Небо в кармане 4 (СИ) - Малыгин Владимир

— Можно? — спросила девушка и показала пальчиком куда-то в угол.

Я сдвинулся ещё на шаг вдоль стены, чтобы видеть и девушку и угол, на который она показывала. При этом подхватил ружьишко и потянул за собой, прислонил его к стенке рядом с собой. Так оно надёжнее будет.

— Можно, — разрешил и напрягся. В каждой девушке дикая кошка прячется. Баронесса с княгиней мне этот факт совсем недавно лично продемонстрировали.

Ну и что там интересного? Дождевик, на который я не обратил никакого внимания?

Зря я проигнорировал его, когда тулуп брал. Девчонка сняла это брезентовое пальто с капюшоном со стены и под ним, а точнее рядом с ним обнаружился мой пиджачок, серый в ёлочку. Так выходит, что девчонка просушила его и определила на гвоздь, а потом уже это страхолюдие сверху повесила. Зачем? А кто её знает.

— То? — повернула в мою сторону голову девушка. Потом спохватилась, ткнула пальчиком в пиджак и повторила уже на русском. — Пан за это спрашивает?

— За это, за это, — пробурчал. — Давай его сюда. Рубахи, так понимаю, нет?

— Есть, — обрадованно закивала головой девчонка, метнулась к своей котомке, подхватила её и вдруг испугалась, что без разрешения перебежала. Прижала торбу к груди двумя руками, вцепилась в неё, словно в спасательный круг, как в последнюю защиту и глаза сделались круглые-круглые, как у совёнка. Испуг из них так и плещет.

Неужели я такой страшный? Небось жалеет теперь, что дверь ночью открыла и такое страховидло приютила.

— Чего испугалась, дурёха, — смутился. Поставил пистолет на предохранитель и сунул в карман. Может быть, так меньше бояться будет? — Давай, показывай, что у тебя там?

— Козуля, — полезла развязывать верёвку девчонка.

Та в тепле оттаяла, разбухла и развязываться никак не желала. Девчонка опять испугалась, заторопилась, засуетилась, вцепилась в узел зубами, потянула и наконец-то, завязка сдвинулась с места, освободила горловину.

А я удивился, переспросил, гадая, не подвёл ли меня слух:

— Какая ещё козуля?

— Так не козуля, — весело рассмеялась девчонка и посмотрела на меня искоса, при этом верёвку из зубов не выпустила, так и продолжала тянуть. Поэтому слова вылетали из неё сдавленные, и разобрать, что именно произносит, практически не получалось. Видимо, она и сама сообразила, что не то делает, поскольку выплюнула верёвку, вытерла рукавом губы и уже нормальным голосом отчётливо проговорила. На русском. — Это у нас так рубаху называют.

И куда только акцент делся? Кстати:

— А сапоги мои куда дела? Обувку мою:

Девушка указала рукой на печь, и я ошарашенно вымолвил:

— Сожгла? Зачем? — и на автомате добавил, подпустив неприкрытого сожаления в голос. — Они же новые совсем были.

— Не сожгла, — глубоко вздохнула девчонка, грудь при этом натянула кофту, выпятилась в мою сторону вызывающе.

Я даже сглотнул непроизвольно. И что это я такой озабоченный вдруг стал? Никогда такого за собой не замечал, а тут в буквальном смысле накрыло.

— За печкой в дровах сохнут, — объяснила непонятливому, глянула на меня с явным вопросом в глазах.

Я сообразил и кивнул в ответ. И сдвинулся в сторону ещё на шаг, на всякий случай. Хозяйка нырнула за печь, повозилась там, загромыхали и посыпались дровишки, выпрямилась, с торжествующим видом показала мне мои сапоги. Держала их за голенища в вытянутой руке.

— Ну, пусть дальше сушатся, — с одобрением в голосе поощрил девчонку и благосклонно покивал головой. — Показывай давай, что ты там купила?

Девчонка же с самым деловым видом сунула за печь мои сапоги, подошла к столу и запустила руку в котомку, вытянула оттуда аккуратно сложенную клетчатую тёплую рубашку и протянула мне. Следом за рубахой достала ещё один свёрток, но развернула его уже на столе, перестав обращать на меня внимание. Похоже, первый испуг прошёл, и новое деяние полностью захватило её, напомнило о правах хозяйки.

