"Фантастика 2024-184". Компиляция. Книги 1-20 (СИ) - Войтенко Алекс

— У меня записан, — кивнул «дед» Мэри. — Пошли, Робин, выпьем чего-нибудь покрепче шампанского. Вот и выросла наша девочка. Кхе-кхе…

Они все вышли из зала, где проходила «встреча сторон», и мы с Мэри остались наедине.

— Ну вот, — сказал я, чтобы что-то сказать. — Как тебе всё это?

— Да-а-а… Как-то не очень, — ответила, нахмурившись, моя невеста. — И что сейчас делать?

— Можно поцеловаться, — сказал я.

— Ах, ну тебя! — махнула на меня рукой Мэри. — Это какой-то фарс! Мы ведь совсем не знаем друг друга.

— Ну… На самом деле помолвка, это как раз такое время, чтобы ближе узнать друг друга. Ведь раньше девушкам было запрещено общаться с чужими мужчинами. Мы хоть в колледже общались.

— В бадминтон играли? Тоже мне общение. Ты меня даже ни разу в кафе не пригласил.

— А ты бы, разве, пошла? Ведь не пошла бы!

— Наверное, не пошла, — согласилась Мэри. — Но ты мне нравился. Ты классно играешь на гитаре. Никто так не играет. И твои диски с Сьюзи Кватро улётные. И ты ей точно кучу песен написал? Вы, правда, были любовниками?

Мэри забросала меня вопросами, и я не знал, с какого начать отвечать.

— Нет, любовниками мы не были, но кучу песен я ей подарил, да. Мы с ней и её ребятами хорошие приятели.

— Она классная! Все парни в неё влюблены. Ты тоже?

— Ага. Когда мне было четырнадцать, у меня на стене висел её постер.

— А я играю на скрипке.

— Чудесно. Значит, я научу тебя играть на гитаре.

— На басовой гитаре, как Сьюз?

— Это сложнее. Там струны толще.

— Знаешь, какие сильные пальцы у скрипачек?

Она показала мне свои пальцы. Я взял и поцеловал её руку. Надо же было с чего-то начинать. После этого я поцеловал ей вторую руку и она зажмурилась. Тогда я просто поцеловал её в губы.

Мы целовались долго и с удовольствием. Сначала подойдя к окну, потом перейдя на диван, потому что, то мне, то ей светило в глаза закатное солнце. У её деда тоже была неплохая усадьба. Не Бадминтон-хаус, конечно, но и не халупа какая. Уоберн-Эбби — один из девяти домов-сокровищниц Англии, построенный в середине XVIII века герцогами Бедфорд из семейства Расселов в графстве Бедфордшир на месте средневекового цистерцианского аббатства Уоберн, был трёх этажным особняком.

По его огромному сафари-парку бродили жирафы, слоны и носороги, привлекая туристов. Тринадцатый Герцог Бедворд первым открыл свою резиденцию для всеобщего обозрения и семья чаще всего жила в усадьбе в Лондоне. Тут они завтра собирались отметить окончание Мэри колледжа, а получилось, что будут отмечать помолвку. Ну, э-э-э, правильно. У меня-то ещё нет «моего» Бадминтон-хауса.

Пока мы целовались, «нечто» сидело тихо, но контроля я не ослабевал. Не хватало мне ещё тут грохнуться в обморок! Тогда, точно, посчитают больным и гудбай женитьба. А Мэри мне нравилась всё больше и больше. Она была вкусной и приятной наощупь. Хотя пиджак, жилетка и юбка очень мешали. Мы постепенно распалились, но осторожный стук в дверь нас пробудил.

— Мистер Сомерсет, — позвал девичий голос. — Вас зовут к телефону.

— Кхм-кхм, — откашлялся я пересохшим горлом, — Сейчас иду.

Поправив на себе слегка помятый костюм и пригладив причёску, я вышел из залы и прошёл за девушкой в переднике в кабинет, то ли одного, то ли другого Рассела. Они сидели в нём оба, держа бокалы с янтарным напитком. Лорд держал в другой руке телефонную трубку.

— Да, Джонни, вот и он. Твой, э-э-э, высоко титулованный внук. Ага… Передаю… Держи.

Лорд уже явно был навеселе.

— Да дедушка, — сказал я.

Глава 18

— Я ожидал от тебя чего-нибудь такого, — сказал трубка голосом Джона Сомерсета. — Ты готов к свадьбе?

— Деньги у меня есть. Сделку купли-продажи по Бадминтон-хаусу завершим, думаю, за неделю. Нужно разрешение королевского дома и заключение комиссии паров.

