Пару дней назад к воротам ШНыра подъехал пузатый фургончик желтого цвета. Из фургончика выглянул бородатый субъект в красном комбинезоне и стал, сигналя, требовать Рину. Причем имя «Рина» он не произносил, а называл ее полное имя, да еще и год рождения. Это породило невероятную путаницу. Почему-то на двушку шныры нырять могут, а вот запомнить, что Рина – это вообще-то Екатерина, да еще и фамилия у нее имеется, способен лишь один шныр из пятидесяти. Поначалу Рину это открытие неприятно озадачило, но лишь пока она не обнаружила, что сама не знает фамилий Ула, Яры, да и вообще почти ничьих. Ну, может, только Сашки, Макара и кое-кого из новых шныров.
Все забегали, явился даже Кузепыч, на всякий случай прихвативший обрез карабина. Наконец все прояснилось, и Рина, подписавшись где было велено, получила от курьера картонную коробку. В коробке оказалось двадцать плиток бельгийского шоколада, шнеппер явно авторской работы и десять банок деликатесного собачьего корма, на одной из которых случайно сохранилась цена. Гамов и здесь остался Гамовым. На одну такую банку можно было кормить всех копытовских собак в течение недели. С шоколадом было примерно то же самое. На плитке значилось, что в шоколаде 250 различных вкусов, однако язык Рины различил только, что, если кусать плитку с одной стороны, она сладкая, а если с другой, то горькая.
На дне коробки Рина обнаружила короткое письмо:
«Вот! Захотелось сделать тебе что-нибудь приятное! Не скучай! Твой Г.».
Рину это тронуло, вот только Сашку письмо от Гамова позабавило почему-то гораздо меньше.
– Какое прекрасное имя – Гэ! Скажешь «Гэ» – и сразу понятно, какая огромная душа перед тобой раскрывается! – сказал он.
– У тебя нет чувства юмора! – обиделась за Гамова Рина.
– Зато у меня есть мозги… Не думай, что он дарит тебе это, потому что добрый! Он на что-то надеется!
Рина вспыхнула:
– Это ты всех по себе равняешь! Значит, любые жалкие чипсы, которые я от тебя получала, ты мне дарил с какой-то целью?
Лучше бы она промолчала. Сашка был правдолюбив до полной невозможности его о чем-то спрашивать. Поинтересуешься, например, как выглядишь, в надежде выпросить комплимент и получишь в ответ: «Выглядишь нормально! Но сутулишься, и прыщ на лбу не надо было кремом замазывать. Люди замечают только то, что от них прячут».
– Про чипсы, по сути, да, – сказал правдолюбивый Сашка. – Если я делал это из доброты, почему я не покупал их Фреде? И Гамов, кстати, тоже не Алисе свою коробку почему-то прислал! Ну если он из голой доброты это сделал…
С тех пор между ними точно черная кошка пробежала. Они гнали эту кошку, но она возвращалась. Рине было неприятно, что Сашка ей не верит, а Сашке… У Сашки вообще все было сложно. И с отцом, к которому он после смерти матери испытывал сложную смесь ненависти и любви, и с ощущением предательства. Если что-то шло не так, он быстро терял способность верить человеку.
В Москве маршрутка № Н несколько усмирилась. У Ула даже появилась возможность поглазеть в окно на поток машин. Больше всего ему понравилась «Газель», на борту у которой было написано: «ГАСТРИТ ИЗЖОГА ЯЗВА САХАРНЫЙ ДИАБЕТ ЗА ОДИН ДЕНЬ».
– Чудо былиин! Сколько болячек тебе могут устроить за один день! Не иначе как там сидит боевая ведьма Белдо! – сказал Ул.
Присмиревшая маршрутка остановилась и позволила Улу с Максом снять колесо с брошенной на обочине машины. Правда, диск оказался другого размера, и из пяти болтов усадить его удалось только на один. Но это ничего особенно не меняло. Все равно колесу требовалось не столько вращаться, сколько создавать видимость.
Яра толкнула покрышку носком ботинка:
– Невероятно! При маршрутной магии автобус вообще не должен останавливаться! И покинуть его нельзя!
– Это если по полному циклу. – Наста извлекла из-за уха сигарету и прикурила у дорожного рабочего. – Магия – как бутерброд. Состоит из хлеба, масла и колбасы. Но если выкинуть что-нибудь одно – масло или колбасу, – все равно бутерброд останется бутербродом…
– Ты изменила магическую формулу?
