— Хорошо, постарайся вычислить пока, куда перенаправляются все суда. И через пару часов будим Арсена, будем готовиться нырнуть.
Я слушал разговоры краем уха и организовал коту миску, воду и туалет — про использование которого хвостатый тут же всё правильно понял. Поиграл в консоли в древний шутер, посмотрел видео, и вдруг Ильич позвал меня в «кают-компанию».
— Товарищи, я нашёл информацию по данному кошачьеобразному существу. В новостной ленте по станции, подано вчера.
Перед нашими глазами появилась табличка с объявлением:
«Потерялось домашнее животное, кот, мужского пола, бойцовой породы, именем Берсерк, боди-модифицированной. Обратиться к Л. Р. Егорову до конца дня, лобби пятого сектора, либо на Тавду-4, К. Г. Константиновский — до конца дня»
— Это тот самый Эл-эр-Егоров? — оживился батя. — Что он тут делает? Его яхты у нас на станции уже нет. Неужели он и кота потерял, и яхту? Так, Гаря, бери его на руки, Ильич — сфотографируй. Отправляй письмо следующего содержания.
«Товарищ Егоров, приветствую! Я капитан гипотраулера „Молотов“, по вашей заметке. Найден кот, предположительно вашего происхождения!»
Ответ пришёл почти сразу, и Ильич отобразил переписку в голограмме.
«Да, это мы подавали объявление! Но это кот с сухогруза „Тавда“, которая сейчас, через пять минут отбывает! Идите на второй пирс, ещё можно успеть!»
— Югра-один, — успел вставить Ильич. — Корабли обычно отправляют на штраф-стоянку на Югру-один, реже — на Ишим.
— Сейчас, конечно, побежали мы! — оскалился батя. — Диктую, пиши: сожалеем, но мы тоже не можем отлучиться от корабля. У нас третий класс размерности и экипаж из трёх человек и одного андроида. Двое человек и робот трудятся, один до момента взлёта в трудовом отгуле. Через сорок минут мы совершаем вылет в сторону Югры-1. Мой непутёвый сын подобрал кота, это всё ошибка, но мне бы не очень хотелось выбрасывать животное на улицу и нарушать его возможные… права на жилище.
Следом раздался видеозвонок.
Поэт Леонид Егоров оказался практически ровесником отца. Признаться, я представлял космических поэтов другими — какими-то, что ли, пришибленными и мечтательными. Лицо было достаточно твёрдым, имелось в нём что-то от лица кадрового офицера.
— А вы не против взять меня пассажиром? Я как раз направляюсь до Югры-1, куда тоже по ошибке отправили мой транспорт. Готов сколько-то заплатить. Либо могу читать стихи. Дальше я попытаюсь самостоятельно догнать «Тавду» и вернуть им кота.
— Никакие валютные средства сверх меры нам не нужны, — отец отмахнулся. — Если вы не против нашего пролетарского быта, то мы с радостью приютим вас в обмен на уход за питомцем.
— Я скоро буду! — радостно согласился поэт и закончил вызов.
Батя махнул рукой.
— Иди, встречай. Ильич, прибери тут всё.
Через десять минут лицо нашей жертвы показалось в дверях.
— Заходите, мы пока готовимся к вылету, — сказал я.
А за спиной уже играл древний коммунистический марш «Взвейтесь, стяги!»
Глава 20
Красивая регистраторша
Когда включался такой марш, я уже знал, что делать — необходимо максимально отыгрывать идейных коммунистов-фанатиков, чтобы не вызывать подозрения и произвести впечатление. Пониженное отопление и раскочегаренная буржуйка были тому доказательством.
— Мау! Вернулся! — кот выпрыгнул из-за коробок, запрыгнул с пола прямо на руки Егорову. — Мау! Корми! Корми!
— Папенька, я привёл, — хмуро сказал я.
— Дефлюцинат, покажи гостю каюту! — сказал батя из громкоговорителя. — Да запиши в журнал для отчётности. Мы взлетаем через пятнадцать минут. Потом дуй ко второму туннелизатору, там дежурит андроид! Пора выводить коней из стойла.
— Как зовут? — спросил поэт, подавая свободную от кота руку.
— Гагарин. Гагарин Шонович Куцевич.
