"Фантастика 2025-51". Компиляция. Книги 1-26 (СИ) - Лагутин Антон

— Этот гигант — мой друг, — сказал я мужикам, видя их недоумение на лицах, когда Хейн сорвал рукой часть поросшей мхом крыши, а потом и вовсе обрушил торец избы, не сумев добраться до врага с первого раза. Жизнь кровокожа всё же оборвалась. Хейн ступил в избу через образовавшийся обвал и настиг врага своей ступнёй. Мы не видели, как он умер. Мы лишь услышали противный хруст перемолотого доспеха, а когда Хейн выскочил на улицу, его правая ступня была полностью выпачкана чёрным пеплом.

— Хорошо, — промямли один из мужиков, криво ухмыльнувшись. — Друг так друг, надеюсь он не спутает нас?

— Не переживайте, он прекрасно отличает своих от чужих.

— Девочка, а как нам различить твоих от чужих? — встревоженно сказал второй мужчина, наблюдая вдалеке сражающихся между собой кровокожих.

Хороший вопрос. Но еще задолго до создания своей армии я подготовил на него ответ. Между собой кровокожи с лёгкостью отличают друга от врага. Это как в животном мире, где по запаху можно определить любую принадлежность не только к виду, но и к стае. Так и у нас. Моя кровь, которая течёт в наших жилах, несёт с собой определённый набор образов, в которые заложены как вражеские черты, так и дружеские. Не знаю, как точно это работает, но когда я смотрю на одного из своих воинов, в его лике я вижу что-то до боли мне знакомое, родное. А когда я вдыхаю рядом с ним воздух, нос улавливает исходящий от доспеха густой запах свежей крови, который я ни с чем не перепутаю. Это запах моей крови. Я словно белая акула в холодном океане, способная учуять пролитую кровь за многие километры. Запах моей крови чуют мои воины также хорошо как и запах чужой, вражеской крови. Да и ритм биения сердца, объединяющий всех нас, разительно отличается от вражеского. Но труднее всего обычным людям, не обладающим столь острым обонянием и развитым внутренним чутьём. Для них я придумал способ проще. Примитивный, но действующий.

— Обращайте внимание на клинки. У моих воинов они изогнуты полумесяцем, когда у врагов — прямые, — объяснил я.

Они с пониманием кивнули и вскинули свои мечи, лезвия которых были обильно смазаны блеклой слизью. Я сразу догадался, что мутноватый блеск вызван слюной Бэтси, сложно представить, сколько пришлось толстухе выдавить из себя слюней. Но оно явно того стоит.

Я вскинул копьё и взглядом указал на сражающуюся толпу кровокожих. Меня поняли без лишних слов. И уже впятером (и, конечно же, Кара) мы бросились в бой.

Глава 3

Земля под ногами быстро смешалась с пеплом.

До меня доносились жуткие людские вопли и кряхтение врагов. В этом было что-то возбуждающее, я чувствовал прилив странных эмоций, которые мне сложно объяснить. Что-то приятное из детства, в котором невозможно вспомнить не то чтобы что-то приятное, но и даже хорошее. Но очередной крик, или стон врага, которому я пробил голову копьём, неминуемо вызывал на моём лице улыбку.

Фиран оказался достойным воином. Его истинное лицо, спрятанное за комьями грязи, пеплом и слюной на губах и подбородке, было куда моложе, чем могло показаться. Седеющие волосы могли указать на полувековой возраст, но ему явно было чуть за тридцать. А его движения ног и рук так вообще можно сравнить с грацией подростка.

Несмотря на огромную рану на левом плече, мечом Фиран орудовал уверенно и точно. Лезвие, смазанное слюной Бэтси, без проблем отражало вражеские клинки, и, стоило врагу на короткое мгновение утратить превосходство в бою, как кровавый доспех лопался с противным хрустом, за которым неминуемо следовала смерть в виде пепельного облака. Фирану не доставляло это удовольствие. Абсолютно никакого. С каждым убитым врагом он бросал взгляд на своих друзей, и когда видел одно из них валяющегося на земле в луже крови, его лицо кривилось от злости, а на глазах выступали еле заметные слёзы.

Нередко злость ослепляла Фирана, побуждая действовать глупо и непредусмотрительно. Из-за этого у нас появлялись разногласия, на фоне которых тут-же разгорался конфликт. Он смотрел в сторону своих друзей и никак не мог трезво оценить их шансы.

— Инга! — вопил он, обратив очередного кровокожа в прах, — немедленно бежим к ним!

Я быстро глянул по направлению его брошенного взгляда. Вдалеке двое мужчин сражались с шестью кровокожами. Даже отсюда я прекрасно понимал, чем закончится их схватка. Ничем хорошим. У них не было ни единого шанса выжить; один еле опирался на залитую кровью ногу и был готов рухнуть наземь, когда второй в испуге осматривался по сторонам, выискивая местечко для спасения.

