– Все нормально, - попытался проговорить я, но из горла вырвалось только какое-то бульканье.
А потом мир погас.
Глава 16
Я открыл глаза, и удивился тому, что, ещё жив. Голова жутко болела, в поле зрения все плыло, а ещё безумно пересохла глотка. К этому добавлялись голодные боли в животе, ведь я не ел уже очень давно.
Оглядевшись, я понял, что нахожусь в номере какой-то гостиной, потому что тут была двуспальная кровать, две тумбочки по бокам, на одной из которых стояла настольная лампа, а ещё имелась открытая дверь, ведущая, судя по душевой кабине, в санузел.
Для гостиницы то ли слишком скромно, то ли слишком роскошно. Впрочем, какие гостиницы в закрытом городе, если подумать, верно? Она тут если и имелась, то исключительно для номенклатуры. А вот для комнаты в санатории… Очень похоже.
Помещение было залито светом, что привело меня в отчаяние. Сколько времени я провалялся? Сколько мне осталось до обращения? Мне поэтому так плохо?
Хуже всего было то, что я был связан по рукам и ногам. И это привело меня в отчаяние. С одной стороны, да, это хорошая предосторожность, чтобы я не кидался на людей, когда обращусь. Но с другой… Неужели надежды уже нет? А как же учёные?
Впрочем, рот мне никто не заткнул, так что я сделал единственное, на что был способен и крикнул:
– Эй! Есть тут кто живой?
С той стороны двери послышались шаги, потом в замке повернулся ключ, и в помещение вошёл молодой парень, я бы даже сказал, мальчишка, лет пятнадцати. Но на его поясе висела кобура с пистолетом, а на лице была решимость. Да уж, сын полка какой-то.
– Живой, наемник? - спросил он необычайно низким для такого возраста голосом. - Это хорошо. Как себя чувствуешь?
– Хреново, - ответил я. - Пить хочу. И жрать. Развяжешь?
– Не, не развяжу, чтобы ты никого тут не сожрал. Но Профессора позову. - Почему-то сразу стало ясно, что он произносил слово "профессор" так, что это было именем собственным. - Жди, давай.
И ушел, не забыв запереть за собой дверь на ключ.
Я подергался, пытаясь высвободиться, но у меня ничего не получилось. Вязали меня крепко, на совесть. Но стоп…
На мне была чистая одежда. Не мой драный мультикам, а вполне цивильная: белье, шорты, белая майка, будто новая. Это что же получается, меня переодели? Да и судя по тому, что потом от меня не шмонит, и следов крови не видно, ещё и помыли? Как минимум прошлись влажной губкой.
Да, такой заботы от своих пленителей обычно не ожидаешь. Может быть, и стоит дождаться этого самого Профессора? Секунду назад-то я был готов в окно сигать, как только высвобожусь, а теперь, вот, задумался.
Дверь открылась снова минут через пять, и в помещение вошёл сын полка и крепкий старик, одетый в джинсы и фланелевую рубашку. Невысокий, более того, коренастый, с седыми зачесанными назад прядями на лысеющей голове. На профессора он не был совсем похож, скорее на какого-нибудь водителя грузовика, доживающего свои дни на пенсии.
Ни очков тебе, ни лабораторного халата. Как можно так образ ломать, верно?
– Здравствуйте, - тем не менее, поздоровался он вполне интеллигентно. - Святослав, верно?
– Вообще, Кирилл, - ответил я. - Но лучше зовите Святом. Так и зовут все.
– А, а я-то думал, что ваш позывной от имени происходит, - сказал он. - Я уже знаю, что вы из наемников, которые пришли в город снаружи. Что же вы искали?
Ну да, стоило догадаться, что они в курсе, ещё когда этот пацан назвал меня наемником. Видимо, Лена и Павел рассказали. Они, интересно, тут вообще? Что с ними?
Хотя, раз уж со мной обошлись нормально, то и с ними все должно быть в порядке.
– Ну и с какой целью вас прислали? - задал он следующий вопрос. - Ваши спутники говорили что-то, да только лучше из первых уст услышать…
– Вы работали над вирусом N-715? - спросил я.
