Год 1985. Ваше слово, товарищ Романов (СИ) - Михайловский Александр Борисович

— Понятно, — кивнул Сергей Лавров. — Но, кажется, мы с вами отклонились от главной темы разговора…

— Ах да, — спохватился я и спросил: — Сергей Викторович, хотите увидеть свою ауру?

Мой собеседник кивнул, и я повесил в воздухе перед нами большое виртуальное

Истинное Зеркало. Маги Жизни используют это заклинание, когда хотят наглядно показать пациенту его проблемные места и объяснить, что ему есть, пить и как дышать, потому что оно отражает не только то, что видимо глазом обычного человека, но и то, что очевидно только при наличии магического зрения.

Все получилось как надо. В большом туманном круге, повисшем перед нами, отразились двое мужчин. Во-первых, я сам, с призрачной короной, нимбом и аурой ослепительно белого цвета, закованной в полупрозрачную сферу энергооболочки, по которой во всех направлениях и в несколько слоев пробегают стремительные цепочки символов. Крыльев и корзна не видно, но это значит лишь то, что моя внутренняя сущность архангела в настоящий момент крепко спит, и не стоит ее будить беспокойствами всуе. Во-вторых, мой гость, чья аура в белых, синих и голубых тонах, выдавала стремление ее владельца к миру и порядку, а горящая во лбу ослепительная звезда говорила о великом предназначении этого человека, что, собственно, мне было известно с самого начала.

— Вот, — сказал я, — любуйтесь. Аура и надстраиваемая на нее энергооболочка как они есть. Без ауры, как я уже говорил, не может обойтись ни одно живое существо, а энергооболочка свойственна всем великим людям, ведущим за собой массы: истинным святым, полководцам и монархам, а также античным богам и полубогам.

— А что, разве бывают и неистинные святые? — с ехидной улыбкой спросил товарищ Лавров.

— Бывают, и еще как, — ответил я, — это когда святым какого-то деятеля признают на земле, но не на небесах, причем делается это по административным или политическим мотивам, а также, если кто-то хочет казаться святее самого Бога. Сам слышал от Патрона, что нет святости в том, чтобы жрать дерьмо. Святость там, где уменьшается мера зла и насилия, сокращается нищета, и люди перестают смотреть друг на друга волками. Свято все, что способствует уменьшению количества убийств, а то, что разжигает конфликты, является мерзостью в глазах Господних. Творец Всего Сущего одинаково любит всех своих детей — и белых, и черных, и желтых, и краснокожих, послушных и даже непослушных, лишь бы они могли вернуться на истинный путь.

Когда я произнес эти слова, прозвучал отдаленный раскат грома, что значило только то, что Небесный Отец слышал и одобрил сказанное.

— А как же тогда то, что делаете у нас вы? — ехидно щурясь, спросил мой собеседник. — Пришли, и первым же делом наставили на почтенных деятелей из ЦК стволы винтовок и пулеметов, от чего эти уважаемые люди чуть не обгадились, самого вероятного кандидата в генеральные секретари арестовали, а вместо него выдвинули темную лошадку, которую никто не ожидал. И тут же, не успела осесть пыль, явились в наши юдоли всей своей галактической мощью и без всякого предупреждения и выдвижения претензий разбомбили Пакистан, который нам, конечно, выел всю печень, но вам не сделал ничего плохого.

Я вздохнул и сказал:

— У меня такая работа, что иногда приходится откладывать в сторону лавровую ветвь и брать в руку меч, чтобы с оттяжкой полоснуть по созревшему нарыву. Да что там иногда. Меня и присылают-то всегда в такие миры, где действовать требуется решительно и незамедлительно. Тут у вас я остановил рвущегося к власти мерзавца и самым решительным образом разрядил обстановку на критическом афганском направлении. Все, кто мог, узрели Страх Божий и складывают оружие, а остальных я спровадил к кипящим адским котлам. В настоящий момент конфликт уже идет на убыль, ибо исчезла его внешняя подпитка, а слишком левым товарищам в Кабуле, желавшим насильственными методами ускорить ход общественных процессов, дали резкий окорот из Москвы. И вам, как дипломату, тоже на заметку. С такими, как Зия-Уль-Хак, дорвавшимися до власти бандитами, бессмысленно разговаривать дипломатическим языком. Они его просто не понимают. Таким нужно выносить одно-единственное предупреждение, и в случае его игнорирования вбивать в землю ударом наотмашь. Любую дипломатию и переговорные процессы эти люди воспринимают как слабость и поощрение к безнаказанности. Крылатая фраза: «А Васька слушает, да ест» из басни Крылова как раз про этот случай. Вот станете министром иностранных дел лет так через двадцать — имейте это в виду, чтобы потом не было безумно стыдно за напрасно пролитую кровь из-за того, что кто-то вел бессмысленные переговоры ради переговоров.

