— Червяк, и сколько еще людей ты собираешься набрать в свои ряды? — спросил Дрюня, подходя ко мне. — У нас уже и так больше тысячи голов.
Как любопытно, скучный и унылый образ моего друга немного преобразился. Широкий кожаный ремень с подсумками пересекал огромный торс по диагонали. Хорошо сидит, Дрюня даже слегка утопил его в свой гнойный нагрудник, видимо, чтобы не болтался. Без лишних слов и объяснений, он протянул мне руку, в ладони которой был зажат аналогичный ремень.
— Что это? — спросил я, опустив глаза на ремень.
— Наследство Эдгарса. Ослепляющие и поджигающие гранаты.
— Думаешь, они нам пригодятся?
— Сейчас нам всё пригодится.
Я протянул руку к ремню, и уже собирался забрать ремень, как Дрюня вдруг отвёл ладонь в сторону:
— Но помни, Червяк, — сказал он, — для мне это подарок от Эдгарса, а для тебя это… — он вновь протянул мне ремень, давая забрать его из рук, — … а для тебя — это трофей.
Как трогательно, сейчас выдавлю слёзы на глазах. Я бы выкинул в поле этот кусок кожи, да вот еще воспоминания свежи тем, насколько эффективными были те самые гранаты, спасшие нам жизнь в пещере с волками. Сейчас, действительно, всё пригодится.
Накинув ремень на грудь, и утопив его в пластины, чтобы лишний раз не болтался, я сказал моему другу:
— Сегодня мы покинем Оркестр.
— Сегодня? — в голосе моего друга скользнуло удивление, быстро сменившееся раздражением. — Мы? С кем ты собрался покинуть деревню?
— Сегодня Все Мы покинем Оркестр. Моя армия почти укомплектована.
— Почти? — с усмешкой спросил Дрюня. — И сколько же ещё тебе надо?
Совсем немного.
Мои глаза блестели от восхищения и гордости, когда медленно скользили по ровным рядам кровокожих. Солдаты соблюдали ровный строй, над полем царила полная тишина, изредка нарушаемая криками птиц и шарканьем сочленениями доспехов. Они были готовы. Сердцем я чувствовал каждого, каждый стук возвращался эхом в мою грудь, принося тепло и покой.
Здесь нет страха.
Здесь нет предательства.
Здесь нет жалости.
— Мы выходим немедленно! — проорал я, подходя к узкой ухабистой тропинке, пронизывающей армию воинов до желтеющего леса на горизонте.
— К чему такая спешка? — спросил Дрюня, с недовольством сжимая рукоять секиры.
— Гнус вернулся. Он вернулся со своим законом и своей правдой, которая приводит к неминуемой казни.
— Город из камня… — еле заметно прошептал Дрюня, уставившись на пожелтевший горизонт. — Думаешь, он уже убивает?
— Я не думаю. Я это чувствую. Свой приговор жителям Дарнольда он привёл в исполнение.
— Дорога займут не одну ночь, боюсь, мы никого не успеем спасти.
— Меня это не интересует. Город из камня меня не волнует. Мне важно, чтобы несправедливые законы Гнуса не расползлись по нашим землям, словно какая-то чума или болезнь.
— Хорошо, — сухо прошипел Дрюня. — Держим путь на Дарнольдс?
— Нет, не сразу. Нам надо посетить еще кое-кого.
Лунные глаза моего друга опустились на землю, к нашим ногам. Я прекрасно понимал, на что уставился мой друг, но у меня был козырь в рукаве.
— Червяк, а ты уверен, что с такой крохотной лужицей «мочи» под твоими ногами тебе под силу хоты бы еще пару человек обратить в кровокожих?
— Эта крохотная лужица для меня. А вот он, — я увёл взгляд от лица моего друга ему за спину и уставился на огромную тушу, — Сможет обеспечить кровью еще пару деревень.
На пыльной дороге во главе кучки кровокожих, с которыми я только-только вернулся, стоял Хейн. Раздувшийся монстр бесцельно оглядывался по сторонам. Он напоминал маленького ребёнка, изучающего мир, тянущего ко всему руки, а потом тянущего всё в рот. Его выпученные глаза падали на всё, что шевелилось, кружило и жужжало в воздухе или кричало, будь то птица или стрекочущий кузнечик в желтеющей траве. Мой личный сосуд. Мои запасы драгоценной крови.
Усмехнувшись, Дрюня спросил у меня:
— И ты готов истратить это тело на еще пару сотню солдат?
