– Да-а, у вас весело, а нас заперли!
Мамми сдёрнула с верёвки большое кухонное полотенце и затопала в барачный коридор со словами:
– А вот сейчас масса Фредди с кольтом придут!
Это было для Джонатана уже слишком. Он хохотал так, что Молли принесла ему воды.
Вернулась несколько смущённая вырвавшимися словами Мамми, суетливо загремела кастрюлями, но, видя, что Джонатан не сердится, объяснила:
– Запираю я их на ночь, масса Джонатан, чтоб не шастали попусту. Ведёрко поганое им ставлю, ну, и до утра.
Джонатан отдышался, допил воду, и Андрей возобновил игру.
Эркин трудился сосредоточенно, не спеша. Фредди только постанывал и кряхтел под его руками. От камина комната хорошо нагрелась, а верхний свет он выключил, заметив, что Фредди болезненно щурится на лампу. Разулся Эркин сразу, как вошёл, и рубашку снял. Но потом разделся до трусов, так разогрела его эта работа. Как когда-то, он смочил себе ладони лосьоном и понемногу подливал его на растираемое место. Понемногу, по чуть-чуть, но лосьон кончился, а работы ещё…
– Фредди, лосьон кончился, – растерянно сказал Эркин.
Фредди медленно, через силу открыл глаза, посмотрел на освещённые пламенем мокрые лицо и торс Эркина и, с трудом шевеля языком и губами, сказал:
– В шкафу… возьми.
– У тебя?
– Нет, здесь… Шкаф… левая створка…
Эркин встал и отправился на поиски. Шкаф, левая створка. На полках сложены рубашки, другое бельё, какие-то вещи. А, вот и полка с флаконами и тюбиками. И бритвенный прибор в такой же, как у Фредди, коробке. Эркин нашёл нужный флакон, закрыл шкаф и вернулся к неподвижно лежащему Фредди, показал ему находку.
– Вот, я взял…
– Ну и хорошо, что взял, – пробурчал Фредди, закрывая глаза.
Прежде чем открыть флакон, тоже, как и первый, чуть начатый, Эркин придирчиво сравнил их. Да, такой же, можно продолжать.
– На спину ляг. А руки за голову положи. Вот так.
Он растёр Фредди грудь, пресс, руки, ноги…
– А сейчас руки опусти, я тебе лицо помну. Я аккуратно, глаза закрой.
Кончиками пальцев Эркин разгладил и промял лоб, щёки, скулы, вокруг рта, подбородок, шею… Он уже не командовал и не объяснял, а сам молча переворачивал и укладывал Фредди, как удобнее для работы. А ничего, расслабился мужик, и пошло… И хребет в норме, мышцы закрыли выбитый кусок, теперь его только таким же ударом выбить можно.
Осторожно Эркин немного потянул основные суставы. Пока разогретый, это можно. Получилось. Если б Фредди тянулся каждый день, у него бы многое получалось, гибкий мужик. А теперь потеребим… каждую мышцу.
– Фредди, ты не спи. Не надо спать.
– О-ох, – выдохнул Фредди. – Не сплю. Это вы все такие… мастера?
– Они лучше меня, – убеждённо сказал Эркин. – Я-то уже сколько никому не делал? Пять лет. Ты вот первый. И забыл много, и у самого руки не те. А они всё время друг друга мяли и тянули. Всё помнят, всё умеют. И я никогда особым мастером тут не был. Ноги раздвинь, Фредди.
– Это зачем?
– У тебя здесь мышцы очень твёрдые. От езды, что ли? Их по второму разу надо.
– Шенкеля называются, – выдохнул Фредди, чувствуя, как руки Эркина проминают ему ноги сверху донизу. Да нет, прибедняется парень, скромничает. Лучше и быть не может.
– Ну вот. Всё, пожалуй, – Эркин улыбнулся, разглядывая распластанное влажно блестящее тело Фредди и пустые флаконы. – Еле хватило.
– Всё? – Фредди открыл глаза. – Слушай, может, я здесь останусь? На коврике.
– Я тебя сейчас заверну и отнесу, – спокойно ответил Эркин.
– Охренел?
– Ну, не тяжелее ты мешка, – пожал плечами Эркин, вставая с колен и одеваясь.
Сопротивляться Фредди не мог, и Эркин действительно закатал его в одеяло и, взвалив на плечи, перетащил в другую комнату. А там уложил на кровать, закутал сверху вторым, лежавшим в ногах, одеялом и удовлетворённо вздохнул, любуясь своей работой. Фредди вдруг завозился, извиваясь и пытаясь высвободиться из кокона.
– Тебе чего? – Эркин участливо наклонился над ним. – Кольт дать?
