Газлайтер. Том 28 (СИ) - Володин Григорий Григорьевич

— Совершенно верно, мой султан. Он один из наших контрагентов по продовольствию: пшеница, сгущёнка, лапша быстрого приготовления.

— А этот Филинов… он нам мешает? — Султан задумчиво перебирал браслеты. — Он же тоже может лапшу продавать. Или пшеницу. Даже, возможно, по скидке.

Сановник развёл руками:

— Так-то оно так, но случился прецедент, Величайший. Один иностранец сумел купить пограничный остров у японцев — значит, завтра их будет десять. А потом — личная гвардия, укрепления и иностранный вооружённый контингент у нас под боком.

Султан замолчал. Несколько секунд постукивал пальцами по подлокотнику трона. Затем повернул голову и махнул рукой:

— Тогда дай поручение какому-нибудь из молодых генералов. Пусть выслуживается. Пусть сотрет этот остров с карты. Всех японцев и иностранцев там — уничтожить.

Сановник низко поклонился:

— Как прикажешь, мой султан.

Вернувшись в Примолодье, я сразу направляюсь к древозверю. Пора с ним поговорить. По-нормальному, без лесных рыков.

Сажусь в позе лотоса у подножия гигантского, поросшего мхом существа. Он словно спит веками, хотя и трёх дней не прошло. Подключаюсь ментально — тяжело, будто пробиваюсь сквозь кору и смолу. Сопротивление дикое, глухое, как у векового дерева. Но я продираюсь.

— Слушай, лиственный. Пора тебе просыпаться.

В ответ — ментальный рык. Ну-ну, порычи мне ещё.

— Растопчу вредителя! — гремит по мыслеречи энт, пытаясь проснуться и вскочить.

Я сдерживаю лиственного. Ловлю его импульс и глушу.

— Неа, и не мечтай. Ты не встанешь, пока не поймёшь: меня нельзя топтать.

— Ты — чужак, — ревёт он в моей голове, никак не утихомириваясь. А вообще прикольно, что он разумный, прямо как мы. — Тебе нельзя быть в Молодильном Саду. Это Сад великой Дианы! Растоптать! — снова заладил.

— Вообще-то, я здесь с разрешения её мужа, Багрового Властелина, между прочим.

Рёв становится злее, глубже. И ветви энта даже подрагивают.

— Я признаю только Диану как хозяйку сада! На тебе нет её метки. Потому — ты не можешь здесь быть. Потому — я тебя растопчу! Растоптать!

— Вот же заладил одно и то же, — хмыкаю.

Существо напрягается и пытается подняться. Усилие мощное, титаническое. Он начинает дёргаться, шевелить ветвями. На коре раскрываются глаза-дупла. Я чувствую, как он собирается подняться.

Рыпаться не позволяю. Держу, причём я так давно не напрягался. Аж испарина возникает на лбу. Уф! Его воля — прямо-таки железная… ну или дубовая, хотя какая, к чёрту, разница. Чуть отпусти — и он вырвется.

Так, ему нужна Диана. Тогда позовём одну сударыню.

Вызываю по мысли-речи:

— Сударыня, не могла бы ты подойти ненадолго?

Через пару минут Красивая приходит. Садится рядом, вылизывает лапу. Древозверь уставился дуплами на тигрицу.

— О-она… — удивляется он по мыслеречи.

— Диана Вторая, — говорю вслух. — Ты же сам сказал, что признаёшь только Диану. Ну так вот, время показать, чего на самом деле стоит слово энта.

Древозверь замирает — ментально тоже. Он смотрит на тигрицу глубоко, внимательно. Как будто пытается вспомнить… или распознать. Его взгляд древен, тяжёл, как корни многовекового дуба.

— Я чувствую… у вас кровь моей госпожи… — эхо мыслеречи доносится до нас обоих, но Красивая не обращает внимания и продолжает водные процедуры.

Энт снова напрягается, пытается встать. Я не даю. Ловлю и удерживаю.

И тогда он просит жалобно:

— Я лишь преклоню перед ней свои корни…

Эх, что же с тобой делать? Была — не была. Я отпускаю хватку. Он, скрежеща ветвями и деревянным телом, поднимается и склоняется перед Красивой. Корни уходят в землю, крона слегка наклоняется. Тигрица лишь коротко зыркает на энта и отворачивается, снова умываясь. Мда. Эту дамочку ничем не пробить.

И тут с неба спускается железный орёл. Раньше пташка-сканер принадлежала лорду-губернатору Химериэлю. Теперь птичка моя. Его глаза мерцают — в них отснятые образы. Я подключаюсь к мыслепотоку, врезаюсь в воспоминание.

