Эмиссар. Часть 2 (СИ) - Листратов Валерий

Ещё одного снайпера снимаю случайно. Мы подходим слишком близко, и он показывает своё местоположение. Замечаю, и на расстоянии четырёхсот метров его достаю почти прицельно. Итого остаётся только одна снайперская пара.

К нам иногда присоединяются и немного выживших балканцев — все же некоторые дома имеют подвалы, а турки проверяют не очень тщательно. А вот мне сигнатуры видны. Так что иногда, мы все меняем немного направление движения.

Группа у нас получается маленькая, но крайне зубастая.

— Охладите своих, — обращаюсь к Милошу. — Тени через эту ярость ими овладеть могут!

— Ничего, если что, у нас Петар есть, — показывает на старикана.

Старый мольфар идёт вместе со своими, и он, наверное, единственный, кто понимает, о чём я говорю. Старик качает головой.

— Не поможет, — говорит. И непонятно, мне он это говорит, или Милошу.

Мольфар-то с этими тенями живёт не первый год и даже не первое десятилетие.

И со своим прогнозом я чуть опаздываю. Пара бойцов рядом, словно сходит с ума, и пытается напасть на соседей, но сделать это в моём поле, конечно же, им не суждено. Держу рвущихся и брызжущих слюной парней.

— Говорил же! Одержимые! — констатирую я. — Я могу их убить, но вылечить не могу.

— Но мы не видели теней! — воевода почти кричит.

— А здесь и не надо. Мы находимся в их родном месте. И что делать, понятия не имею. Как вылечить это, я не знаю. Вы сможете чем-то помочь? — спрашиваю мольфара.

— Нет, — качает головой мольфар. — Это не лары. Это их личная тьма. Они могут либо сами её победить, либо умрут.

Эти точно умрут. Вижу их сигнатуру — там от разума мгновенно ничего не остается. Только ярость и голод.

Милош пару минут смотрит то на меня, то на мольфара. Старикан качает головой, и воевода втыкает нож в сердце и одному и второму. Жестоко, но, может, так и лучше — душу сохранят.

Минутная задержка немножко охлаждает бойцов. Не до адреналинового отката, когда руки уже не готовы поднимать оружие, но немного в сознание бойцы все же приходят.

— Вот так, думаю, и будьте, — говорю в воздух. — Тогда вашим ларам будет сложнее вас найти.

Старикан кивает моим словам и заодно сразу же переводит.

— Ты очень много знаешь о наших ларах, — говорит мне.

— Нет, — отвечаю. — Я не о ваших знаю. Я знаю о похожих, но не о ваших.

— А бывают другие?

— Ещё как бывают, — заканчиваю разговор.

Идём по внешнему радиусу большой такой спирали. Монстр уничтожает турок из центра той же спирали, а османы, похоже, так быстро не реагируют — они до сих пор не осознают, что их убивают в кошмарных количествах. Мне кажется, только наш отряд до трехсот человек уже обнулил. А сколько убил бывший мольфар вообще непонятно. С другой стороны, когда он попадает в радиус действия моего аспекта, я вижу, что он напрямую не действует. Уничтожает осман в небольших группах одновременно. Но пока непонятно как.

Наконец, турки принимают наш отряд всерьез и навстречу нам выдвигается довольно много людей. Наверное, человек двести. Правда, результата они не достигают. Но вот их командир неожиданно принимает адекватное решение, и отряд отступает к основным силам сразу после первого же столкновения.

Страхую Алекса, все вокруг думают, что нас не задевает только благодаря его щитам, что, в общем-то, правда. Просто не вся — мой Аспект пули прекрасно тормозит. Он бы их и останавливал, но тогда о такой возможности узнали бы все, что мне вообще не нужно.

При этом замечаю, что каждый мой прокаченный полностью под этим напряжением пси-резерв, чуть-чуть, но увеличивает диаметр осознаваемого пространства, а с ним и контура. Благо нейтрального пси у меня много. Кристаллов остается еще очень прилично со времени зачистки Гнезд в Пятне.

В принципе, нахожу некий свой ритм в этом путешествии и успеваю прокачивать. Раньше бы никогда даже пытаться не стал бы прокачивать через себя такой объём пси. Риски сойти с ума слишком большие. А сейчас нахожу некоторый ритм в этом процессе и ловлю на практике ту грань, за которую лучше не переступать. Почти вижу ее.