Он посмотрел на меня, а потом махнул парню рукой, мол, выйди. После чего подошёл ближе, уселся на кровать. Я уверен, что парень будет подслушивать, такой уж у них возраст, да и Профессор, очевидно, считал так, так что заговорил тише:
– Не поднимайте больше этой темы, Святослав, - сказал он. - Я не хочу, чтобы люди знали, что я был одним из тех, кто вывел эту заразу. Но да, так оно и есть.
– Нас было три группы, - сказал я. - По одной группе на каждую лабораторию. Мы должны были добыть документацию по вирусу и вакцине и выбраться из города. Да только вот, увы, мою группу отправили в лабу, где исследовали свойства вируса на автодоках. Так я, кстати говоря, и заразился.
– А зачем вы влезли в этот самый автодок?
– Да потому что нас ждали какие-то упыри. И перестреляли почти всю группу. Меня ранили, я спрятался в одной из комнат и влез в эту машину. Потом смотрел - документацию они вывезли всю. До последнего жёсткого диска. Хотя в той лабе не работали ни над вирусом, ни над вакциной.
– Все верно, - кивнул Профессор. - Это проект "Лазарь", одно из ответвлений. Этот вирус - ключ к лечению множества заболеваний. Если избавиться от побочных эффектов, то… Он ведь может буквально воскрешать людей с того света. Не в плане зомбификации, а в плане реанимации. То есть, вы влезли в автодок, и?
– И очнулся уже через несколько дней, - ответил я. - Целый, хотя до этого у меня была здоровенная такая дырка в бедре, и я чуть кровью насмерть не истёк. Поговорил немного с машиной…
– Да, урезанный искусственный интеллект, - кивнул он.
– Он мне не показался урезанным, разве что в области эмоций, - ответил я. - Но эта машина перечислила манипуляции, а потом заявила, что я заражен, и что супрессанта больше нет. Я обыскал всю гребаную лабу в поисках хотя бы одной ампулы, но нет, ничего. Профессор. Мне осталось несколько часов. Скажите, у вас есть супрессант?
– Несколько часов? - спросил он, и вдруг достал из кармана фонарь.
Небольшой, карманный, такие врачи используют, чтобы горло посмотреть пациенту. Но вместо этого он включил его, закрыл мне один глаз, к потом посветил во второй. Сделал то же самое и с правым.
Я попытался проморгаться. Перед глазами плавали черные пятна, все-таки диоды в фонаре оказались достаточно яркими. Не настолько, чтобы я ослеп, но тем не менее…
– Несколько часов у нас ещё есть, - согласился он. - Если бы до обращения осталось бы около часа или меньше, то вы не смогли бы вытерпеть яркого света. А так… Думаю, вас можно развязать.
Он бесцеремонно повернул меня на бок и принялся возиться с узлами. Освободил руки, после чего ноги. Возможность снова двигать конечностями неописуемо меня радовала.
– Пойдёмте, - сказал он. - Обсудим, как я могу вам помочь.
Это меня немного обнадежило, ведь если бы лекарства у него не было, то скорее всего, он бы и не стал со мной разговаривать. А уж развязывать точно, потому что это слишком опасно. Поднявшись с кровати, я чуть не упал, настолько затекли ноги. Но потом всё-таки встал и пошел за учёным, чувствуя себя, словно русалочка, которая шла, и ножи кололи ее ноги. Надел домашние тапочки красного цвета, что лежали у кровати и пошел. Фиг с ним, все не босиком.
Принялся растирать запястья. Вязали, вроде бы и не туго, но кровоснабжение все равно оказалось нарушено. Впрочем, скоро расходился немного, и все прошло.
За дверью никого не оказалось. Либо малой и не подслушивал, либо понял, что мы вот-вот выйдем, и сбежал.
– У меня здесь есть небольшая лаборатория, - сказал он. - Но не хватает оборудования, не хватает информации, - немного понизив голос, добавил. - Я пусть и руководил проектом, но знаю далеко не все.
Руководил проектом? Вот он - мой билет на ту сторону. Если я дотащу его до периметра, сообщу, что со мной руководитель проекта, и смогу это как-то подтвердить, то нас точно выпустят.
Вот только без документации мне это все равно не поможет. Нет снаружи ни супрессанта, ни чего-то другого. Так что мне сделают анализы, а потом попросту пришьют. И командование ничего не скажет, потому что прекрасно понимают, что будет, если вирус вырвется за пределы Волкова.