Птица засекла группу огромонов. И не только. Среди лохматых затесался дроу. Вся компания, обвешанная артефактами, идёт в нашу сторону. Несложно догадаться — за кем. Они идут за деревянным.

Я поворачиваюсь к древозверю:

— Поздоровался со своей хозяйкой? А теперь ложись обратно.

Смотрю в его глазницы-дупла, в которых клубится тьма.

— Время устраивать ловушку.

Глава 11

Близ Молодильного Сада, Примолодье

Дроу по прозвищу Факел крадётся с отрядом огромонов к лагерю Вещего-Филинова. Трое сопровождающих громил — мохнатые, как переросшие медведи, каждый с окрасом под стать прозвищу: Рыжий, Чёрный и Бурый. Позывные у них просты, чтоб не забылось в горячке, видимо.

— Двигаемся вправо, — командным голосом бросает Факел, разглядывая просвет между деревьями.

— А не охренел ли ты командовать, ушастый? — рычит Рыжий, повернув к нему косматую морду с клыкастой ухмылкой.

— Я глава отряда, огромоны, — спокойно отвечает Факел, замедлив шаг. — У меня мандат от лорда Гагера.

— Закрой пасть, остроухая подстилка, — шипит Бурый. — Твоя задача — спалить энта. Генерал Гризл поручил нам эту миссию, а ты — лишь инструмент для исполнения. А сейчас мы идём вправо.

Факел моргает.

— Так я же туда и говорю…

— Не ты это сказал, — упрямо отрезает Бурый.

— Верно, — вторят Чёрный с Рыжим.

Не вступая в дальнейшую перепалку, отряд активирует артефакты — ментальная невидимость, подавление фонирующей энергии. Не абсолютная защита, но вполне достаточно, чтобы ускользнуть от слабых сканеров и пробраться к краю лагеря — туда, где лежит цель.

Отряд пробирается к опушке. Древесный исполин, погружённый в дрёму, раскинул ветви на деревянной подстилке, будто прилёг отдохнуть. О древних энтах ходили легенды, что они могли сносить целые крепости, и никакие магические поля не могли их остановить. По данным разведки, этот древозверь был неопасен.

— Иди, ушастый, сжигай это полено, — бурчит Чёрный, набычившись.

Факел выходит к настилу. Шаг за шагом к неподвижному гиганту. И вдруг — вспышка.

Сзади разрастаются огненные столбы — с двух сторон, осветив всё вокруг. Отряд оказывается в кольце.

— Как мило, что вы заглянули, — звучит насмешливый голос.

Перед ними возникает король Данила. С лыбой на всё лицо. По бокам от него — волчица с рыжим мехом, тигрица, скалящаяся Горгона, а позади — леди Гюрза в кожаном костюме наездницы. Группа маленькая — наверняка потому, что Филинов скрыл их ментальное излучение, а большую группу сложно потянуть даже грандмастеру телепатии.

— Ушастый! Не стой! Сжигай! — орёт Чёрный.

— Кто-то сегодня жёстко обломится, — бросает Филинов. — Лиственный, прихлопни Чёрного. А то чего-то ты разлёгся.

Факел не сразу понимает, к кому это. Но энт вдруг шевелится. Одна из корней-лап поднимается в воздух — и с сокрушительной силой падает на орущего огромона. Звук — как хлопок по воде. От Чёрного остаётся лишь мокрое место.

Рыжий в панике включает технику «Рывок» — и, не разбирая дороги, срывается вперёд. Он с размаху врезается в Бурого, сбивая того с ног. Но прежде чем они успевают подняться, на них налетают сразу трое — рыжая волчица, полосатая тигрица и стремительная Горгона. Раздаются хруст, визг, гортанное «фака» и короткий вопль, захлебнувшийся в клыках.

Факел резко разворачивается. Энт уже поднимается, скрипя. Словно тысячелетний дуб пробудился. До Факела только сейчас доходит: это ловушка! Гагера обманули! Энт лишь притворялся спящим!

— Я сожгу тебя, грёбаная деревяшка! — выкрикивает дроу, метая фаербол прямиком в древозверя.

Навстречу его заклятью летит другое — огненный шар, вырвавшийся из руки человека.

Сфера сталкивается с фаерболом в воздухе. Грохот, вспышка — и обе стихии взаимно уничтожаются.

Факел замирает, ошеломлённый. Он знал, что этот человечишка — телепат. Но огненные шары? Откуда? С каких пор люди совмещают стихии, как волшебники из легенд?