— Готов. Ради этого он с нами и ходит.
— И так куда мы путь держим?
— В Лофказ.
После седьмой или восьмой ночи мы вышли на знакомую до боли дорогу. Сырой воздух не позволял песчаной дороге поднимать пыль столбом, поэтому мы дышали полной грудью. Я даже боялся представить, что станется с этой дорогой, если по ней пройдётся жарким сухим днём тысяча пар закованных в кровавый доспех ступней. Песчаный туман скроет не только лес, но и пойдёт дальше, накрывая одну деревню за другой. Хорошая маскировка, особенно если бы всё время ветер бил нам в спины. Но наше появление не стало ни для кого сюрпризом. Стоило высоченному забору выползти из желтеющего леса к самой дороге и стать не просто частью леса, а именно высоким забором из частокола с острозаточенными верхушками, словно зубочистки для гигантов, как нам грубо проорали сверху:
— Что вы забыли на нашей земле⁈
Голос кричащего хоть и был юн, но в нём чувствовалось так много силы и мужества, что будь на дороге кто-то другой, они бы отступили. Но я из тех, кто никогда не отступает, да и владельца голоса я хорошо знал.
— Ансгар! Мой друг, приветствую тебя! — я выдавил весь воздух из лёгких, наполнив окружающий нас влажный лес жутким бульканьем, способным обычного человека обратить в бегство.
— Раньше, — послышался мужской голос с верхов забора, — когда у ворот нашего города появлялся отряд кровокожих, их одаривали тучей стрел.
Говоривший громко рассмеялся, подбадриваемый смехом стоявших рядом с ним мужчин. Но, они быстро умолкли, и говоривший продолжи:
— Но сейчас я просто обязан распахнуть перед их лицами ворота! Инга, я рад видеть тебя!
Ансгар принял нас радушно. Но кто больше всего был рад встречи, так это Кара. Стоило воротам чуть распахнуться, как огромная волчица бросилась в узкий проём и ломанулась в мою сторону. Я опустился на колено перед несущемся зверем и принял его в свои объятия. Моё тело с трудом удержалось на ногах, но я сумел обхватить шею Кары и даже подставить лицо под её влажный от гноя язык.
Ансгар вышел следом. Без оружия, без свиты и какой-либо охраны. В лёгкой курточке из плотной ткани, сохраняющей тепло тела. Я всё никак не мог привыкнуть к тому, что на улице прохладно.
— Инга! — воскликнул юный правитель. — Я рад видеть тебя на своей земле.
Он подошёл ко мне, и мы пожали друг другу руки за предплечья. Жёсткая корка, покрывающая мою кожу, его ничуть не смутила. После меня он так же поприветствовал Дрюню, а Осси наградил кивком головы. Но был среди нас тот, кого юный правитель одарил заметно большим вниманием.
Ансгар замер, уставившись на Хейна. Лицо парня окаменело на короткое мгновение, после чего скривилось от отвращения. Презрение вытянуло губы кривой полосой, а злость сузила глаза. Хейн был противен ему. Омерзителен. Те редкие, еще видимые глазу признаки человечности уже не способные вызвать жалость. Они могли вызвать лишь сожаление, что он не был уничтожен в утробе матери.
Взгляд Ансгара метнулся на меня.
— Я так понимаю, вы не просто так решили навестить меня?
— Ты прав.
— Инга, ты собрала внушительную армию. Головы воинов простираются до самого горизонта и скрываются под сенью жёлтых листьев. Я лишь могу гадать о численности.
— Тысяча голов. Быть может больше.
— Надеюсь, ты не помою душу пришла? — Ансгар улыбнулся.
Я улыбнулся в ответ, и произнёс:
— Тут как посмотреть.
Бровь Ансгара приподнялась, улыбка сползла, сделав его лицо кисловатым.
— И как мы будем смотреть на твои слова? — спросил он со всей серьёзностью.
— Грядёт война, Ансгар. Волна боли и смерти неминуемо накроет наши земли. Отсидеться за высоким забором не получится.
— Никто и не собирается отсиживаться! — парнишка вспылил, лицо покраснело, но быстро остыл, вновь накинув улыбку на лицо. — Ладно, Инга, давай не здесь. Я приглашаю тебя и твоих друзей отведать моей лучшей браги. Всё равно она никак на вас не повлияет, но в своём гостеприимстве я не могу вас ущемить.