— А я стану министром? — удивился мой собеседник.

— Разумеется, станете, — ответил я. — Вон видите звезду, горящую у вас во лбу? Это знак великого предназначения, или, как говорят мусульмане, «печать Аллаха». Лично я в своем прошлом, происходящий из две тысячи шестнадцатого года, запомнил вас как великого и бессменного министра иностранных дел, равного в своем достоинстве здравствующему там у вас в восемьдесят пятом году Андрею Андреевичу Громыко. Один только у вас был недостаток: вести переговоры там, где никаких переговоров не должно быть по определению, потому что партнеры на другой стороне стола не желают ни договариваться, ни исполнять достигнутые договоренности. Папку с делом в таком случае положено передавать в Генеральный штаб и умывать руки, потому что терапия, то есть дипломатия, в данном случае бессильна. Но я вас уверяю: стоит сломать о колено пару наглых негодяев — и дипломатические методы у вас снова заработают как положено. К сожалению, такова жизнь.

— Хорошо, Сергей Сергеевич, — сказал будущий министр иностранных дел, вставая, — я запомню ваше наставление, ради которого, как я понимаю, и был затеян весь этот разговор. Мне, знаете ли, тоже не хочется напрасно пролитой крови по причине бессмысленных переговоров, только я не понимаю, как отличить их от дипломатического диалога, у которого есть перспектива судьбоносных договоренностей.

— Во-первых, — сказал я, также поднявшись на ноги, — если оппонент еще до дипломатических контактов будет говорить, что готов убивать граждан вашей страны, поверьте ему, и убейте его первыми. Во-вторых, если партнер по переговорам задним числом начнет врать, приукрашивать свои успехи, искажать вашу позицию, обещать ваше согласие на то, что никак не может быть согласовано, и добавлять новые условия, которые на переговорах вовсе не обсуждались, в надежде, что так или иначе он выжмет из вас нужный результат, не натиском, так измором — откладывайте карты в сторону и ждите, пока ему поплохеет.

— А если за время паузы поплохеет нам? — с серьезным видом спросил мой собеседник.

— Если у вас в порядке будет не только дипломатия, но и экономика с армией, а самые широкие народные массы будут уверены, что их государство о них заботится как родная мать, тогда переговорные паузы в подобных сомнительных случаях вам будут только на пользу, — ответил я. — Можете быть уверены: на этих направлениях я тоже тружусь со всем возможным тщанием.

— Понятно, Сергей Сергеевич, — сказал товарищ Лавров пожимая мне руку, — очень приятно было с вами поговорить. А сейчас позвольте вас оставить, ибо все сказанное вами требует тщательного обдумывания.

— Идите, Сергей Викторович, — сказал я, — и помните, что Творец всего сущего теперь знает вас в лицо и может встраивать вашу фигуру в свои замыслы по изменению к лучшему судьбы вашего мира. Кому многое дано, с того много и спросится.

На этой оптимистической ноте мой разговор с молодым Сергеем Лавровым был закончен.

Тысяча сорок пятый день в мире Содома, утро, Заброшенный город в Высоком Лесу, Башня Силы, рабочий кабинет командующего

Капитан Серегин Сергей Сергеевич, великий князь Артанский, император Четвертой Галактической империи

Проще всего оказалось позаимствовать у янкесов из восемьдесят пятого года директора ЦРУ Уильяма Кейси. Где в этом заведении самый главный кабинет, мы выяснили еще в мире семьдесят шестого года, поэтому операция похищения была назначена на вечер того же дня. Эта старая сволочь вошла в лифт в сопровождении двух охранников, а вот на первый этаж кабина приехала уже без него, при этом охранники и лифтер валялись в отключке. И ведь даже ветра не было, а один из высших американских секретоносителей вдруг исчез бесследно прямо там, где он, казалось, был всесилен и абсолютно защищен. У прочих причастных к зловонным американским тайнам и секретам сразу мороз пошел по коже. Их тоже в любой момент могут вот так изъять, чтобы на допросе вывернуть наизнанку.