Заполнено заявление о списании 1 капсулы принтонов-ускорителей ТПУЗм-4, стоимость — 15000 трудочасов.
У меня успели скрутить руки за спиной, прежде чем принтоны подействовали. Ко мне подлетел дрон, ужалил слаборазрядным шокером. Я скрючился от боли, но через пару секунд почувствовал, как изменилась скорость течения времени. Отпихнул удерживавшего меня солдата, обернулся и увидел, как электронный ключ от наручников падает из его руки. Наклонился, успевая за падением, и подсунул руки.
Защёлка наручников щёлкнула, и я освободился. Дрон уже целился в меня, пинком я отправил его в потолок. Солдат падал, вызывая эффект домино в узком проходе — солдаты и заключённые валились друг на друга. Я поискал взглядом сокамерников, пытаясь убедиться, что с ними всё в порядке, но, увы, не нашёл и ринулся вперёд, к медленно закрывающимся дверям в конце коридора. Нас разделяло каких-то семь-восемь метров, но идти через тесный строй зэков даже с ускорителями было задачей не из простых. Я опоздал к закрытию дверей, но стоящий у входа солдат медленно опускал руку от датчика на стене, и я сообразил — схватил её и дёрнул обратно вверх. Датчик загорелся зелёным, двери достаточно быстро — по меркам ускоренного пространства — открылись, и я протиснулся вниз.
Передо мной открылся вид на приличных размеров купольник — десяток небоскрёбов по центру, пара скверов, многоэтажные фермы с зеленью, а также куча куполов и шпилей, стилизованных под дерево — подобную архитектуру новгородцы очень любили. Я оказался на узкой стоянке, расположенной на обрыве над гремящим потоком машин. Скоростные флаеры, неторопливые грави-поезда, грузовички неслись по трубе, которая впивалась в стенки купольника слева и справа.
Но долго любоваться было некогда. Три фургончика, которые в одном из старых сериалов почему-то назывались «бобиками», примостились рядом с крупной красной машиной, из которой неторопливо выходила команда ремонтников и вылезали роботы. Я рванул к соседней — в неё ещё только садился пилот, я рывком вышвырнул его и прыгнул на место.
Приборная панель флаера была не особо знакомой, но и не сильно сложной — минимум электроники, максимум простой механики. Браслет подсветил голограмму, и только тут я заметил, как много в нём сообщений — всё правильно, ведь я покинул «клетку Фарадея», которая блокировала радиосигнал. Но читать пока что было некогда — сзади и от соседнего флаера уже бежала пара солдат, а за спиной слышались странные звуки. Я нажал комбинацию кнопок на панели, затем дёрнул руль на себя — и флаер, спрыгнув с обрыва, рухнул в поток.
Впрочем, мой замедлитель ещё действовал, и поэтому падение показалось достаточно плавным. К тому же, мало-мальская электроника в «бобике» всё же присутствовала. Прямо перед туннелем включились грави-компенсаторы, и он завис над самыми крышами проезжающих мимо машин.
Далее случилось неожиданное — он сам развернулся, выждал нужный промежуток между машинами и влез к поток. Браслет подсветил на панели красную надпись «Автопилотъ», я потыкался, но панель не отвечала. Ладно, решил я, пусть пока летит на автопилоте.
Я постепенно приходил в себя — скорость течения времени возвращалась. Надо было скорее сообразить, что делать дальше и куда двигаться — я полез в браслет почитать сообщения.
Первыми были сообщения от отца:
«Гага, ты где? Мы в юго-западном порту, у повстанцев. Не дождались очереди, рванули туда. Арсена еле откачали, сейчас все живы».
Твою же медь! Как теперь до них добраться?
Следующим было сообщение от «Завета Ильича»:
«Гагарин Шонович, ваш отец и Арсен Артурович находятся в изоляторе, ВСВС ремонтируют корабль, если вы живы, ждём вас в юго-западном порту, сектор 12».
Следом шли премиальные. начисленные за окончание конфликта на орбите:
Получена премия: 10 трудочасов (участие в разрешении экстренной ситуации на орбите)
А следующим… сообщение от «скрытый контакт»:
«Начинаем поиски».
