Бугристый щит врезался мне в лицо. Меня снова опрокинуло на пол, в объятия жгучей боли. Лопнула щека, плоть разошлась до самого уха, но организм уже занимался исправлением страшной раны. Гнус выпрямился в полный рост и пнул меня ногой в живот.
— На сколько еще хватит твоих запасов крови? — проревел Гнус жутким скрежетом хрупких крылышек стайки насекомых, облепивших пол рядом с моим лицом. — Выдержишь три удара?
Гнус замахнулся булавой.
Ударом ладони, я раздавил сотню мух и успел вскочить с пола. Костяной шар пронёсся совсем рядом и ударился в пол. Подловив удачный момент, я пнул Гнуса прямо в колено, он подкосился и чуть завалился на бок. Мой сабатон незамедлительно взмыл в воздух и хорошо так приложился в подбородок уродца, смачно чмокнув. Я хотел еще раз ударить, но попал ногой в щит, совсем не в подходящий момент скрывший уродливую харю Гнуса.
Гнус вскочил и, продолжая прятаться за щитом, ударил перед собой дубиной. Я отскочил. Увернуться от такого удара смог бы даже ребёнок. Булава вновь рассекла воздух, и снова промах. Мне показалось, что Гнус играет со мной, машет оружием у лица, словно провоцируя на что-то. Но я не собирался с ним драться, а тем более поддаваться на провокации. Я ждал момента. И, наконец, дождался.
Отпрыгнув назад на пару шагов, я увидел ползущую по стене тень. Огромная и бесформенная, тянущаяся столбом от пола. Началось! Дрюня сумел!
За окном разгорался огонь. С внешней стороны церкви стены были уже объяты пламенем, и я сильно рассчитывал на правдивость фразы: вспыхнул за секунду. Огонь быстро пожирал доски, тень на стене разрасталась на глазах. Я поднял голову и бросил взгляд в сторону единственного окна с разбитым стеклом, через которое могли улететь мухи. На моём лице появилась улыбка, языку пламени уже просачивались через него внутрь церкви, обжигая крышу и поперечные балки. К моему удивлению, птицы успели покинуть будущее пепелище.
Гнус еще пару раз ударил в молоко, и вдруг замер. На потрескивание пламени уже невозможно было не обращать внимание; мухи жужжали громко, но не на столько.
— Что это? — спросил Гнус, замерев на месте. Его ручные мухи попытались облепить стёкла церкви, но большая часть в миг истлела, стоило им приблизиться к окнам.
Воздух над головой взорвался рычанием. Рои мух принялись кружить по церкви и биться во все стороны, выискивая пути выхода. Поведение мух было схоже с огромным косяком мелкой рыбёшки, ловко уворачивающиеся от нападения хищников. Чёрное облако изгибалось, растягивалось, а затем вновь собиралось в шар, когда очередное стекло превращало в дымные точки сотню приблизившихся мух.
— Ты думаешь… меня… это остановит?
Жужжание стало отрывистым. Слова проносились мимо моих ушей, и большую часть я уже не мог разобрать. Едкий дым быстро скопился под крышей и медленно опускался на нас. Мухи пытались протиснуться в щели между досок, но находили там смерть. Языки пламени просочились внутрь через все возможные дыры и отверстия и медленно поползли по стенам к потолку, нещадно пожирая всё на своём пути.
Я вовремя разгадал замысел Гнуса.
Облепленный мухами ходячий труп бросился к окну и замахнулся булавой, рассчитывая разбить стекло. Я вовремя подбежал и прыгнул на него. Его явно пугал быстро разрастающийся над нашими головами огонь. Он был растерян, и даже не подумал защититься от меня щитом. Я беспрепятственно пролетел пару метров и схватился за руку, держащую булавку. Гнус ударил, но промазал. Под моим весом рука резко ушла вниз, ударившись разбухшим суставом о пол.
Нужно выбить булаву из его руки! Я ударил по кисти Гнуса пару раз костяным наконечником, и ладонь повисла на куске плоти. Костяная булава рухнула на пол. Я уже хотел перехватить её, но получил щитом по спине. Меня откинуло в сторону. Я перекатился, вскочил и снова бросился на Гнуса. Здоровяк явно был зол. Он подбежал к окну и разбил щитом стекло. Глупый поступок, который можно совершить только в полном отчаянии.
