"Фантастика 2025-179". Компиляция. Книги 1-26 (СИ) - Крам Дмитрий

Но что же делать спортсменам? Под Москвой, Киевом, Минском, Ленинградом и Ригой есть кольцевые трассы, по советским меркам удовлетворительные. Для раллийных машин, а также шоссейных гоночных, переделанных из серийных, вполне годятся. На них же катают Формулу-Восток на доморощенных болидах производства соцстран по принципу «довольствуйтесь тем, что есть».

Спасибо, дорогой партийный товарищ, на добром слове за предостережение не лезть в дорожностроительные дрязги… Но это слово, наверно, не попало в уши мадам судьбы, задумавшей для её отнюдь не баловня новое приключение.

Крутому повороту в моей жизни предшествовал тур по Германии, сначала по Восточной, затем по «вражеской» Западной. Так сказать, «гений на экспорт». В ГДР заканчивалось проектирование нового «вартбурга», лицензионной копии второго поколения «рогнеды», только с изменёнными кузовными деталями, меня пригласили в качестве консультанта. Немцы весьма настроились продавать эти «вартбурги» в Западной Европе и надеялись, что повесят их техническое обслуживание на сервисную сеть, созданную дилерами «Автоэкспорта». Я должен был сыграть одновременно доброго дядюшки, союзники всё же, и не позволить им особо резвиться, конкуренты в нише дешёвых легковушек с двигателями до двух литров нам совершенно не нужны. Признаюсь, немцы почувствовали фальшь. Встреча и переговоры получились протокольно-формальными, закруглились через сутки, и мы переехали в Западный Берлин, чтоб далее по автобану перебраться в ФРГ и двинуть в городок Вольфсбург, где размещается штаб-квартира концерна «Фольксваген AG». Провинция — она и в Африке провинция, поэтому в Западном Берлине, городе большом и по духу столичном, позволил себе прогуляться, посмотреть достопримечательности, то же самое делали мои спутники. При социализме не знаешь, когда ещё удастся выбраться за рубеж, глядишь на всё увиденное, понимая, что, скорее всего, это маячит перед глазами в последний раз.

Прощай, Берлин, как в песне одной белорусско-еврейской рок-группы, кажется, признанной иноагентской. Правда, в ней имелось в виду совсем другое — падение Берлинской стены. Здесь, думаю, стоять ей куда дольше, на многие десятилетия, потому что гагаринский социализм, а на нём держится власть и в ГДР, гораздо более устойчив, чем памятный мне брежневско-горбатый.

Путешествие протекало в женской компании на «руслане» с номерами Азербайджанской ССР. Справа на пассажирском сиденье развалилась Катя, в девичестве Журавлёва, в нынешнем состоянии — миссис Гафарова. Точнее — фрау Гафарова, мы же в Бундесе. За моральным обликом этой дамы, заодно и моим, чтоб не учудил с ней чо греховное, с заднего сиденья следил дамовладелец — Саид Гафаров. Восточный товарищ здорово отравлял атмосферу в салоне лимузина, даже когда он молчал, не досаждая ни мне, ни своей ханум. Он отчаянно ревновал её ко мне, к работе и, наверно, к каждому мелькавшему за окнами дорожному указателю. Клянусь, я удержался бы от всяческих соблазнов без его навязчивой помощи, но и так поездка Екатерины висела на волоске из-за нервного закавказца. Вдобавок, он ни слова не понимал по-английски и даже русский знал через пень-колоду, типичный южный сынок «большого человека», сам из себя ничего путного не представляющий. Когда ему пришлось ждать в приёмной, пока мы беседовали у министра, это была драма вперемешку с трагикомедией. Странно, что он жену отпускает в дамский туалет одну, без личного сопровождения, вдруг её около очка стережёт извращенец-насильник.

Сам Саид терпел до последнего. Только когда ему поджало по нужде, а мы с Катериной не рвались, однажды выдалась минутка откровенности — в нескольких сотнях метров от Александер-плац.

— Как ты это терпишь?

— А куда мне деться? — всхлипнула та. — Уже беременна. Пятна на лице припудриваю, не заметил?

— Понятно… Не буду вмешиваться. Но если почувствуешь, что совсем невыносимо, звони. Не знаю, что именно, но что-то придумаю.