Вероятно, это был товарищ Куратор, но вот только на чьи поиски он отправился? На мои? Далеко не факт. Если это не он, то кто?
«Бобик» мчался в потоке, и я обратил внимание на крохотный экран непонятного древнего девайса, прикрученного к приборной панели — это было что-то вроде дорожного навигатора, который я видел в старых фильмах. Только я разобрался, как посмотреть на карту, сзади, со стороны кабины послышался стук и гулкий голос.
— Эй! Гага! Ты куда нас везёшь, засранец!
Я обернулся и посмотрел в крохотное бронированное окно, разделявшее кабину пилота и отсек для заключённых. Там виднелась недовольная морда Нахима.
— Вот чёрт! — рявкнул я. — Я без понятия. как его остановить, он едет по маршруту! Видимо, в другую тюрьму!
— Вот и пущай едет! — ответил Нахим. — Мне нахрен не надо быть беглецом, я так экстрадиции вообще не дождусь.
А мне вот совсем не хотелось.
— Я щща выпрыгну!
— Чего⁈
— Он на автопилоте. И так вас довезет. Я выпрыгну сейчас.
Правда, что делать после этого — я не предполагал. Я вернулся к карте, промотал масштаб до минимального. Мы как раз вылезли из тесной трубы, связывавшей два куска орбитального материка, и ехали теперь по достаточно грязной «кишке», вдоль которой теснились жилые блоки — серые, частично покинутые.
Стало грустно — я понял, что нахожусь как минимум в двухстах километрах от ближайшего порта и двигаюсь на север. Хотя двигаться мне следовало на запад, к повстанцам.
— Так, у нас тут сто двадцать первый коридор, — пробормотал я. — А где ближайшие из сопротивленцев, или как их там?
— Сопряженцы-то? В десяти километрах отсюда они пару кварталов захватили. 123−1А, кажется. Только как ты отсюда к ним попадешь? Там все перекрыто местными вояками и инспекторами.
— Что-нибудь придумаю, — сказал я. — Спасибо, ребята, было приятно с вами познакомиться!
Ускоритель уже не действовал, я чувстовал слабость, но легкий адреналин в крови все еще присутствовал. Я дождался, когда «бобик» максимально снизится и слегка притормозит на повороте, открыл дверцу и спрыгнул с полутораметровой высоты.
Нога сложилась и больно хрустнула — позже больничный модуль скажет, что это был подвывих. Скрючившись от боли и пригнувшись, я доковылял до обочины и перелез через хилый чугуниевый заборчик, отделяющий поток от пешеходной зоны. По тротуары ровной шеренгой в одну стороны шла огромная толпа людей — в лохмотьях, с сумками, чемоданами, узелками через плечо. Между группами людей виднелись плечистые солдаты, из чего я сделал вывод, что это не простое переселение, а депортация. Обычное дело на купольниках и космических станциях, случается даже и у нас. Я вспомнил примерный маршрут, пригнулся и пошел дальше ковылять, протискиваясь поперек толпы. Как и в предыдущий раз, мне немного помогли принтоны, ещё остававшиеся в крови, и спустя пару минут боль в ноге стала понемногу затихать.
На ходу набрал сообщение в общий чат корабля:
«Я живой, все ок, сбежал из тюрьмы, двигаюсь к повстанцам в 123−1А. Товарищ куратор сбежал еще раньше».
От Ильича тут же последовал ответ:
«Искренне рад, что вы живы и жду встречи с вами. Товарищи Шон Рустемович и Арсен Артурович спят, но я поставлю их в известность»
А следом вылезло еще одно сообщение, уже от браслета, которое напомнило о том, что я и так прекрасно знал:
Потребность во сне: очень высокая (18 часов бодрствования), рекомендован отдых.
Поток людей всё никак не кончался. Пару раз меня окрикивали военные, один даже подошёл и приказал остановиться, но его напарник крикнул:
— Брось, Яшка, видно же, что не из наших, пущай идёт.
