– Посмотрим, – проговорил Пинцет. – Если что, разберемся.
Прошли через один двор, и Ислам потянул калитку следующего, повернув ручку. И действительно – во дворе стояли «жигули». ВАЗ 2106, более известный в народе, как «шестерка». Да уж, вот чего я точно не ожидал, так это того, что увижу подобную тачку. Она ведь старше меня должна быть раза примерно в два.
– Ключи внутри, – сказал дагестанец. – Все равно ж не на ходу. Бензин есть, половина бака примерно.
– Пиздец раритет, – проговорил Пинцет. – Да если ее КППСом помазать, то она просто исчезнет на хрен.
– Так колдуйте, шаманы, призывайте духи конструкторов. Да хоть Сталина, или при ком она была выпущена, – пожал я плечами. – Реально посмотрите, пацаны, может этот раритет нас вытянет.
Пинцет подошел, дернул за ручку двери. Щелкнул замок, заскрипели петли, и машина открылась. Он тут же наклонился, дернул рычаг капота, снова щелкнуло. Бехр тем временем подошел к машине спереди, поднял капот, вставил упор, чтобы он не закрывался.
– Кстати, не так все плохо, – проговорил он. – Не совсем гнилье. Ну‑ка, Пинцет, попробуй завести, посмотрим, что получится.
Тот послушно повернул ключ зажигания. Несколько секунд покряхтел стартер, а потом двигатель схватился. Сразу же завоняло выхлопом.
– Живее всех живых, – констатировал Бехр. – Союз пережила, девяностые пережила, так еще и зомби‑апокалипсис.
– Да не, она новая, – махнул рукой, Пинцет. – Эту в начале нулевых выпустили. Их же до две тысячи первого выпускали.
– Ага, новая, – хмыкнул Бехр. – Всего‑то сорок лет.
– Ковыряйтесь, пацаны, оживляйте старушку, – сказал я. – Иначе мы до базы будем три дня тащиться.
Глава 11
В машине все оказалось не так уж и страшно. Проблема, как я изначально и предположил, оказалась в радиаторе. В патрубке, да и сам он оказался пробит. Патрубок заменили, сняв с одной из донорских машин не на ходу, которые в деревне нашлись. Радиатор залепили эпоксидной смолой.
Так что мы погрузились в машину. Мы – это я, Шон, Гром и Руслан – остальные должны были добираться до базы своим ходом. А мы долетели с ветерком, если это, конечно, можно было так назвать.
Как же хорошо, что мы в свое время проехали тут и расчистили дорогу, иначе я и представить не мог, что случилось, встрянь мы на этой тарантайке. Тем более, что на полдороги радиатор, естественно, снова потек, и нам пришлось потратить почти все запасы воды, останавливаясь и доливая ее.
Благо мозгов хватило найти в деревне пару пятилитровых баллонов и залить их из колодца под крышку. Но ничего, докатились. Хотя по уровню комфорта «шестерка», конечно уступала даже десантному отделению БТРа. О чем не преминул сделать замечание и Шон. Мол, у вас, русских, не только военная техника говно, но и обычные машины.
Но ничего, доехали, добрались, закатившись в лагерь уже не только на остатках воды в радиаторе, но и на последних парах бензина.
Мне почему‑то очень явно представилось, как встретил бы нас Ильяс. Предложил бы радиатор заменить, двигатель перебрать, а потом вообще снять с «шестерки» весь кузов, оставив только ходовую, трансмиссию и движок, и превратив этот раритет в подобие багги.
Но Ильяса не было, он лежал на кладбище неподалеку от лагеря. А встретили нас Иван и Отец, которые сегодня дежурили в лагере, вместе с несколькими деревенскими.
Когда я заглушил машину, то понял, что голова у меня порядком кружится. Звукоизоляции тут тоже не было никакой, так еще и салонные фильтры не работали, что уж совсем беда. Чуть не сдохли, короче говоря. Но багги из этой штуки могло получиться действительно зачетное.
Я открыл дверь, выбрался из тачки, помотал головой, пытаясь прогнать из нее муть.
– Это еще что за покемон? – проговорил Иван, кивнув на «жигули». – И где остальные?
– Нормально все с остальными, – поморщился я. – Они своим ходом идут. Что в лагере? Есть какие‑нибудь происшествия?