И прежде, чем Фредди успел ответить, Эркин и в самом деле взял из кобуры со стула в изголовье кольт и неожиданно ловко засунул его под одеяло. Фредди невольно вздрогнул, когда холодный металл коснулся его груди.
– Ничего, сейчас нагреется, – сказал Эркин. – Я уберу там быстренько. Отдыхай.
Эркин сложил простыню, расправил ковёр перед камином и взял пустые флаконы. Оглядел комнату. Ну вот, вроде порядок. Он плотно закрыл за собой дверь и опять зашёл к Фредди.
– Фредди, простыню куда?
– У двери табурет для грязного, – глухо донеслось из кокона.
Эркин положил на указанное место сложенную простыню, поставил на стол пустые флаконы и выключил свет.
– Всё, Фредди, спи. Я пошёл.
Ему ответило невнятное бурчание.
На улице Эркина обжёг холодный воздух. Зайти в сенной за курткой? Нет, надо на кухню. Андрей уже устал, наверное. И чего это кухня так далеко? Вроде раньше ближе было.
Пока дошёл до кухни, усталость немного отпустила. Но зашёл, снял с гвоздя ключ от душа и… сел рядом с Андреем. Как стержень выдернули. Мамми быстро налила кружку горячего кофе и поставила перед ним. У Эркина не было сил даже поднять её, и он пил, согнувшись, наваливаясь на край стола грудью. Слипшиеся от пота волосы торчали неровными прядями.
– Ой, а чай-то? – вскинулся Андрей. – Кипяток-то есть, Мамми?
– За заваркой беги, игрок! – фыркнула Мамми.
– Ага, – Андрей бросил свои карты. – Двадцать одно.
Джонатан, улыбаясь, подвинул к нему несколько смятых кредиток и собрал карты. Андрей сгрёб деньги и убежал. Джонатан перетасовал колоду и положил её на стол.
– Ну, и засиделись мы.
– Ваша правда, масса Джонатан, заигрались, – вздохнула Мамми. – Давайте по кружке всем налью, и на боковую все.
– Спасибо, Мамми, – Джонатан встал. – Мне не надо.
– Как скажете, масса Джонатан, – Мамми ставила на стол кружки.
Вбежал Андрей, на ходу накинул на плечи Эркина его куртку, положил рядом на скамью свёрток и прошёл к плите.
– Спасибо, Мамми, я сам заварю.
Джонатан попрощался со всеми кивком и ушёл, пожелав спокойной ночи.
– И вам спокойной ночи, масса Джонатан, сэр, – проводил его нестройный гул голосов.
– А хорошо посидели, – улыбнулся Стеф, беря свою кружку.
– Да уж, кто сидел, а кто, – начала Дилли, но Эркин поднял на неё глаза, и она не закончила фразу: таким знакомо усталым было это лицо.
На мгновение всем стало как-то не по себе. Словно прошлым повеяло от всей фигуры Эркина. И он, почувствовав это, заставил себя улыбнуться.
Андрей заварил чай и отставил кофейник на край плиты.
– Пусть настоится, Мамми. Потом перелью. Эркин, идём в душ?
– Куда ты его дёргаешь? Дай отдышаться парню.
– Нет, Мамми, – Эркин ещё раз улыбнулся, и получилось уже легче. – Не шевелится только мёртвый. Пошли.
– Держи. Я сменку твою захватил.
Эркин кивнул и встал. Его качнуло, но он стиснул зубы так, что вздулись и опали желваки на щеках, и овладел собой.
– Пошли.
И вышел уже твёрдо. Андрей обернулся в дверях.
– Мамми, так я зайду после душа.
– Заходи, а чего ж? Я и в дорогу вам соберу чего-нибудь.
– Ага, спасибо.
Все допивали кофе и вставали из-за стола. Мамми сгребла кружки, сбросила их в таз и залила горячей водой. Строго посмотрела на Молли. Та вздохнула и встала.
– Я… я нарежу хлеба, Мамми? На сэндвичи.
– Режь, – разрешила Мамми, обмывая кружки. – Мяса я сама им нарежу.
Джонатан шёл, улыбаясь, к своему домику. Однако Эндрю действительно неплохой игрок. Не знавшего Грязного Гарри он обдует элементарно. И Стеф… ну, это обычный уровень. На крыльце он остановился и прислушался. Так… ну, это Эркин и Эндрю в душ пошли. Не проспали бы завтра.
Он вошёл к себе и остановился на пороге. Резкий странный запах ощутимо ударил в лицо. Что это? Джонатан нашарил выключатель и включил свет. Всё как обычно. Но запах… Вроде знакомый и в то же время…