— Нет! — гаркнул я на Фирана, — Мы останемся здесь! Мы никуда не пойдём!

— Нет! Мы обязаны им помочь!

— Им уже не помочь!

Мне пришлось схватить его за кожаный наплечник и грубо одёрнуть на себя. Мужчина с трудом устоял на ногах, вороша ботинками землю. На меня уставились два глаза, в которых бушующий гнев не собирался утихать.

— Что ты себе позволяешь? — гаркнул он в ответ, поднося свой клинок к моему животу. — Им нужна помощь!

— Мы не успеем им помочь! Мы должны помогать ближним, и пока мы будем бежать к тем — умрёт гораздо больше! Одумайся!

В подтверждение моих слов из далека раздался отрывистый мужской крик. Мы обернулся на него. Так я и думал: один из тех мужчин с раненой ногой уже валялся на земле с разбитой головой, а второго убили на наших глаза: страшным ударом меча вспороли кожаный доспех на груди и животе, выпустив располосованные кишки наружу. Еще живой мужчина рухнул на горячую гору своих внутренностей.

— Чем дольше мы спорим — тем больше умрёт! — процедил я сквозь стиснутые до хруста зубы.

Его губы оскалились, обнажая пожелтевшие зубы. Лицо нахмурилось, глазёнки буравили моё лицо, словно выискивая незащищённое место, куда можно было ударить, или больно ткнуть мечом.

— Они мои друзья. Были ими! Из-за тебя…

— Прекрати искать виновных! — я сильнее встряхнул мужчину за плечо. — Сражайся с теми, кто у твоего носа хочет убить твоего друга! Спасай ближних!

Я со всей силой швырнул его вперёд, продолжая смотреть в глаза. Он всё прекрасно понимал, но гнев тупил его разум. Словами образумить упрямого мужика практически не возможно, только делом. Только дракой и горячей кровью.

Я кинулся вперёд к ближайшей к нам драке. Наконечник копья долго не скучал. Пробежав мимо Фирана, я сделал шагов двадцать, как повернувшийся ко мне лицом кровокож стремительно попятился назад, успев полоснуть мне пластину на груди. Копьё пробило ему живот и вышло из спины, не повредив позвоночник, и мы вместе прошли вперёд пару шагов прежде, чем он обратился в пыль. Слева на меня бросился еще один кровокож, но он был остановлен мечом Фирана. Судьба следующих трёх, кто слепо бросился на нас со вскинутыми мечами, была аналогична.

Спустя пару часов я заметил поднимающийся над землёй туман. Его сухой вкус чувствовался на языке. И постоянно казалось, что в глазах застряли песчинки. Я быстро сообразил, что это далеко не туман от испарившейся влаги. Наши ноги вздымали в воздух пепел, который успел усыпать почти всю землю внутри деревеньки. Мы убили всех. Почти всех…

Последний кровокож сражался достойной. Ловко уворачивался от моего копья, бил в ответ, оставив на моём доспехе несколько кривых полос. Мне даже доставляло удовольствие с ним сражаться, и я не хотел быстро заканчивать схватку, но вмешалась Кара…

Позади меня раздался отвратительный рык, смешанный с жутким бульканьем. Я уже слышал, как она стремительно приближалась ко мне, лапы тяжело бухали о землю, а её тело, укрытое под слоем прочной гнойной корки мерзко трещало, оповещая всех о надвигающейся смерти. Зверь взмыл в воздух, и я лишь краем глаза увидел мелькнувшую огромную тень. В следующий миг кровокож повалился на земле, утянутый весом волчицы, которая вцепилась ему в правую руку и изо всех сил пыталась вырвать её с корнем, бешено размахивая огромной головой.

Валяющийся у моих ног кровокож не стонал, его глотка не знала, что такое крик и вопль, извергаемый из тела невыносимой болью. Он лишь ухал при каждом рывке головы Кары, способный вырвать с корнем руку из тела обычного человека. Кровокож спокойно дышал. Маска из десятка слоев застывшей крови втыкалась в землю и оставляла свежие ямку, которые в ту же секунду исчезали под массивными лапами Кары. Левой рукой он пытался ухватиться хоть за что-то, будь то корень дерева, или мои сабатоны из нескольких слоёв застывшей крови. Всё тщетно. Я отпихивал в сторону его ладонь и позволял себе ударить мысом ему в морду, словно у моих ног лежал футбольный мяч. Затем я обрушил свой тяжёлый сабатон на его сжатую в кулак кисть. Кровавый клинок, тянущийся на метр из ладони, треснул и обломился на несколько кусков, сделав своего хозяина безоружным.