* * *
Три дня его никто не трогал, а на четвертый на двор явилось отделение солдат под руководством молодого прапорщика. Удивленно рассматривая этот конвой, Елисей невольно положил ладонь на рукоять пистолета. С оружием он не расставался даже в постели. Габариты и вес местных образцов сильно отличались от тех, к которым он привык, вот и приходилось таскать на себе килограммы железа, чтобы привыкнуть. К тому же ему приходилось все время что-то менять и переделывать в своей амуниции.
Одежда казаков сильно отличалась от той, что носили солдаты. Да и форму местной армии назвать удобной тоже было нельзя. А рядиться во что-то свое означало с ходу привлечь к себе ненужное внимание. И так вопросов к нему было больше, чем парень давал ответов. В общем, Елисею приходилось постоянно контролировать себя, чтобы хоть как-то слиться с местными.
Прапорщик, оставив солдат у ворот, прошел во двор и, улыбнувшись парню одними губами, негромко сообщил:
— Казак. Приказано тебя под стражу взять. Так что сдай оружие и за мной ступай.
— Это кто ж такое приказал, дозвольте узнать? — мрачно усмехнулся Елисей, глядя на него так, что прапорщик невольно сделал шаг назад.
— Приказ поручика Самсонова, — нехотя ответил он, отводя взгляд.
— Это с каких же пор поручик имеет власть такие приказы отдавать? — поинтересовался Елисей, чувствуя, что начинает свирепеть.
Приказ на арест граф мог отдать только в нескольких, строго оговоренных случаях. Если казак грубо нарушил правила проживания в крепости, совершил преступление, или граф, будучи дежурным, отдал боевой приказ, который тот не выполнил.
— Он сегодня дежурный. Пластуны из поиска вернулись, и слов твоих подтвердить не могут. Вот он и приказал, — помолчав, вздохнул прапорщик.
— Понятно, — мрачно кивнул Елисей. — Ладно, ваше благородие. Пойду я с вами. Вот только оружие свое не отдам. Не обессудьте. Не армия его мне давала, не ей его и забирать.
В ответ прапорщик только неопределенно пожал плечами. Будучи человеком опытным и в местных правилах понимающим, он отлично сознавал, что появление его солдат в качестве конвоя казака, даже такого юного, может обернуться серьезными неприятностями для всего гарнизона. Так что, согласие парня следовать в комендатуру, пусть под конвоем и с оружием, это уступка лично ему, как офицеру, исполняющему глупый приказ.
Сообщив выскочившей на шум из сарая Наталье, что идет к коменданту, Елисей аккуратно прибрал инструменты и вышел на улицу. Шагая рядом с прапорщиком, парень вежливо здоровался с соседями, делая вид, что все так и должно быть. Но его спокойствие никого не обмануло. К тому моменту, когда конвой добрался до плаца, там уже собралось человек сорок казаков. Все при оружии и в весьма мрачном настроении.
Увидев эту толпу, прапорщик растерянно хмыкнул и, покосившись на парня, тихо проворчал:
— Вот уж не ждал, что они за тебя поднимутся.
— А они не за меня, они за себя поднялись. Знают, один раз уступишь, потом все время отступать станешь.
— Значит, ежели что, отбивать тебя всерьез станут? — спросил прапорщик, мрачнея все больше с каждой фразой.
— Да. А пластуны сейчас где? — сменил Елисей тему.
— Так тут же. Нас ждут.
Кивнув, Елисей молча прошел в комендатуру и, поднявшись на второй этаж, уверенно вошел в уже знакомый кабинет для совещаний. Так его сам Елисей про себя обозвал. Как он называется на самом деле, он и понятия не имел, а спрашивать не рискнул. Граф Самсонов, вальяжно развалившись в кресле, где обычно сидел комендант крепости, увидев парня, мрачно усмехнулся и, выпустив кольцо папиросного дыма, презрительно фыркнул:
— Притащили, значит. Ну, рассказывай, тварь, зачем решил крепость горцам сдать.
— Вы белены объелись, сударь? — удивленно поинтересовался Елисей, изо всех сил стараясь не сорваться, не наделать бед.
— Тут это, Елисей. Не нашли мы ущелья того, — выступив вперед, негромко сказал Евсей, командир тройки пластунов.
— Поляну с тушей лошадиной нашли? — чуть подумав, быстро спросил парень.