– Какую такую формулу? Не пугай меня! Я не Белдо! – возмутилась Наста. – Я просто убрала те строчки, которые меня не устраивали. В записной книжке Кавалерии очень подробно все было расписано.
– А ты только это списала?
Наста расхохоталась и, избегая ответа, дернула заднюю дверь автобуса:
– Ну все! С колесом решили! Поехали за покупками!
Однако в торговый центр они попали не сразу. Маршрутка № Н стояла на обочине рядом со въездом во двор. Сам же въезд перегораживал неудачно припаркованный желтый автомобильчик. Минуту назад Ул случайно видел, что машину бросила женщина, потащившая в подъезд детский велосипед.
Со стороны двора к канареечной машинке подъехал внедорожник и принялся яростно сигналить. За лобовым стеклом джипа праведно багровела чемоданных размеров физиономия.
– О, еще один рад поистерить, что нашел виноватого! Вот увидите: еще и рупор откроет! Я сейчас! – сказал Ул.
– Только не дерись! – Яра ненавидела, когда Ул влипал в истории.
– Да не буду я! Люблю помогать людям оставаться правыми!
Ул подошел к оставленной машинке и, роясь в кармане, сделал вид, что ищет ключи. Из джипа, как чертик из табакерки, немедленно выскочил краснолицый мужик, начал орать и крутить у виска пальцем. Не обращая на него внимания, Ул хладнокровно продолжал рыться. Пожал плечами, удивленно вытащил руку и стал обхлопывать карманы брюк.
Видя, что на его вопли никак не реагируют, толстый мужик постепенно замолк. Убедившись, что его перестали характеризовать как водителя и как человека, Ул преспокойно повернулся и пошел к автобусу. Водитель джипа догнал его и, поймав за рукав, удивленно прохрипел:
– Эй, парень! Ты куда?
Ул остановился. Обернулся. Рина из окна маршрутки № Н оценила неспешность этого движения.
– Машина не моя. Я вон на автобусе приехал! – сказал он.
Дальше последовала красивая немая сцена. Опешивший водила протянул руки, чтобы схватить Ула за ворот, но во взгляде Ула было нечто такое, что помешало ему довести свое намерение до конца. Он повернулся и, ссутулившись, побрел к джипу. Недавняя победительность из него ушла. Теперь он больше напоминал сдувшийся воздушный шар.
Даже когда минуту спустя из подъезда выскочила маленькая дамочка и, суетливо взмахивая руками, бросилась переставлять машинку, он уже не сигналил и не кричал. Только сидел и, дожидаясь, пока она отъедет, мрачно смотрел на руль.
– Чего ты с ним сделал? – спросила Яра.
– Да ничего, – сказал Ул. – Просто он, чудо былиин, перегорел. Молния врезалась в громоотвод и ушиблась носом. Поехали!
Вскоре они добрались до торгового центра. На огромной площади лежали горы грязного снега, между которыми торчали таблички «МЕСТО ДЛЯ ДЕРЕВА». Маршрутка № Н скромно ткнулась бампером в сугроб.
Глава пятая
Лиса Алиса и кот Базилио
Если бы можно было отмотать время вспять! У каждого человека, даже у самого скверного, даже у палача, наверняка бывали в жизни светлые минуты. Когда он гладил собаку, смеялся или кому-то помогал. Если бы можно было вернуть его назад и зафиксировать в этом состоянии для вечности! Но – и эта мысль меня разрывает – вечностью фиксируется только последнее состояние. Прошлое в зачет не идет.
Из дневника невернувшегося шныра
Потолкавшись на стоянке, шныры нырнули в торговый центр, занимавший целый квартал. Яра последовала было за всеми, но в последний момент спохватилась, что ей надо купить наушники, и шагнула на движущуюся лестницу.
– Я скоро! – крикнула она Улу.
Ул хотел последовать за ней, но другая движущаяся лестница уже спускала его на нижний уровень гипермаркета.
– Только не покупай ничего тяжелого! – крикнул он.
– Хорошо! Только два блина для штанги и небольшой диван! – пообещала Яра, но шепотом, чтобы Ул не кинулся следом. Порой чувство юмора ему изменяло.