В свёртке оказались самые настоящие бинты, пузырьки с какой-то жидкостью и баночка с мазью. Так она за этим куда-то бегала? Для меня старалась? И что? Думаете, я ощутил неудобство за своё поведение? Чёрта с два! Всё правильно я делал. Не хочу, чтобы мне в спину ножичком тыкали или бутылкой по голове лупили. Повезло ещё, что то девичьи руки были, а не мужские. Иначе бы сейчас здесь не стоял, и права бы не качал, не пугал хозяйку.

Последним вытащила бумажник, протянула мне и снова горячо и быстро залопотала на своём родном одной ей понятной скороговоркой. Только и уловил из сказанного — взаймы и портфель. Остальное оказалось выше моего понимания. Хорошо, что хозяйка спохватилась, перешла на понятный мне язык:

— В долг взяла, пан Виктор, чтобы лекарства в аптеке и рубаху купить в магазине.

Всё чище и чище говорит, уже не удивлялся, а только констатировал я. Похоже, практики давно не было. То, что пан, вопросов не вызвало, то понятно. А вот почему Виктор? Так и спросил.

— Паспорт же, — вроде бы как даже удивилась девчонка. И пальцем на бумажник указала.

Нет, меня ничуточки не покоробило, что пальцем, и не такое видел, а вот бумажник нужно проверить, что там за паспорт такой. Сосед мой вроде бы другим именем представлялся? Или этим? Нет, не вспомню, не до того мне тогда было, да и неинтересно, если начистоту.

Проверил. Деньги пересчитывать не стал, просто увидел, что они есть. И, кстати, много, пачка толстая такая, внушающая. И девчонка увидела мой интерес к деньгам, покраснела в очередной раз и быстро-быстро зачастила, мол, взяла немного, чтобы рубаху и лекарства купить, а сдачу сюда же положила.

Успокаивать её и что-то говорить не стал, кивнул только, и достаточно. Паспорт просмотрел, и впрямь Виктор Иванович, подданный Российской Империи, проживающий там-то там-то. Вот теперь постарался запомнить, а сам бумажник во внутренний карман пиджака определил. Теперь лечение.

Если появились нормальные лекарства, то необходимо ими воспользоваться. Девчонка к этому моменту перестала внушать опасения, но я продолжал держаться настороже и глаз с неё не спускал. Единственное, переживал за спину, придётся ведь поворачиваться. Ну да ладно, Бог не выдаст, полячка не съест. Развернулся спиной к окошку, вынудив девушку встать у окна. Специально так сделал, чтобы и от кочерги далеко, и до ружья ей не дотянуться. Дверь же входная передо мной, и я её полностью контролирую. Ещё одно упустил, остановил потянувшуюся к повязке хозяйку и выглянул наружу. Аккуратно приоткрыл, щёлку небольшую сделал. Осмотрел подходы со стороны железки и убедился в собственной безопасности. Придавил дверь, обернулся, нахмурился. Девчонка ойкнула, сжалась, мне стало немного стыдно — запугал совсем девку. Стыд отогнал, подставил спину и скомандовал, разрешив приступить к перевязке.

Повязка снялась легко. В самом конце немного к ране присохла, не без этого, но девчонка не стала отдирать по живому, ловко управилась. Плеснула горячей воды из чайника в миску, оторвала кусок бинта и смочила присохшую повязку. Подержала чуть-чуть, смочила ещё разок, прижала, повязка сама и отвалилась, упала. Ловкие руки не дали упасть на пол, подхватили её на лету и уложили в ту же миску, больше похожую на маленьких тазик.

Промыла рану, просушила, полила чем-то из пузырька, рану зажгло. Я зашипел, дёрнул плечом. Девчонка тут же подула на спину, и боль прошла. Затем смазала из баночки мазью, я ещё успел спросить, что это? Ответ не понял, бурчание было совсем неразборчивое. Так понял, что не нужно лезть с вопросами под руку и замолк. Хозяйка повернула меня к себе лицом, забегала вокруг, ловко наложила повязку, узелок затянула на животе и потянулась зубами к бинту, чтобы откусить остаток.

Коснулась губами кожи на животе, тут же отпрянула, смутилась, покраснела и отвернулась. А я весь покрылся мурашками, даже волосы на руках дыбом встали. Тоже смутился, наверное, старый чёрт…

Потом в том же тазике осторожно промыла мне голову, и этой же мазью помазала шишку. Бинтовать не стала, сказала, что ничего серьёзного там нет. Понравился мне тот момент, когда она старую повязку бросила в печь, ещё и кочергой её поворошила, чтобы та наверняка сгорела.