Ливония (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович

К сожалению, третий компонент пороха — сера в России пока покупной. До месторождения в Самаре всё никак Юрий Васильевич добраться не может. Там чёрт бы их побрал, то башкиры бунтуют, то нагаи между собой режутся, всё власть поделить не могут. Основание там крепости намечено на следующий год. В этом Орёл. Потом Самара, далее Елец, Сызрань, Саратов. В год по крепости. Сами плоты с брёвнами не вся проблема. Там, южнее Самары, нет деревьев. А вот зимы есть, чем топить печи, на чём пищу готовить? У местных один вид топлива — навоз. Овечий, конский, верблюжий. Русские к этому не привыкли. Это вонь при сгорании. Нужны дрова или уголь. Что ж, если по рекам можно сплавлять брёвна для стен, то можно и брёвна для печей. Ну и нужно высаживать вдоль рек быстрорастущие деревья. Те же Ивы. Они по два — три метра в год спокойно растут. Тополя ещё нужно найти, где-то же СССР их набрал такую уйму. Но и сосны, чтобы создавать настоящие лесополосы, изменяющие климат, нужны. Лучше бы кедры. Там шишки, которые и питательные, и вкусные. Опять же белки появятся и охотники на них — куницы. А пару шкурок куницы или соболя сделают крестьянина, если не богачом, то точно помогут обзавестись железными орудиями труда. А какая там плодородная землица. Хоть вместо масла на хлеб намазывай.

Бабах. Второй залп через шестьдесят ударов сердца скосил оставшихся шведов. Из кустов тут же высыпали потешные и стали добивать из тромблонов случайно выживших и раненых. Ещё две минуты и от двух примерно сотен шведов остались одни воспоминания. Трупы и те сейчас исчезнут, потешные, разбившись по парам, стали быстренько сбрасывать их с площадки вниз к реке.

— К орудиям! — стоящий рядом, за соседней сосной Иван Глинский открыл рот и закричал. Оглушил бы, не будь Юрий Васильевич глухим.

Из-за каждого куста, из-за каждого дерева, стали выскакивать артиллеристы. Бегом, спотыкаясь о высокую траву, устремились к орудиям. У первых номеров с собой картуз с порохом и бомба или граната. Снарядом же не назовёшь. Тот другой формы. Эти пока круглые, как и полнотелые ядра. До снарядов далеко ещё. Это ведь надо нарезы в стволе делать, а то цилиндр в воздухе кувыркаться будет. Пробовали. Несколько штук таких снарядов, кстати, есть с собой, для статридцатимиллиметровых пушек. Ну, так перебросить через стену в Выборге, или, если придётся до Або идти. Как там у моряков большие снаряды назывались — «Чемодан»? Вот если через стену такой чемодан перебросить, то к чему это защитников побудит? Может, открыть ворота и сдаться?

Внизу чуть не десяток тысяч пока не осознавших, что им пришёл кердык шведов. Пора кердык начать.

— Заряжай! Огонь по готовности! — братан двоюродный точно сегодня себе связки порвёт. Через пару таких команд уже сипеть начнёт. А чего, не всё Боровому страдать. Вон, какой звонкоголосы суфлёр… Или наоборот? Он суфлёр, а как тогда Ивана Михайловича назвать? Рупор? Динамик?

— Иван Михайлович, побереги голос. Бой долгим будет. Скомандуй миномётчикам, после пятого залпа орудий пусть и они свою музыку включают. И фальконетам приготовиться, команду дай. Вдруг смелые шведские парни не домой побегут, а в атаку на нас.

Очень хотелось Юрию Васильевичу подойти к кромке обрыва и глянуть вниз, посмотреть, что там учителя Петра нашего первого делают. А не давали. Сам писарю-лекарю Андрейке и брату Михаилу команду дал, не пускать его под пули. Те и преградили дорогу. Правильную команду дал. Шмальнёт там швед с перепугу, а пуля по случаю решит проверить прочность кости у попаданца на лбу. И чего? Всё, опять скатится Россия в Смуту. Не, ничего важного там без него не произойдёт. Доложат.

По изменившимся лицам телохранителей понятно было, что миномёты начали петь свою песню. Ага. Вот если у татар это так иблисы кричат, то кто у шведов? Фенрир?