Мимо пронёсся Арсен — в красивой полосатой рубашке, с завитыми усами. К свиданию, что ли, готовится?
— Арсен!
Поэт прошёлся до моей каюты, отодвинув кирпич, пробормотал:
— Холодно тут у вас…
Но нам уже было не до него, мы изображали панику — впрочем, изображать особо и не приходилось, потому что взлёт был практически такой, как обычно.
— Станция, это «Молотов», мы готовы!
— Задраивай люки! Кислородку включай!
— Задраил-включил!
— К пульту живо! Проверь пульт, всё горит! А ты к туннелизатору!
— Транспортир подавай! Ты всех кормил? А, дефлюцинат, ничего не умеешь, давай я!
Я отбежал от туннелизатора к маневровому пульту — за рычагами управления я стоял не так часто и счёт возможность порулить за удачу.
— Есть!
— Крути!…
— Гони!…
— Станция, мы!…
Корабль дёрнуло, резко придавило вниз. Гравитация станции на миг сложилась с гравитацией корабля. В голове послышался шёпот востроскручи. Космический зверь до того времени дремал на конце рельсового пути, на привязи. Почуяв знакомый корабль, он прилепился подо дно. Расстояние было невелико, он почуял новых пассажиров и осторожно полез в их и наше сознания, принюхиваясь и вызывая фрагменты образов. Кот тоже навострил уши. В такие моменты всегда ненадолго пробирает лёгкий холодок, как при просмотре фильмов ужасов.
— Есть захват упряжи! Есть ровная гравитация! — крикнул я.
— Гагарин, девяносто-сто двадцать по правому.
— Есть девяносто-сто двадцать по правому!
Рука на рычаге немного дёрнулась, и корабль ощутимо швырнуло.
— Тройка сформирована! Оси приняты?
— Тройка сформирована! Оси приняты.
Егоров подошёл и зачем-то поглядел в туннелизатор. Что там смотреть-то, он рыбёшек не видел? Мне всегда было немного стыдно, когда кто-то так делает — в нормальных кораблях троек несколько, а у нас всего две.
— Удаление от станции? — спросил Батя
— Шестьдесят километров, — ответил Ильич.
Музыку сделали громче.
Если дело отцов стало делом твоим —
Только так победим, только так победим!
Слышишь юности голос мятежный,
Слышишь голос заводов и сёл!
— Не подведи, милая! — сказал батя в громкоговоритель. — Толкай их! Нно, родимые! Ныряем!
Я чуть не прыснул со смеха, в это время яркая вспышка озарила просмотровые окна туннелизаторов, а еле видимая волна погружения прошла по кораблю.
— Нырнули! Идём!
— Ура!
Получена премия: 2 трудочаса (погружение в подпространство)
В моих руках появилась красная электро-семиструнка. Полились грубоватые аккорды в такт песне, и вот уже три глотки орали на весь зал:
Банин, партия, комсомол,
Банин, партия, комсомол!
Банин, партия, комсомол,
Банин, комсомол!
Поэт с котом неожиданно начали подпевать. Пока что всё шло неплохо — в атмосферу коллектива наш «пациент» вполне себе влился.
Плыли мы недолго — сначала под наклоном на крейсерскую глубину, а потом под наклоном же — вверх, к Югре-1. Поэта старались не замечать и заниматься своими делами, чтобы не вызывать подозрения, и, похоже, его наша необщительность начала раздражать.
— А почему нет нормальной системы навигации? — услышал я такой знакомый и привычный вопрос.
— Вокруг полно судов Бессарабии и корпократического Народного Объединения, у них полно электромагнитных гранат, — начал батя длинную лекцию, а я отвернулся в сторону, чтобы не заржать.
Батя жестом подозвал меня к рубке и прошептал:
— Готовься, сейчас пойдёшь вслед за ним. Напросишься в гости. Узнаешь, как попасть внутрь.
Всплыли резко, как это часто бывает у крупных планетоидов, а Югра была немаленькой, всего в четыре раза меньше Тюмени. Связались с диспетчером, нам выдали «стойло», в которое мы привычно заехали. Егоров соорудил коту какой-то импровизированный поводок, распрощался с нами и отправился на поиски своей яхты. Я выждал минуту и отправился вслед за ним.
