— … ! Твою…!… ты…! — рявкнул я.
Штраф за нецензурную брань −4 трудочаса
— Не беда! — попытался меня приободрить Арсен. — Ну, посвободнее со временем станет — приберём, ага?
— Ага! Конечно, приберём!
А во-вторых, выяснилось, что в углу, где стояла кровать, свили огромную паутину детишки приснопамятной Милли. Двое из них увидели нас, когда мы вошли, и спрятались под тяжёлый чугуниевый шкаф, который стоял в комнате с момента создания, и который мы могли бы сдвинуть только в состоянии невесомости. Арсен бросился на пол, полез под шкаф — вообще, я был удивлён такой его прыти, учитывая, что ещё недавно он весьма их боялся.
— Он же ядовитый?
— Да, не страшно! Смертельный лишь в десяти процентах случаев. Меня уже кусал один раз — рука отекла, раздуло в два раза, я в медкапсулу сунул на пару минут — как рукой сняло!
Одного он выудил и сунул в заранее подготовленную банку. Второго — не поймал. Сколько их осталось всего мы пока не знали, но решили от греха перенести побольше вещей в мою новую «каюту», а потом пришло время снова нырять.
Мне уже стало интересно, как батя выкрутится. Обычно у него получалось, но уж больно длинным был маршрут.
Первый участок мы прошли быстро. Ушли с коридора с отключенными транспондерами, чтобы отсечь возможную погоню. К концу вторых суток пересекли границу Иерусалимской Республики и Союза Планет и пошли короткими всплытиями по окраинам большой звёздной туманности, от одного коричневого карлика к другому. Первый патрульник Союза вынырнул на нашем курсе на четвёртый день, как раз, когда мы кормили гипототемов — уставшие коньки жрали дефлюцинат вёдрами, только успевай носить.
Входящее сообщение от кп1–100565–2987-усм
— О, письмецо, — битя немедленно зачитал. — «Требуем сохранять орбиту и приготовиться к досмотру».
— Местные?
— Патруль, не инспекция.
Катерок был совсем крохотный, десятиметровый и без всяких признаков востроскручи. Когда высокий и усатый — по последней имперской моде — пожилой погранец в сине-зелёной форме шагнул с посадочного коридора на палубу, я заподозрил, что он просто соскучился по гравитации. Потому и решил нас навестить.
Как выяснилось, я ошибся не очень сильно.
— Так, первым делом — где у вас сантехническая комната? — спросил он и в ответ на беззвучный кивок бати проследовал туда, буркнув. — Пока подготовьте отчёты.
Не выходил долго, минут десять, слышалось журчание воды, какие-то невнятные бурчания с возгласами «о, наконец-то».
— Только бы у них базы не обновились, — прошептал Арсен.
— Какие? — не понял я.
— Разыскные. Из Иерусалима.
Наконец, дверь отворилась, и наш ревизор вышел весьма с подобревшей физиономией, мокрыми волосами, застёгивая на груди лёгкий скафандр.
— Хм, ну, спасибо. Знаете, мы тут третьи сутки околачиваемся.
— Наказали вас, что ли? — улыбнулся батя.
Погранец нахмурился, пробурчал и стал рыться в браслете — не таком, как у нас, а в обычном, раскладывающемся в планшет.
— Вовсе не наказали. А вас вот сейчас накажу! Почему у вас логи очищенные? Я же вижу, что тут не всё в порядке, глаз у меня намётан.
Логи у нас всё ещё собирались полу-автоматически, и в дополнении батя предварительно сказал мне залезть в ломанутую сто лет назад консоль бортового супер-админа и вычистить всё подозрительное. Это я умел хорошо. Я взглянул на отца.
— Путевой лог не очищенный. Мы их вручную собираем. У нас электроника релейно-ламповая у большинства устройств.
— Ну и что? Нельзя, что ли, на эту релейно-ламповую налепить нормальные датчики? Сгорят — новые поставите! В общем, это всё отмазки. Вы запросто можете быть преступниками, а мне потом отвечать.
— Ну и как мы решим этот вопрос? Знаете ли, у нас не такой уж богатый бюджет, чтобы при каждой аварии менять датчики. А рейсы мы часто совершаем в Дальний восток — вот, как и сейчас. И пару раз под электронные бомбы уже попадали.