(Фенрир (Fenrir, Fenrisúlfr, Hróðvitnir) — бог ужаса в скандинавской мифологии, гигантский волк, олицетворяющий неукротимую силу, хаос и разрушение. Рост у волка настолько большой, что верхняя челюсть касается неба, а нижняя — земли. Зубы могут крушить металл, дыхание — вызывать бури. Вой — ужасающий звук, разносящийся эхом по мирам и сигнализирующий о наступлении хаоса).

Интересно, если бог Локи оприходовал великаншу Ангрбоду, то почему волк родился? Но бог с ними с богами. Над берегом Невы теперь ревёт Фенрир и шведы должны пасть ниц или бегством спасаться.

Пушки, не переставая, окутывались белыми облачками, где-то за деревьями работали миномёты, но там и пороховой заряд меньше и деревья скрывают дым. Не видно.

А вот видимые с этого места фальконеты молчали. Артиллеристы вокруг них в нетерпении топтались на месте и поглядывали назад, на князя Углицкого с мольбой в глазах, типа ну давай уже команду, а то там все живые шведы кончатся.

— Ну, чего⁈ Вот ведь, кровопийцы. Ладно, огонь!

Событие сорок шестое

С помощью двух потешных Юрий Васильевич спустился с обрыва… Звучит больно пафосно — обрыв! Высота склона была метров пять — шесть и уклон градусов тридцать. Так-то любой пузан без особых проблем и спустится, и заберётся по такому склону. Но это везде, а вот тут, где князя Углицкого спустили вниз Егорка и ещё один облом склон был градусов сорок пять, если не круче. Зачем мучаться. А тут было единственное место, не заваленное трупами шведов.

Просчитался Юрий Васильевич классно. Такая показательная переоценка своих сил и недооценка противника. Да, были шведы, которые услышав рёв миномёта, побежали прочь. Более того, таких было прилично, и не все побежали вдоль берега на запад, имелись и те, кто решил Неву переплыть, на том берегу Фенрир не достанет. Известно же, что бегущая вода не позволяет нечисти её перейти. Все они утонули. В этом времени умение плавать не просто редкость, а настоящее чудо. Ну и температура той воды градусов десять — двенадцать. И спортсмен не переплывёт. Тех, кто побежал вдоль берега было с тысячу, тех, кто решил моржеваться около двух тысяч. А вот тех, кто бросился захватывать пушки — тысяч пять.

Если бы не склон, если бы не двести тромблонов, если бы не фальконеты с их картечью, то русских бы смяли и перебили всех, бросившиеся на них шведы, ведомые моряками и своим адмиралом с саблей наголо.

И до рукопашной доходило. Снизу это делать тяжело. Нда. А потери есть. В одном месте шведы взобрались на позицию артиллеристов, и два расчёта пушкарей русских копьями перекололи. Подоспели потешные и сбросили немцев. В этом эпизоде сражения и Юрий Васильевич, и Глинский, и Андрейкой поучаствовали, саблями размахивая.

Атака продолжалась минут десять. Словно воздух потом из шведов выпустили, они отбежали к реке и попытались забраться на корабли. И по ним перенаправили миномёты, которые в это время вынужденно бездействовали. Когда мины стали взрываться на палубе и вокруг кораблей, шведы, что остались в живых, наконец, решили сдаться. Белым флагом, как в кино никто не махал, руки в верх, как в фильмах про Великую Отечественную не поднимал. Всё, наоборот, люди садились на колени и начинали молиться, осенять себе крестным знамением. А в сторону обрыва направилась делегация из капитанов кораблей. Четыре человека.

Стрельбу прекратили. Юрий Васильевич хотел к ним спуститься… Вот тут и выяснилось, что спускаться придётся прямо по трупам, по крови, по головам, лежащих на земле, людей, многие из которых были ранены и стонали или орали в голос. Устроили цепочку. Егорка уцепился за ветки куста и вытянул свободную руку, за неё ухватился Иван Бажов, а уже за его руку Юрий Васильевич. Немного не хватило, но благополучно приземлился, лишь чуть споткнувшись.

Шведы, что остановились перед ним, имели ведь непрезентабельный. В грязи все, у одного здоровяка один рукав на на его куцей курточке оторван почти, у второго нога перевязана тряпицей пониже колена и чулка на ней нет. Видна нога волосатая с размазанной кровью. Все четверо шведов при шпагах. Офицеры? Наверное нет в шведской армии ещё такого понятия? Командиры? Совсем плохо. Ладно, сейчас сами представятся.