Я видел, как несколько сотен мух кинулись к разбитому окну. Их чёрным телам только стоило вылететь наружу, как языки пламени сжирали их. Гнус совершил ошибку. Он понял это не сразу, лишь когда ворвавшееся в разбитое окно пламя лизнуло его лицо и заставило отступить.
Вой пронёсшихся рядом со мной насекомых напоминал рычание. Гнус опять что-то задумал. Он отбежал от окна на пару тройку метров, и замер, словно прицелился. Вот ублюдок! Решил сигануть в окно!
Так быстро я еще никогда в жизни не вскакивал на ноги. Меня словно кто-то невероятно сильный подбросили, а затем швырнул вперёд, прямо на Гнуса. Перекаченный уродец был уже на пол пути, когда я врезался в него. Шипы на моём правом наплечнике пронзили его правое плечо и часть груди. Глубоко засели, и крепко, я это понял, когда мы вместе сделали еще пару шагов, но прыжок в окно не удался. Траектория Гнуса изменился, чем вывела его окончательно из себя.
Это пристанище для мух стряхнуло меня, ударило в лицо, когда я рухнул на пол, а затем пнуло в грудь. Удары были сильными и точными, обычного человека точно бы отправили в нокаут или на больничную койку — в лучшем случае. Картинка терялась перед глазами, но лишь на мгновение. Я быстро восстанавливался. И так же быстро сумел встать.
— Куда собрался? — спросил я, видя, как Гнус снова отступает назад для разбега. — Хочешь убежать с моими подарками?
Он замер. Голова повернулась в мою сторону и словно уставилась на меня.
— Лови! — прожужжали где-то в стороне мухи.
Гнус резко развернул торс и швырнул в меня щит. Сам он побежал в сторону окна, и когда до свободы оставалось несколько шагов, крыша церкви обвалилась.
Перед самым носом Гнуса, если так можно обозвать дырку в черепе с вываливающимися мухами наружу, рухнула и пробила пол массивная потолочная балка, охваченная пламенем. Она не позволила ему сигануть в окно, наоборот, заставила отступить. Испугавшись огня, он шагнул назад, прямо ко мне в руки.
Летящий мне в лицо щит я остановил, укрывшись вскинутыми руками. Мои руки чудом уцелели, доспех лопнул вместе с кожей, но кости остались целы. Пока восстанавливались повреждения, я поднял щит с пола, подобрал булаву и подбежал к Гнусу со спины. Он вовремя шагнул назад. Прям под вздувшийся костяной шар. Облепленная мухами голова лопнула как гнилой помидор, брошенный в стену. Меня залило гноем, мухи брызнули во все стороны. Я прекрасно понимал, что Гнуса это не остановит, и не теряя ни секунды, снова ударил. Бугристый костяной шар размером с голову пробил грудь, обернувшегося на меня Гнуса. Из дыры хлынул гной и рой мух. Я ударил снова, пробивая огромную дыру в грудной клетке. Зачем — не знаю, я просто хотел остановить его, отвлечь. Не дать предпринять новых попыток покинуть огненную ловушку.
Я бил и колотил его.
Колотил и ломал кости. Занеся руку для очередного удара, меня вдруг сковала невероятная боль. Булава и щит выпали из рук, а сам я упал на колени. Вспышка боли ослепила, в ушах раздался оглушительный звон. Я сразу не сообразил, что произошло, лишь когда сумел разлепить веки и сквозь дым бросить взгляд на свои руки. Весь мой доспех был усеян мухами. Плотно. Я не видел живого места. Видимо, смирившись с неизбежным, Гнус бросил на меня всё живое, что принадлежало ему в этой церкви. Каждая муха, способная перенести его сознание и спастись была обречена, и всё, что насекомые могли сделать — погубить меня. Они все решили погубить меня. Сожрать доспех, а затем высосать всю кровь. И им бы удалось, если бы крыша церкви окончательно не обрушилась.
Меня приковало к полу чем-то огромных. Пламя пробежало по всему доспеху, прочищая от насекомых каждую трещину, каждую дырочку. Всюду трещали пылающие доски, отравленный дымом горячий воздух наполнил лёгкие, но убить всё никак не мог. Пока не мог. Очень быстро я начал испытывать кислородное голодание. Отяжелевшие веки медленно укрывали глаза. И перед тем, как их окончательно закрыть, я увидел охваченное огнём тело Гнуса. Обнажённое. Мухи сгорели, оголив почерневшую кожу, от которой уже поднимался пар. Я выдохнул обжигающий воздух и закрыл глаза. В ушных раковинах раздалось жужжание.