Пограничник нахмурился. Видимо, не часто через его края проходили смельчаки, направляющиеся в столь отдалённые края.
— Ладно. Штраф семь тысяч уральских кредитов, — он скинул голограмму документа отцу на браслет.
Тот кивнул, молча достал имперскую карточку.
— У меня только имперские кредиты. У вас же нормально обменяется? Какой сейчас обмен?
— Один к пятидесяти пяти. Обменяется, — кивнул имперец.
— Хорошо!
* * *
К большой орбиталке пришвартовались на пятые сутки. Первым делом я отпросился у бати, побежал в ближайшую столовую и навернул две порции нормального орбитального борщеца. Мы остановились на пять часов, и в планах было много чего — искупаться в полноценной душевой, потом пройтись по клубам настольных игр или интеракт-студиям, и завести пару ни к чему не обязывающих знакомств. Нет, про Дину я помнил и даже верил, что она действительно будет меня ждать, однако после такого внезапного опыта очень хотелось новых приключений на пятую точку.
Но — не судьба. Только допил компоту, как раздался звонок от бати.
— Слушай, Арсен куда-то убежал, ничего не сказал, а я один сижу с Ильичом. Мне нужно за каботажем сходить и топливом для коней. Дуй обратно.
— Так Ильич же на корабле?
— Ты что, думаешь, я ему корабль одному оставлю? В этих краях?
— Раньше же оставлял, и ничего… Нам надо экипаж расширять!
— Разговорчики!
Пришлось возвращаться, и тут меня ждал сюрприз. У самого перехода на корабль, припаркованному на нижнем ярусе перронов, нос к носу столкнулся с Арсеном, ведущим под локоток девицу странной внешности. Маленькая, худая, с иссиня-чёрными волосами, в которых мелькали нити-голограммы, в обтягивающем пластиковом топике, который транслировал какое-то древнее кислотное видео. Видео на доли секунды прерывалось, оставляя девицу полуобнажённой по пояс.
— А, Гага, вот, смотри, моя да-авняя знакомая, подруга — Галина, а это Гагарин, сынок нашего капитана.
«Сынок» прозвучало очень обидно, но я промолчал. Учитывая, каким Арсен бывает костноязычным — обижаться было глупо. А женщина опасная, подумалось мне. Не киборг, а кибер… котка, или готка, я с трудом вспомнил, как называется эта древняя субкультура. Давняя, говорит? Сколько же ей лет, если Арсену уже под тридцать. На вид она казалась чуть старше меня, хотя могло быть и все сорок.
Галина с надменным видом протянула мне руку, согнутую в запястье. Я неуклюже пожал, хотя, видимо, подразумевалось, что нужно поцеловать.
— Галя, родная, ты веди себя смирно, много не говори, товарищ капитан будет ругаться, но это он по первости, я всё улажу, — услышал я голос Арсена за спиной.
Зайца на борт, значит, задумал провести! Девицу. Я усмехнулся. Что-то зачастили женщины к нам на борт, хотя раньше батя был тем ещё шовинистом. Задним числом я задумался, какую выгоду с этого могу поиметь. Отношения с Арсеном у меня были, в общем-то, хорошие, и сразу сдавать его папаше я не стал.
— Кто такая⁈ — папаша нахмурил брови. — Ты, что ли, Гага, где-то отыскал?
— Не, это моя давняя знакомая, Галина, она… специалист по чаю. Я подумал, что такой дорогой груз нужно будет вести особым образом, и чаевед нам не повредить.
— Чае… кто? — почесал макушку папаша.
— Чаевед, — не меня презрительного выражения лица, повторила Галина.
Батя сел, вытер платком пот со лба. Успокоился — на миг.
— Так, а ну-ка, давай, рассказывай. Не мне — ему, — кивнул он на «Завет Ильича». — Он у нас знаток. Где училась? Какие сорта чая знаешь? А то, может, мой друг и напарник решил меня облапошить, а⁈
— Филиал шестнадцатого регионального аграрного университета Казани в орбитальном посёлке Аргаяш-3. А чаи?… Ну, бывают казанские чаи, индийские, китайские, с Зимбабве ещё, черные, зелёные…
Голос у неё оказался низкий, не очень подходящий к худой фигуре. Она немного осеклась, я заметил тень неуверенности, прорвавшуюся через напускное презрение.