– Я косулю подстрелил, – сказал Отец. – Ходил на кладбище молиться, а она прямо на меня выскочила. Как через мины прорвалась – хрен ее знает, но никаких взрывов не было. Так что сегодня свежее мясо, если что.
– Уже хорошо, – кивнул я на Русю, которому остальные как раз помогали выбраться из машины. – Ему свежее мясо понадобится. Особенно печень оставьте, пацан много крови потерял.
– Что случилось? – тут же спросил Иван.
– Дроны, – ответил я. – Плохо все прошло. Но ничего, живы и ладно.
Посмотрел вокруг. В лагере вроде как ничего особо и не поменялось – тишь, да благодать. Разве что видно, что окопы уже выкопали, а кое‑где и перекрытия из бревен успели сделать. Благо тут бензопила нашлась, так что никаких проблем напилить деревьев не составило.
Сложнее, скорее, их уволочь, потому что на нашем КамАЗе вглубь леса не въедешь, а валить лес у окраин я строго‑настрого запретил. Не хватало еще, чтобы «Вороны» поняли, где именно мы находимся, и прочесали это место. Да и не исключено ведь, что кто‑то из них знал про лагерь. И сложив дважды два мог догадаться, что мы расположились именно в нем.
– Пошли, пацаны, отведем болезного к хирургу нашему, – проговорил я, обратившись к остальным на английском. Чтобы два раза Шону объяснять не пришлось.
– Да я сам могу, – как‑то вяло попытался отбиться Руся.
– Ногу береги, – ответил я. – Тем более тебя обезболивающее уже отпустило. А колоть снова мы не будем, не хватало тебя еще наркоманом сделать. Анальгинчика поешь лучше, блин.
И мы двинулись в сторону входа в административный корпус. Поднялись на крыльцо, вошли, и сразу же повернули направо, пошли в ту сторону, где располагался медпункт. Саша, скорее всего, там и должна быть. Она даже ночует у себя на рабочем месте, пусть ей ни разу и не приходилось еще никому помощи оказывать. Даже в той засаде на конвой те, кто выжил, ни царапины не получили.
Добрались. Я постучал, но входить не стал, проявил деликатность. Конечно, день давно уже наступил, но мало ли, чем там наш штатный хирург занимается.
Хотя дверь она открыла сразу. Посмотрела на меня, и я увидел во взгляде что‑то непонятное. На секунду мне даже показалось, что она сейчас захлопнет дверь, но потом она перевела взгляд на Руслана, которого поддерживали Гром и негр, и рот ее тут же раскрылся в удивлении.
– Проходите! – приказала она, сдвигаясь в сторону.
Я вошел первым, а за мной и остальные, а Саша тут же скомандовала:
– На кушетку давайте его.
Остальные затащили Русю в помещение, после чего посадили на кушетку. Саша к тому времени уже обрабатывала руки каким‑то раствором, после чего надела перчатки подошла и принялась стягивать с него треники, которые мы нашли на замену форменных брюк.
– Я сам могу, – попытался вяло отбиться бурят.
– Сиди смирно, – ответила хирург.
Осмотрела бинт, который, зараза, все‑таки пропитался кровью. Рана снова открылась. Ну, я же не шил ее. Смог бы, наверное, но не имелось у меня ни швейного материала, ни понимания, нужно ли это делать. Скорее всего не нужно, потому что раны подобные принято иссекать вроде как. Удалять мертвую ткань то есть, чтобы не загнило ничего.
– Будет больно, – сказала Саша. – Придется немного потерпеть.
– Может еще укольчик? – с какой‑то обреченностью в голосе спросил бурят.
– Сколько вы ему вкололи уже? – повернулась к нам хирург.
При этом смотрела она не на меня, а на Грома. Ощущение такое, будто меня она в действительности избегала.
– Вчера две дозы, – ответил капитан. – Потом еще одну. Больше не кололи, побоялись.
– Не, хватит, – сказала Саша. – Ты у нас, конечно, молодой парень, сердце у тебя сильное должно быть, но хватит. Сейчас, размочу бинт.
Она взяла лоток, положила на него какие‑то инструменты, флаконы с антисептиком, подошла ближе и щедро полила бинт одним из флаконов. А потом принялась разматывать. Интересно, почему так? Я бы предпочел просто разрезать его ножницами, да и все, разом снять.