Стоял конец сентября 1984 года, в Берлине довольно тёплый. Я щеголял в лёгком сером костюме, распустив узел галстука, чего бы себе никогда не позволил муж моей дизайнерши, он выглядел так, что, наверно, и на супружеское ложе взбирается, не нарушая дресскод.

Катька надела джинсовый сарафан. Когда живот начнёт наливаться, да уже начал, распираемый новой жизнью, на какое-то время сарафан сделает это менее заметным.

У нас с ней непростые отношения, от тёплых в начале пути, прерванных жёстким конфликтом из-за её претензий на единоличное авторство дизайна «березины», до неровных служебных после восстановления контакта. Считаю, что многим ей обязан, ну а она в карьере практически всем обязана мне. Сейчас по-человечески сочувствовал. Скорее всего, с радостью кинулась в европейское турне как за последним глотком некоторой свободы перед заточением в роли многодетной кавказской матроны. Волочащийся за нами прицеп в лице Саида не испортил ей поездку полностью.

Конечно, жаль девку… Понятно, уже разведена, по возрасту и по советским меркам приближалась к рубежу «перезревшая», семья жениха богатая, но стоило ли?

На всякий пожарный я отступил на пару шагов и сделал вид, что упоённо любуюсь городской архитектурой, дабы выскочивший из сортира горячий закавказский бездельник не заподозрил, что мы с ней чересчур интимно беседуем. На самом деле, ни в Вольфсбурге, ни в Ингольштадте Катя мне особо не нужна. В Берлине даже создала некоторые трудности, сморщив носик при виде аляповатых обводов «вартбурга». Пришлось незаметно для немцев ущипнуть её за филейку, поскольку ханум уже намеревалась предложить доработку дизайна. По мне — чем отвратнее ГДРовская машина внешне, тем менее конкурентная «рогнедам».

Зато по вечерам в гостиницах мы раскладывали бумаги и голова к голове корпели над шестисотым мерсом в варианте СССР-эдишн, продумывая до мелочей экстерьер и интерьер для лимузина высшего класса на смену архаичным «чайкам» и ЗИЛам. Я ориентировался на память, Катя — на свой безупречный вкус. Азербайджанец подсаживался, долго водил крючковатым шнобелем, торчавшим поверх жёстких чёрных усов, не понимая ничего, затем дрейфовал к дивану и включал телевизор. За нами продолжал следить вполглаза. В их республике полно головастых и рукастых парней, но в технический прогресс там не верю: у руля зачастую ставят подобных Саиду сыновей «большого человека» из правильного рода и с нужными связями. Не удивлюсь, что его туристическое шляние по городам Германии ляжет в личное дело отметкой о повышении квалификации и изучении опыта немецкого автомобилестроения, после чего Саид-муаллим получит пост директора предприятия по выпуску внедорожников для Советского Кавказа и Турции. Если у него не будет толкового первого зама, выбившегося наверх благодаря таланту, а не высокородному происхождению из Нахичевани, заводу быстренько придёт шиздец.

Последние такие посиделки состоялись уже в Вольфсбурге, туда прикатили вечером тридцатого, в воскресенье. Следующим утром вдвоём с ханум отправились в «небоскрёб» концерна «Фольксваген». До их штаб-квартиры несложно было дотопать пешком, но я всё равно завёл машину, справедливо полагая, что наш приезд не останется незамеченным. «Руслан» конкурировал с топ-лимузинами компании «Опель», но по качеству и оснащению дышал в затылок Большой тройке премиум-сегмента, представленного в Германии фирмами «Мерседес-Бенц», BMW и «Ауди», уж точно превосходя всё, продаваемое под брендом «Фольксваген». Я, как руководитель проекта «Руслан» и главный конструктор модели, прикатил его как визитную карточку своей… Нет, «гениальность» — нескромное слово. Скажу обтекаемо — как свидетельство моей конструкторской небезнадёжности.

Словно истый джентльмен (или херр, мы же в ФРГ), выскочил из-за руля и, обежав лимузин, подал Катьке руку, помогая вылезти из машины, с чем бы она и сама прекрасно справилась.

— Где Саид, кстати?

— Остался в номере. Мы вчера крупно поругались. Он ревнует к моему положению около тебя больше, чем к тебе как к мужчине.

— Пф-ф-ф… Понятно, — я поправил галстук. — Продолжение темы «баба должна сидеть дома на кухне с детишками»?