Ознакомительная версия. Доступно 243 страниц из 1211
— Ничего себе ты картину нарисовал, — прохрипел Высоцкий. — Тогда всё понятно. А то я, честно говоря, никогда не понимал причину народного бунта.
— Хуже всего то, что царь отменил правило: «с Дона выдачи нет». Крестьянам просто не куда было бежать, вот они и влились в ватагу Разина.
— Но как же теперь снимать-то? Мне уже не по нраву тот сценарий. Да и образ Разина распался. Как теперь Разина играть, если он бандит и разбойник, а не народный герой?
— А он же не дурак был, Разин. Он с детства видел тех крестьян, что приходили на Дон. Его отец пришёл из Воронежа, примкнул к казакам и был такой же голытьбой, пока пару раз не сходил на разбой на Волгу, да в Персию. И Степан сызмальства ходил с отцом и братьями в набеги. Оттого Разины и «поднялись» по финансам, но не стали казакам своими. Оттого и предали его оседлые казаки, схватив в плен. С самого детства Разина надо снимать картину, а не последний год. В его детстве формировался характер, ненависть к царизму и желание свободы и воли.
Высоцкий некоторое время смотрел в пол и хмурился, плотно сжав губы.
— Теперь понимаю я тебя, Пьер, почему тебе не нравится сценарий Васи Шукшина. Всем он хорош, но, действительно, прост, как азбука Буратино. Хе-хе! Скартинками, хе-хе.
Высоцкий разулыбался.
— Спасибо, Пьерушка! — он хитро прищурился. — Ты же мне напишешь новый сценарий?
— Если перестанешь так меня называть, напишу.
— Но это получится большой сценарий, — проговорил Высоцкий вкрадчиво. — И с большим бюджетом.
— На самом деле, в имеющийся сценарий надо добавить сцены Разинских воспоминаний и некоторое количество дворцовых сцен с «новыми русскими» в шляхетских, британских и голландских камзолах. Из них зрителю станет многое понятно, кому на Руси жить хорошо.
— Поляки — понятно, а откуда британцы и голландцы взялись в московском дворце? — удивился Высоцкий.
— А ты думаешь, у кого цари Михаил Фёдорович и Алексей Михайлович деньги на выплату шведам взяли? Это английские и голландские кредиты, за которые ещё долго Русь расплачивалась.
— Здорово ты в нашей истории разбираешься. Это в каких таких университетах её так учат? Не у нас — точно.
— Зря ты так думаешь. Это вполне известные не только зарубежными, но и советскими историками факты. Просто никто этим глубоко не интересуется. Это же надо специальную литературу читать в архивы погружаться. Я имею ввиду — обычный народ. А вот если ты тему разжуёшь, расскажешь и покажешь, народ тебе в ножки поклонится и спасибо скажет. Вона как «Вечный зов» и «Тени исчезают в полдень» идут. Сколько уже лет? С семьдесят шестого? И края ещё не видать.
— Так, то телефильмы. Совсем другой формат, — вздохнул Высоцкий.
— Да, про формат… Надо снимать на широкую плёнку. На широкий формат и стереозвук ставить.
— Но это другое оборудование, кинокамеры. Я не знаю их.
Высоцкий разволновался.
— Ничего страшного. Подберём толковых операторов, а киносъемочные аппараты уже заказаны в НИКФИ: четыре «Берёзка» 1СШН, и три «Маска-70» — аппараты для комбинированных съёмок 70КСК.
— Как «уже заказаны»? — остолбенело посмотрел на меня Высоцкий. — Когда заказаны?
— Э-э-э… Ещё в январе.
— Кхм! — кашлянул Высоцкий. — Может и киностудия уже готова?
Я рассмеялся.
— Нет! Киностудия ещё не готова, но щитов из которых её можно начать собирать, предостаточно. И коммуникации разведены по участку. Ставь свайные опоры и собирай конструктор.
Пока мы рассуждали о кино, Кутиков отвлёкся на сведение какой-то записи нашего очередного концерта. Кажется, приезжали две рок-группы из Свердловска и одна из Иркутска. Мы приглашали всех, оплачивая проезд, проживание и гонорар со сборов. Тут уж сколько соберём с билетов. Но ребята на малую мзду не обижались. Они были рады и качественной звукозаписи. Я прослушивал каждую рок-группу и, если они хотели записаться, давал советы. Записаться хотели все, а потому, кхе-кхе, прислушивались и потом удивлялись, как «клёво звучит».