Погружаюсь в какое-то медитативное состояние, ровное, но очень опасное.

Идём по сужающейся спирали. Теперь уже точно понятно, что османов сюда пришло примерно две тысячи человек, из которых осталось уже чуть ли не всего тысяча. Да и та сейчас уничтожается тёмной тварью в середине посёлка.

Канонада раздаётся практически не переставая. Иначе как резнёй, то, что происходит внутри центра посёлка, назвать и нельзя. И это притом, что он один.

Мы даже краем успеваем увидеть, как это существо со струящимися из рук чёрнильной тьмой, уклоняется от выстрелов и заслоняется тенями.

В турок буквально впиваются чёрные канаты черноты из рук этого существа. Всё происходит просто на ходу. Бойцы корчатся от боли и страха секунды-две, словно сгорая в воздухе. Но и крови никакой нет. Жирный слой пепла — все, что остается. Османов буквально распыляет. Теперь понятно, почему его долго не замечали — после него трупов нет. А пепел местные как-нибудь переживут.

В тварь тоже отправляю десяток шариков со сверхзвуковой скоростью. Стараюсь сделать так, чтобы они перекрыли все возможные пути отступления. Но то, что было мольфаром, каким-то образом замечает и заслоняется и телами тех бойцов, которых она держит сейчас, и лентами тьмы, которые тоже отбивают моё вроде бы ультимативное оружие.

Мы переглядываемся со стариком. Тот пожимает плечами.

— Да, именно так это и описывали наши деды.

Тварь не принимает вызова, не принимает боя. Она, мгновенно, извернувшись, исчезает в застройке.

Глава 24

Наше продвижение сильно тормозится, но ненадолго. Кажется, в какой-то момент турки понимают, что их уничтожают и с той и с другой стороны. Их бойцы просто теряют волю к сопротивлению.

Все время, пока к нам отправлялись боеспособные отряды, турки не могли представить, что мы для них опасны. И только отступление последнего что-то меняет в их рядах. Османы чувствовали себя победителями, а потом внезапно буквально за минуты сплочённость их отрядов исчезает, и турки ищут спасения в домах, пытаются пробиться сквозь наши отряды, прячутся — и все это вразнобой.

Отряды Милоша и Стефана успевают осматривать все дома, рядом. Причем постепенно все дальше и дальше от моего контура.

Тени тоже последнее время на нас не нападают, они просто кружатся рядом и перестают задевать тех бойцов, которые выходят из-за поля. Просто потому, что с момента, как турки перестают организованно сопротивляться и нападать, внимания у нас хватает на то, чтобы контролировать и страховать наших бойцов на довольно большом расстоянии, которое уже не ограничивается моим контуром.

Отряды же балканцев так и не оставляют за собой раненых. Добивают всех, кого находят. А находят они всех.

Но сейчас, по крайней мере, они не впадают в кровавое исступление. Сейчас и Милош, и Стефан контролируют своих бойцов. Словно бы что-то меняется. Дело минут, даже может быть в каком-то смысле секунд, но результат становится очевидным и для турок, и для нас. Мы идём к центру площади, постепенно сжимая спираль.

И тварь со своей стороны практически перестаёт прятаться. Она уничтожает оставшихся османов уже вполне конвейерными темпами. Буквально идёт сквозь их ряды, как коса идёт сквозь пшеницу со щупальцами теней вокруг себя. И ведь по ней точно попадают стреляющие. Мольфар периодически содрогается от попадания залпов и даже от одиночных выстрелов, но видимого результата это всё не приносит. Словно он становится практически бессмертным.

И это тоже добавляет паники турецким стрелкам. Сейчас они уже прекращают организованные действия, они пытаются хотя бы куда-нибудь сбежать, но с краёв спирали мои големы, изнутри тварь, а спираль заканчивает совершенно неуязвимый отряд в нашем исполнении. Да еще и Коштева я иногда ощущаю. Тот тоже успевает собрать часть своей добычи.

Да османы бы даже и сдались, но сдача не интересует никого. Честно говоря, тот ужас, который чувствую от бойцов противника, меня буквально вымораживает. Стараюсь отсекать чёткость восприятия с той стороны, потому что знать, что ты обречён, это вовсе не то же самое, что иметь хоть какую-то надежду. А надежды у них нет.