— Это да. Это было, — кивнул пластун.
— Так надо было в обход горы по левую руку идти. Там поляна с большим валуном будет, а за ней уже надо и вход в ущелье искать.
— Ты мне голову не морочь! — рявкнул поручик, грохнув кулаком по столу. — Ты предатель! Империю предал и род свой казачий предал. Арестовать! — орал он, словно взбесившись.
— Заткнись! — рыкнул в ответ Елисей, выхватывая пистолет. — Заткнись, тварь, пока я тебе язык голыми руками не вырвал.
— Что? Прапорщик, почему он с оружием? — поперхнувшись собственным криком, спросил граф осевшим голосом.
— А не отдал, ваше благородие, — бодро отрапортовал прапорщик, делая над собой усилие, чтобы не рассмеяться. — Мы ему оружия не выдавали и отбирать права не имеем. Сразу буча поднимется. Извольте в окно глянуть, господин поручик.
— А что там? — мрачнея на глазах, быстро спросил граф.
— Казаки собрались. И ежели узнают они, что парня без вины арестовали, то шуму будет много. Казаки своих не выдают.
— Значит, бунт против власти будет? — уточнил поручик, явно обрадовавшись.
— А при чем тут власть? — пожал плечами Елисей. — Вы, сударь, не власть. Вы военный. А власть у нас от бога. Кто ж против бога бунтовать станет?
— Что тут происходит? — раздался требовательный вопрос, и в кабинет стремительно вошел комендант.
— Да вот, ваше благородие, арестовать меня пытаются, — с усмешкой доложил Елисей, не опуская оружия.
— Это за что же? — угрюмо поинтересовался штабс-капитан, рассматривая поручика, словно какое-то вредоносное насекомое.
— Ущелья мы не нашли, ваше благородие, — коротко пояснил пластун.
— А до туши лошадиной добрались? — задал офицер правильный вопрос.
— Да. А вот до ущелья не сумели.
— Как же так, Ермил? — удивился штабс-капитан. — Вы ж следопыты опытные.
— Трава поднялась после их прохода, — подумав, вздохнул Елисей. — Надо было мне с ними сразу идти. Времени много прошло, вот след и простыл. Видать, горцы из того ущелья носа не кажут, потому и не заметили до сих пор.
— И чего же они ждут? — повернулся к нему комендант.
— Может, не все еще пришли, а может, срок не подошел, — пожал Елисей плечами.
— Ерунда это все, — решительно заявил поручик, пристукнув кулаком по столу. — Врет он. Не было там никаких горцев.
— Но лошадь погибшая была, — резонно возразил комендант.
— Да кто знает, откуда она там взялась! Может, это просто контрабандисты шли. А может, охотники, — продолжал упираться поручик.
— Ваше благородие, господин штабс-капитан, — убирая пистолет в кобуру, обратился Елисей. — Дозвольте завтра мне с пластунами сходить. Сам все на месте покажу.
— Нет! — тут же взвизгнул поручик. — Этого нужно арестовать немедля. Предатель он. В железо его. В карцер.
— Уймитесь, поручик, — рыкнул штабс-капитан так, что подтянулись даже привычные ко всему пластуны. — Вы можете быть свободны, господа. И да, я согласен. Отправляйся с пластунами, Елисей, — добавил он и, повернувшись к поручику, припечатал: — А вы, граф, останьтесь. Мы еще не договорили.
Интонация, с которой это было сказано, заставила всех находившихся в кабинете злорадно усмехнуться. Этот новенький поручик уже успел достать в крепости всех своим гонором и глупостью. Елисей, которому очень хотелось его просто пристрелить, вспомнил, что подобные экземпляры встречались во все времена во всех службах. В его время их называли мажоры или папенькины сынки. От таких или старались побыстрее избавиться, отправляя их куда угодно, даже на повышение, или совали в такие дыры, где они моментально находили свою смерть.
Казаки вышли на плац, и Елисей, сняв папаху, коротко склонил голову, громко сказав:
— Благодарствую, казаки, что не бросили.
— Чего этому графу надо-то было? — послышался вопрос из толпы.
— Да он, похоже, и сам не знает, к чему придраться. Я холопа его за напраслину выдрал, вот он и бесится. Гонор покоя не дает. Завтра со светом у ворот встретимся, — повернувшись к пластунам, добавил он.
