто опасно. Никто и не курил.

Здесь я не разыгрывал цирк как в приёмной и сразу взял слово, которое мне никто не давал.

— Товарищи! Я — помощник министра автопрома СССР. Меня зовут Брунов Сергей Борисович. Для начала хочу поздравить Николая Андреевича с принятием обязанностей Генерального директора Горьковского автозавода и желаю оправдать надежды, которые на него возлагает партия и наше министерство. Вот приказ о вашем назначении, будьте любезны расписаться на моём экземпляре.

Пугин, мужик грузный и крупногабаритный, вначале глядевший недоумённо, что это непонятное ввалилось без секретаршиного предупреждения, сразу подобрел, встал, пожал руку. Тут же размашисто поставил завиток на копии приказа.

— Присаживайтесь, товарищ Брунов. Я, кажется, вас помню…

— Точно. Горький — кузница кадров, отсюда я перевёлся на ВАЗ. До повышения в министерство трудился Генеральным на АЗЛК, мы сталкивались на совещаниях.

Какое бы расстояние не отделяло горьковчан от московской власти, все прекрасно понимали, что повышение в министерство с такой должности возможно только при получении кресла министра. Даже зам министра — не совсем то, где-то равный уровень. А помощник… Фактически — опала. Но не место красит человека, а человек место. Особенно накопивший лишние банки пентафталевой эмали ПФ-115. Мне же вместо краски требовалась наглость, она — самовосполняющийся ресурс.

— Товарищи! Я ни в коей мере не буду вмешиваться в производство грузовых автомобилей и военной техники, но должен сказать: министр и наши старшие товарищи в отраслевом отделе ЦК крайне недовольны ситуацией с производством легковых машин марки «Волга». Именно этим объясняется настоятельная просьба с нашей стороны к товарищу Киселёву отправиться на пенсию и уступить место более молодому руководителю, понимающему критичность ситуации и способному её выправить. Э-э… Николай Андреевич, я, с вашего разрешения, открою окно.

Поскольку не сел к столу, пропустив мимо предложение свежеиспечённого генерального, сам открыл фрамугу. Корона с «гениальной» головы не упала. Если и стало легче дышать, то ненамного.

— Да, Сергей Борисович. Мы с товарищами отметили уход Киселёва. Целая эпоха, понимаешь…

— Заметно. Но я надеюсь, все настроены на конструктивный разговор? Или сделать паузу на рассольчик?

Разумеется, в присутствии «ока Москвы» никто не признался, что вышел на службу с бодуна настолько, что неработоспособен. Вообще, это столичная интеллигенция может забухать и в понедельник утром жаловаться «голова не варит». Волжские пролетарии умственного и физического труда иные — они взяли себя в руки, занюхали «мануфактурку», то есть рукав, и пошли выполнять план.

По-хорошему, лучше было бы начинать неделей раньше, но Житков мне не позволил омрачать проводы Киселёва. Или на сутки позже — чтоб пришли в себя окончательно. Как есть, отступать поздно.

Я взял стул и пристроился в торце традиционного для советских начальников Т-образного стола, на максимальном удалении от Пугина, других мест не осталось.

— Ещё раз, товарищи. К выпуску грузовых машин и БТР я отношения не имею и могу лишь пожелать успехов при новом руководстве. Сюда командирован, чтобы контролировать процесс реформы легкового производства. Для начала хотелось бы услышать ваше мнение. Как вы намерены выбираться из тупика?

Пугин кивнул мужичку лет сорока, мне не знакомому. Ни по совещаниям, ни, скорее всего, по прошлой жизни. Он встал, одёрнул мятый пиджак.

— Товарищ из Москвы, позволю себе заметить, сгущает краски, — начал он, явно пребывающий в отвратительном настроении на физиологической основе, чем заработал себе первый, но не последний минус. — Производство ГАЗ-3102 разворачивается, в следующем году планируем, если министерство не будет препятствовать, снятие с конвейера ГАЗ-24 и переход на одну модель. Кроме того, сохраняем малосерийное производство лимузина «Чайка ГАЗ-14», выполняем правительственный заказ на сотню машин в год, качеством столичные товарищи довольны. Будем, конечно, весьма признательны, если министерство окажет посильную помощь в наших начинаниях.

Говорил складно, хоть не без труда.

— За помощью, конечно, не заржавеет, — я открыл холодный душ. — Вот приказ министра о сворачивании выпуска ГАЗ-3102 как устаревшей, технически несовершенной и крайне сырой машины, которую завод не довёл до ума за полтора десятка лет. Отгруженные в гараж Совмина экземпляры придётся отозвать как негодные к эксплуатации, вот совместное комиссионное заключение, деньги за них вернуть в союзный бюджет. Заводу предписывается приступить к немедленному выполнению февральского распоряжения, при Киселёве упорно проигнорированного, о срочной модернизации ГАЗ-24, причём, в отсутствие 3102 или чего-то подобного, изменения коснутся не только смены силового агрегата.

На ум пришла вторая за утро цитата из «Двенадцати стульев»: будут бить, возможно — ногами. Как минимум, морально. Эх, Ильфа бы с Петровым сюда на ГАЗ, на местном материале сваяли бы комедию почище «Золотого телёнка». Нутром чуял — здесь косяков и злоупотреблений не меньше, чем на АЗЛК до моего прихода, но эту авгиеву конюшню чистить до дна не собирался, памятуя, как мне настучали по голове в УБХСС Москвы за попытку восстановить справедливость. Заодно тогда поправил материальное благосостояние за счёт жуликов в погонах. Здесь задача скромнее — заставить ГАЗ выпускать современные (хотя бы почти современные) авто вместо реликтов с нижним распредвалом в бензиновом двигателе и шкворнями передней подвески.