Увидев, что Саша морщится, я потянул Высоцкого за рукав, показав глазами на звукооператора. Мы вышли из студии.
— Едешь в Париж? — спросил я.
Высоцкий рассмеялся.
— Из твоих уст это вопрос звучит банально, Пьер. Конечно еду. Пойду, позвоню Марине, чтобы собиралась. А ты утрясай нашу поездку, чтобы не было мучительно больно на границе. Кхе-кхе…
— Не нравится мне твой кашель, Владимир Семёнович, — крутнул головой я. — Хорошо. Пошёл утрясать. Пошли ко мне в кабинет.
Высоцкий уехал за Влади, когда услышал от меня, что вопрос с поездкой решён. Он радостно стукнул меня по плечу и убежал. Я вернулся в студию звукозаписи и сообщил о том же Кутикову.
— Собираться поедешь? — спросил я.
— А что мне собираться. Сменка у меня здесь. Чистая сорочка, штаны запасные… Денег местных ты мне там выдашь, куплю себе что-нибудь: трусов, футболок, штаны, рубашку… Выдашь ведь валюту? — настороженно спросил Кутиков.
— Конечно, Саша. Там у тебя прилично скопилось.
Глава 14
В Париже мы с Александром разместились на вилле. Владимир с Мариной уехали к себе, и на четыре дня «пропали» из моего поля зрения. Мне тоже было чем заняться: оценил, как работает моя выставка «Московских зарисовок», сделал сверку в банках, где подписал план платежей на следующий год и «выдернул» деньги с резервного счёта на сверхплановые расходы этого года.
Александр тоже не скучал, а бродил ежедневно с обеда и допоздна по Парижу, высматривая, где что продаётся и по каким ценам. И просто дышал, как он выражался, воздухом свободы'.
— Ага. Видел бы ты, до чего доведёт «свобода» Париж в двухтысячных, — мысленно саркастически реагировал я на его тоскливые «вздохи» и «ахи».
На третью ночь, проснувшись в три часа от громкой музыки, я узнал «английский», как мы его назвали, концерт. В концерт входили «бывшие» композиции Стинга[1]. Саша в нём играл партии бас-гитары, клавиш и исполнял несколько песен: «Very breath You Take», «Roxanne» и ещё некоторые. Он их пел в своей, очень далёкой от Стинга, манере и песни получились очень здорово. В исполнении Стинга эти песни мне никогда не нравились, а вот в Кутиков их просто преобразил. Но то, что эти песни когда-то звучали иначе, знал только я.
Поняв, после пятого прослушивания его композиций, что мой «постоялец» скорее-всего не угомонится, я спустился в студию звукозаписи и застал там Александра в компании с тремя молоденькими девчушками. Двоих он обнимал, сидя на диване, и что-то говоря им склоняясь то к одной, то к другой. Третья сидела перед диваном на ворсистом половом покрытии с закрытыми глазами и бокалом вина.
— О! Гёрлз! Зис из Пьер! — прокричал Александр по-английски. — Зис из хиз хаус… Э-э-э… Мать его! Совсем не знаю английский. Хи хэз зис хаус, короче. Пьер, помоги мне с ними справиться. Я в одном баре поиграл на гитаре. Они привязались так, что я отвязаться никак не смог.
К моему удивлению, Александр не выглядел слишком пьяным, как, впрочем, и девчонки.
— Вы кто, девушки? — спросил я по-английски, почему-то догадываясь, что они не француженки.
— Я Элис, это — Мэри и Клара, — отреагировала на мой вопрос сидевшая по правую, от Александра, руку девушка. — Твой друг пригласил нас к тебе в гости. Это и вправду твой дом? Шикарный дом. Ты тоже музыкант, да?
— Они давай тут везде лезть и всё лапать, — растеряно сказал Саша. — Пришлось усадить на диван и включить музыку, а стояла то эта плёнка… А они раскумарились и сейчас кайфуют.
В студии, действительно, чувствовался сладковатый запах конопельного дыма.
— Я специально погромче включил, чтобы ты проснулся. Мне одному с ними было не справиться. Вот и вина им дал, чтобы сбить приход.
Александр говорил на русском, поэтому девчонки на его грубость не отреагировали.
— Ты тоже русский? — удивилась сидевшая на полу Клара, не открывая глаза.
— Я француз, девочки. А вы, я понял, американки? Студентки, что ли?
Ознакомительная версия. Доступно 243 страниц из 1211