— Я поручу кому-нибудь заняться организацией, э-э-э, свадебных, э-э-э…

— Не стоит, дед. Этим займутся представители со стороны невесты и праздничная команда Бадминтон-хауса. Мне сказали, что они знают, как это делать. Не думай ни о чём.

— Ну, хорошо. Ты ужесовсем взрослый. Кхе! Такой взрослый, что мне иногда кажется, что ты старше меня.

— Это иллюзия, дед. И я сильно устал. Когда ты готов заглянуть в мой мозг?

— Вот пойму, что творится с твоим русским, и займусь тобой.

— А что с ним? — насторожился я.

— Он уже вторые сутки беспробудно спит.

— Кома? — испугался я.

— Нет, это не кома. Была бы кома, я бы тебе сразу сообщил. Просто спит. И, кажется, ему снятся хорошие сны. Он иногда улыбается.

— Так, может, я приеду? Мне очень надо, чтобы ты глянул меня.

— Давай завтра?

— Давай, — вздохнул я и положил телефонную трубку на аппарат.

— Вы больны? — встревоженно спросил меня Роберт Рассел.

— Думаю, ничего сложного. Стал плохо спать. Устал очень.

— Это понятно, — хмыкнул Лорд. — Столько событий. Говорят, вы даже в обморок грохнулись?

— Было дело, — тоже хмыкнул я. — Вот и хочу полностью обследоваться.

— Ну, ладно, Джонни. Поговорили с Мэри?

— Поговорили.

— Вижу, всё в порядке? Выпьешь с нами?

— Откажусь, лорд Рассел. Отправлюсь в Лондон.

— Хорошо, — с одобрением на лице и киванием головы сказал старик. — Тебя отвезут. И… Ты сделал правильный выбор, мой мальчик.

Мы пожали друг другу руки, и я вернулся в Лондон, думая, что надо бы и себе, если вдруг останусь в Британии, прикупить самолёт.

Свадьбу «сыграли» в октябре, пригласив на неё кучу родственников, коих у Сомерсетов вдруг оказалось очень много. А до этого я вряд ли встречался с десятком, и то в косметологической клинике своего деда Джона.

От него я узнал, что Моэма Сомерсета не любили и игнорировали, так как он был незаконнорожденным сыном главы их фамильной линии, по службе побывавшем в Париже и накоротке сошедшимся с «моей» прапрабабкой. Лорд оказался настоящим джентльменом и не только сына признал безусловно, но и обеспечил ему учёбу в королевском колледже и дальнейшую работу в разведке.

Джон Сомерсет оказался сыном другого отпрыска рода Сомерсетов, посетившим в двадцатых годах СССР с разведывательно-дипломатической целью и жившем в Москве под дипломатическим зонтиком аж до самой войны тридцать девятого года. В мае тридцать девятого года он вывез жену с сыном в Лондон и не известно от чего скончался. Вслед за ним скоропостижно скончалась и его жена. Семнадцатилетнего Джона усыновил Моэм. Никакой интимной близости меж ними не было. Об этом мне сказал с уверенностью сам Джон.

Советские спецслужбы вышли на Джона в сорок втором году и представили документальные доказательства того, что его родителей отравили по распоряжению руководителя Британской разведки. Джона склонили к сотрудничеству с СССР и пользовались его услугами до определённого времени. Потом о нём забыли. Но не все. Кхе-кхе…

Во мне Джон Сомерсет никаких мозговых патологий не нашёл, хотя пропустил меня через все возможные процедуры, анализы и новейшую аппаратуру. Я был, по его мнению, «здоров, как бык» и а анализы чисты «как слеза младенца». Про наличие в моей крови переизбытка полезных микроэлементов он, естественно, знал давно, и удивлён их количеством не был. Предоставив результаты обследования будущим родственникам из семейства Расселов и, получив их «одобрямс», я женился на Мэри и быстренько заделал себе наследника.

До моей свадьбы мы с Высоцким и Мариной Влади вернулись в Союз, куда буквально через неделю прилетел и Джонни Холлидей. Мы записали с ним диск баллад, откатали его на фабрике грамзаписи, напечатав пробные пятьдесят тысяч экземпляров, и продали их буквально за месяц, через магазины «Мелодии». После этого, я продал фирме лицензию и, передав несколько формовочных матриц, сбросил сию обузу со своих плеч.

Москва и её окрестности постепенно заполнялась хорошей музыкой. Качественные группы возникали и в крупных городах Союза. Рок-клуб продолжал оказывать помощь в организации концертов, продюсировании и звукозаписи, и хорошая музыка стала распространяться по городам и сёлам.